26 января 1920 года маленькая Джованна Модильяни, которой исполнилось год и два месяца, осталась полной сиротой. Её отец, Амедео Модильяни, скончался двумя днями раньше от туберкулёзного менингита. А мать? Ранним утром 26 января, её мать Жанна Эбютерн, последняя подруга великого художника, сама решила свою судьбу. Перегнувшись через перила балкона квартиры на шестом этаже, она бросилась вниз. Она разбилась насмерть, убив не только себя, но и своего не рожденного ребёнка. Жанна была на девятом месяце беременности.
Я читаю свидетельства последнего года их жизни и никак не могу осознать, как эта молодая женщина, талантливая художница, решилась на самоубийство. У неё была дочь, она должна была вот-вот родить второго ребёнка, у неё были состоятельные родители, которые… но о них чуть позже. Не стало только Модильяни. Но каждый из нас неизбежно теряет близких, что же стало для Жанны последней каплей?
Жанна Эбютерн родилась в 1898 году и была на 14 лет моложе Амедео. Её отец, Ашиль-Казимир Эбютерн, был главным бухгалтером универсальных магазинов «Бон Марше». Она выросла в семье ревностных католиков, и, возможно, жёсткие установки матери сыграли не последнюю роль в её трагической судьбе. Немногие сохранившиеся фотографии передают её облик: тонкое лицо, тяжёлый взгляд исподлобья и густые каштановые волосы. Женщина из породы тихих ведьм. Совсем не во вкусе Модильяни, если перебирать его прежних возлюбленных: статных, экстравагантных и столь же безумных, как он сам. Но от Жанны исходило ощущение скрытой силы, смешанной с глубокой тоской. До встречи с Моди, а его в открытую называли peintre maudit (прОклятый художник), она словно жила в поиске своего предназначения. И вот в феврале 1917 года эта встреча состоялась: в богемной «Ротонде» на Монпарнасе, или где-то ещё.
С тех пор в артистических кварталах Парижа их часто видели вместе: они либо тихо сидели рядом, погружённые в себя, либо пьяный Амедео по своему обыкновению устраивал ссоры, его выгоняли из «Ротонды», а терпеливая Жанна приносила ему тёплую одежду и с трудом уводила домой. Было ли это скоротечное терпение влюблённой женщины? Или она принимала его абсолютно, всей душой, со всеми его выходками, как принимают судьбу, без ропота и гнева? Ни об одной её эмоции точно не известно – не осталось ни писем, ни иных свидетельств. Но поступки говорят сами за себя: когда родители пытались заставить её прекратить отношения с маргинальным художником, Жанна ушла из дома и поселилась у Амедео. Леопольд Зборовский снял для них квартиру на Гран Шомьер 8. С этого дня Жанна и Моди стали практически неразлучны.
Зборовский надеялся на перемены к лучшему – на спасительное влияние Жанны и на то, что картины Модильяни наконец-то обретут своих почитателей. Обе надежды пошли прахом. Единственная прижизненная выставка Амедео со скандалом закрылась раньше срока. Да и Жанна оказалась далеко не так сильна, чтобы противостоять саморазрушению возлюбленного. Но возможно, что именно её фатализм и безусловная готовность разделить его судьбу мешали ей бороться с его пьянством? И она уже тогда была готова погибать вместе с ним.
Лето 1918 года Жанна и Амедео провели на Лазурном берегу, а 29 ноября Жанна родила дочь, которую назвали в честь матери. Они не венчаны и уже никогда не будут. Амедео был так счастлив, что просто забыл зарегистрировать новорожденную. Поэтому девочку записали на фамилию матери. Фамилию Модильяни она получит только спустя годы, проживёт долгую жизнь и будет всю жизнь пытаться понять своих беспечных родителей.
Рождение дочери никак не изменило Амедео. Изменило ли оно Жанну? Трудно сказать. Её преданность художнику превращается в одержимость. Но что им обоим было свойственно, так это полная непрактичность в быту. Зборовский присылает им около 600 франков в месяц, что вполне хватало бы на обеспечение маленькой семьи, но они оба неспособны распоряжаться ими прагматично. Физическое состояние Амедео всё больше ухудшается. Он пьёт, пишет, снова пьёт, проводит время со случайными знакомыми, тяготится своим семейным положением. Проявляет к своей подруге то нежность, то насилие. Жанна всё так же терпелива и верна.
В июне 1919 года она понимает, что снова беременна. Летом они переживают затишье перед последней бурей. Сохранился клочок серой бумаги, на котором Амедео, очевидно в припадке эйфории, пишет обязательство жениться на Жанне – практически нотариальный документ. Но осенью эйфория сходит на нет. Амедео упорно отказывается лечиться, продолжая убивать себя: он страшно похудел, потерял зубы, беспрерывно кашляет и работает без перерыва.
В январе 1920 года друзьям с большим трудом удаётся отправить художника в больницу: сам он в состоянии помраченного сознания уже не в состоянии принимать решения. Жанна понимает, что это конец.
На следующий день после смерти Моди, 25 января, она переезжает в отчий дом. Она кажется отрешённой от мира, опустошённой. Её, по-видимому, мало волнует отчаяние родителей, на которых отныне легла обязанность заботиться о незаконнорожденных внуках. А может быть, оно и стало последней каплей? Испытывала ли она вину перед ними? Думала ли о детях? Или давно всё решила и терпеливо ждала подходящего момента? Андре Эбютерн, сильно привязанный к сестре, был единственным, кто подозревал в ней суицидальные намерения. Он не хотел оставлять её одну и остался провести ночь в её комнате, но задремал под утро. Жанна не медлила ни секунды. В понедельник, 26 января, на рассвете, Жанна Эбютерн обрела вечный покой.