Я думал, что моя жизнь — трагедия. Но сейчас понял, что это — комедия.
«Джокер» Тодда Филипса и великолепного Хоакина Феникса - внушительный, хотя возможно и слишком узкий мостик между обыкновенной человеческой драмой и комиксом. Именно в такой роли фильм смотрится выгоднее всего. Вовсе не создается ощущение, что кино это в какой-либо степени соприкасается с реальностью, а идея о том, что "Джокер есть в каждом из нас" представляет из себя разве что красивую спекуляцию, которую несомненно можно притянуть к самой картине, но ещё и без какой-либо ценности подобным образом к тысячи других картин.
Так или иначе, это всё равно значительное событие для кинокомикса, прокладывающее коммуникацию между двумя берегами реки. Реку эту и до этого можно было спокойно пересечь - просто вручную переплыть, но теперь есть удобный мостик. После «Джокера», с одной стороны, хочется помыться, желая избавиться от художественного порождения бессознательного, а с другой - взяться за видеоигру Batman: Arkham Asylum или пойти пересматривать трилогию Кристофера Нолана о «Тёмном рыцаре». Данное пришествие Джокера обнажает само образование мрачной подноготной этой комикс-вселенной, убедительно рисует, как из кусков чего-то живого выходит нечто сильное примитивное, карикатурное, поэтому и можно говорить, что хотя кино это и полностью посвящено становлению конкретного персонажа, оно ещё и воспринимается, как приквел, создание целого вымышленного мира с необычной перспективы, как раз по этой же причине не выглядят лишними здесь и сцены с семейством Уэйнов - всё это часть общего, и по мере того, как герой Хоакина Феникса сходит с ума, намереваясь заменить Чарли Чаплина, одновременно с ним Нью-Йорк всё больше становится Готэмом, а Брюс Уэйн приближается к переулку, в котором застрелят его родителей (здесь авторы даже переборщили, грубовато показав слишком много). Джокер раскрывается как мета-персонаж, которым руководит конечно же никакая не психология, но окружающие факторы, семья и сама судьба - он Джокер по призванию, в этом нет никакой сложно устроенной драмы: огромными желтыми буквами, застилающими весь экран, надписью JOKER ставится штамп в конце вступительной сцены, как проклятие, от которого не укрыться, никакой экзорцист не поможет. Концовка будет выложена другим шрифтом, знаменуя окончание кинофильма, сообщая о начале комикса.
Многие сравнивают «Джокера» из-за прямых аллюзий с двумя фильмами Мартина Скорсезе, не останусь в стороне от этой крайне необязательной процедуры. Конечно же это не уровень великого по всем параметрам «Таксиста» (1976), но это вполне себе уровень «Короля комедии» (1982), только значительно мрачнее и помпезнее, поэтому и ссылается Тодд Филипс больше на второе творение. А исходит это всё из того, что Джокер уж слишком далек от нравов американского кинематографа 70-х, но не так далек от полюбивших постмодернизм 80-х, вдобавок даже действие в Гротэме происходит в условных 80-х.