2005. Андрей Плахотников.
Девочка колесо
Я был настолько мал, что меня брали в женскую баню.
Но что-то я осознавал. Посадила меня мать на лавку в коридоре, сама отошла. Я сижу на лавке, глазёнки опустил, молчу.
Мимо тётки ходят, здоровые-здоровые, с вёдрами и швабрами.
Я таких больших больше не видел.
Волосы у них собраны в шишку, а сами они похожи на матрёшек.
Проплывают по коридору, на меня поглядывают, я – на них.
Вдруг подошла ко мне девочка. Заговорила.
Она понимала, что я совсем малыш.
Один я знал, что я не совсем малыш.
Но она вроде меня утешала, чтобы я не волновался, что мамы нет, что мама сейчас подойдёт, и предложила мне колесо показать.
Встала и сделала колесо! Так просто и легко! В этом зашарпанном коридоре. Так я, кажется, рот и открыл: вот это, да…
И катится она у меня по коридору с облезлыми стенами и всё укатиться не может.
Эх, девочка, не знаю, утешила ты меня или нет тогда, но за внимание и колесо я был тебе благодарен, благодарен и сейчас.
Теперь же о самой бане. Ничего я там и не видел! Не знал, наверное, куда смотреть.
Без слов
Трудно быть внимательным к детям. Особенно, не к своему. У каждого свои привычки и особенности поведения.
Оставили меня, вероятно, по большой необходимости у тёти.
Мне года три. Я ещё в штанах, типа ползунки или колготки.
Сразу скажу, что мальчик я был в интимных вопросах всегда привередливый, т.е. скромный в вопросах туалета. Не знаю, откуда это у меня и насколько это плохо, но дальше был случай.
Приспичило меня.
Ходил я, ходил по квартире теткиной, она своими делами занята, а я хожу, чего-то и хожу. Мать жду.
Мне уже и ходить тяжело. Наступает кризис.
Я стою посередине комнаты, смотрю на тётю, которая копошится в своей кладовке, со мной о чём-то разговаривает, а смотрю на неё и жду, когда она заметит, что я хочу!
Не заметила. Я стоял по середине этой чужой комнаты и дул в штаны против воли!
Заметила! «Ах, что же ты молчал, голубчик!» Сказал бы я, если бы мог!
А дальше ещё и сестра ввязалась!
Я сидел на кровати, уже подмыт и укутан в одеяло. Сижу себе, никого не трогаю.
Ситуация у меня, мягко говоря, нестандартная. И тут сестрёнка, подросток, со школы пришла и ко мне: «Ах ты, маленький, что описался, да?»
Смотрю я ей в глаза, улыбаюсь, будто ничего не случилось: я же маленький, а сам думаю: «Эх, как подставили, такой позор, ну обдулся, зачем всем рассказывать-то? Теперь тычут в меня кому не лень».
Стул
Вот это казус!
Нет, дети не бестолковые, дети, могут не знать! (На счёт бестолковых, это, конечно, не всех касается.)
Забирает меня мама из сада и разговаривает с воспиталкой, из уст которой я слышу: «А у Андрюши, слабый стул». «Ни фига себе! - подумал я. - Слабый стул».
И побежал к своему стульчику.
Я его крутил, вертел, снизу смотрел, но в каком месте он слабый, не обнаружил.
Спустя годы, я понял, что не там искал.
Голубые в клеточку шорты и лакированные туфли
Предназначенные для торжества, приобретённые для меня мамой, лакированные чёрные туфли хранились в шкафу. Торжество должно начаться утром.
Я проснулся.
Мама задерживалась на работе с ночной смены.
Я начал подготовку к торжеству сам и полез искать свои туфли. И не нашёл! «Торжество без туфлей? Нельзя!»
И, решив, что надо ехать к маме на работу, спрашивать, где лежат туфли, я оделся и отправился в путь. Проявил инициативу!
Зима. Полярная ночь. Мороз.
Я, карапуз, один иду по улице. Навстречу мне попалась бабка, которая сказала, что какой я молодец, что сам иду в сад.
Это придало мне смелости, и я прибавил шагу.
Я пришёл на остановку. Я знал номер автобуса, но уверенность в том, что это именно тот номер, у меня прошла, когда я увидел огромную толпу людей пытающихся войти, влезть в автобус.
Я таким образом влезть не смогу, меня затопчут по причине малого роста. Это огорчало. Я посмотрел в след автобусу, окинул взглядом черную даль, наполненную огнями фонарей и фар машин, и решил, что я вполне дойду пешком. Маршрут я помнил, не раз ездил на автобусе с мамой. Дорога мне показалась не длинной.
Я перешёл перекрёсток на ту сторону дороги, чтобы машины двигались мне навстречу. Но тротуара не было, как не было и обочины: всё было завалено снегом. Мне пришлось лезть по снегу. Метров через триста, мимо проезжал трактор «Беларусь», из его кабины выглянул машинист и заорал на меня.
Смысл мне был ясен: нечего мне здесь в такое время делать.
Я ещё шёл какое-то время вперёд, но дорога с каждым шагов становилась всё длиннее.
Окинув ещё раз чёрную даль, я решил, что пешком нет смысла идти так далеко. И я повернул обратно.
Отказ от намеченного плана вызывал второе огорчение. Но это было не по-детски мудро.