Вторые сутки их везли куда-то на запад. Они ехали на телегах. В сопровождении было несколько немцев с автоматами. Бабушка сказала, что они едут работать. Кругом горели чужие дома. Было жарко. Лица работников почернели.
"Бабушка, я пить хочу!" - тихо шептала бабушке Даша. "Потерпи родная, вечером дяди немцы всем дадут попить," - также тихо отвечала Антонина Степановна. "Это не дяди немцы, это фашисты," - скрипел сквозь зубы брат Даши Степан, а бабушка его одёргивала: "Тише, тише, а то будешь рядом с ними". И она кивала головой в сторону канавы у дороги, где то здесь, то там лежали чьи-то тела.
Их колонна останавливалась на пару ночей в селениях как их Ропша. Везде были немцы. Они ночевали в повалку в какой-нибудь одной избе. Их не закрывали как работников, и сопровождающий продолжал утверждать, что они едут к месту работ и продовольственные проблемы - это трудности транспортировки. Вот только почему под конвоем? Этот вопрос очень мучил многих их соседей по несчастью. Хотя немцы с автоматами были простыми и даже помогали поднимать и снимать детей с телег. Но скоро всё изменилось.
На третий день они добрались до какой-то железнодорожной станции. Табличек с названием на русском языке нигде не было, а новые немецкие были непонятны. Хотя Степан в слух и прочитал их название (он знал немецкий, так как бабушка преподавала его в школе), но что это было за станция в Советском союзе осталось неизвестным. Бабушка тоже не могла узнать местности. Она здесь ранее не была. Другие тоже не знали. Кругом висели фашистские флаги, и дома украшала чужая символика.
Телеги остановились рядом с перроном и простояли там до полудня. Потом на путях вдалеке появился поезд с вагонами.
"Бабушка, бабушка, какой интересный поезд!" - встрепенулась уставшая Даша, -"Там нет окон. Для чего такой?" "В таких поездах перевозят грузы, животных разных," - ответила бабушка.
"А в этом поезде что везут?"
"Пока не вижу, Лапушка" - ласково говорила Антонина Степановна, а у самой защемило сердце. Что было с ним не так с ним.
Подъехав на соседний пути, поезд остановился. Со стороны дальнего вагона к ним направилась группа офицеров в новенькой серой форме. Подошли. Поговорили с сопровождавшими их колонну. Добродушный немец показал в сторону Антонины Степановны, отдал честь и удалился со своими сослуживцами, забрав все подводы с лошадьми.
Самый высокий офицер подозвал бабушку Даши к себе. Внучка посеменила за ней, держась за полы её юбки. Немец грубо схватил девочку за руку и отбросил в сторону. Степан поймал сестру и зажал в объятья. Она не плакала, просто молча ждала. За последние месяцы, как началась война, она научилась контролировать свой страх и ждать не смотря ни на что.
Бабушка с фашистом о чём-то коротко поговорили на немецком, потом она встала рядом с ним и начала переводить его речь, обращенную к односельчанам:
"... Прибывшие в Германию получат работу по специальности, хорошее питание и общежитие. Здесь же вас ждет голод и смерть, но если вы не поедете добровольно, то будете отправлены в Германию принудительно..."
Дальше уже Даша не помнит, что было. У неё закружилась голова от голода, и она начала терять сознание. Если бы не крепкие руки брата, она бы свалилась в придорожную пыль. Как долго длилось это полуобморочное состояние она не помнит. Но вдруг, где-то далеко она услышала голос Степана: "Тебе надо идти самой, а то они нас разлучат, нам разрешили идти рядом с бабушкой. Эти дяди немцы очень злые, слушайся их лучше прежних".
Даша взяла себя в свои маленькие ручки и старалась, чтобы сознание не уплыло никуда, пошла вместе с братом в сторону поезда. Перед посадкой им раздали немного хлеба и разрешили попить воды. Потом затолкали в вагон для скота и закрыли. Но Даше главное было, что бабушка была всё ещё рядом.
Их поезд стоял на путях еще почти целый день. Два раза немец забирал куда-то бабушку, и потом она возвращалась. Поздно вечером в их вагон подселили ещё новых работников. Стало очень душно. Все сидели на полу на соломе вплотную. Детей держали на руках. Даже самые маленькие уже не плакали - они были очень утомлены и спали на руках у родителей или братьев и сестёр.
Ехали они долго. Поезд часто останавливался, но никого не выпускали. Даша потеряла счёт дням и ночам. Очень хотелось пить. Она уже не спрашивала "когда мы приедем". Ей начинало казаться, что вот этот вагон и есть единственная её жизнь.
Однажды она услышала рядом с собой голос их бывшей соседки по даче - Вероники Павловны: "Антонина, Антонина, по-моему Валька с третьего дома из нашей деревни не дышит..." Даша сквозь пелену видела, как её бабушка, едва протиснулась к Валентине и пощупала ей шею. Она утвердительно кивнула головой. С другой стороны вагона кто-то из женщин сказал, что в их конце два человека тоже не дышат. "Может мы их ближе к выходу перенесём?" "Здесь нас очень много, не сможем..." - печально добавила полная женщина с другого конца.
"Бабушка... мне тяжело дышать... Я тоже скоро больше не буду дышать?" - спросила Даша. "Ну, что ты солнышко, заберись братику на шею - там воздуха побольше. Степан, Степан," - начала толкать внука Антонина Степановна. Но мальчик не просыпался. В её голосе начали звучать нотки отчаяния, ей казалось, что он тоже не дышит.
"Стёпочка, проснись, пожалуйста, не оставляй меня..." - заплакала Даша, ей стало страшнее, чем обычно.
Мальчик с трудом открыл глаза и посмотрел на неё почти отсутствующим взглядом. Когда Степан увидел слёзы сестры, то взгляд его сфокусировался, и он проснулся. Он был слаб, но всё равно взял Дашу на плечи, чтобы ей было проще дышать. Они прислонились с бабушкой спинами друг к другу и так ехали ещё почти сутки.
Это было раннее утро. Их поезд остановился. Послышались крики немцев. Бабушка прислушалась и тихо сказала, что здесь немцы ещё более злые, что они открывают другие вагоны и выводят людей. Наконец, открыли и их. Женщины начали выпрыгивать из вагона. Кто-то слега шатался, кто-то уже не двигался. Немцы жестами назначали из выходивших дежурных, которые начали выносить бесчувственные тела и скидывать их в канаву вдоль железной дороги.
Эта картина осталась далеко позади, немцы в темной форме вели их к высокому перрону, где было ещё больше таких же страшных как они. Какая-то женщина с плёткой для лошадей, разделяла людей на две части. Одних сразу же загоняли в стоявший поезд, других, - в основном женщин с детьми, оставляли на перрон.
Эта злая женщина никого не спрашивала, просто, молча сортировала. Подошла очередь Антонины Степановны с детьми. И тут Степана маленькая плёточка отделила от Даши. Даша с ужасом смотрела, но молчала. Степан остановился в растерянности, но оказать сопротивление боялся, чтобы не навредить сестре.
Бабушка, вдруг, решилась заговорить. Женщина с плёткой без эмоций на лице выслушала её и сказала на немецком Степану, чтобы он шёл с бабушкой. И они пошли вместе. Даша вцепилась в брата. Сортировка длилась ещё очень долго. Как всегда хотелось очень пить и есть. Но она молчала. Вообще все рядом с ними молчали, даже маленькие дети.
Когда поезд, в которой поместились взрослые люди, уехал, к их небольшой группе подъехали несколько грузовиков и их разместили в них. Дорога была ровной и Дашу немного укачало.
"Мы приехали, просыпайся," - услышала она бабушкин голос. Антонина Степановна сильно сдала за дни переезда. Лицо её осунулось и стало серым, одежда болталась, голова была грязной. Даша тоже выглядела не лучше: помятые и растрёпанные косички, бело-серое платье в дорожной пыли и навозе. У Степана - порваны штаны. Другие пассажиры тоже выглядели неважно.
Открыли тент и услышали русскую речь: "выходите!"
Все вышли.
"Строиться"
Все построились в линию. Женщина в серой форме с такой же плёткой как и та, что была на перроне помогала непонятливым принять нужное место.
"Вы прибыли в рабочий лагерь при госпитале. Будете помогать раненым. Сейчас вас зарегистрируют, накормят и разместят, - женщина сделала паузу и добавила с сарказмом, - в общежитие."
Даша оглянулась по сторонам. Грузовики, на которых они приехали выезжали за ворота из колючей проволоки. На горизонте садилось солнце и освещало новые дощатые дома без окон. Длинный забор в два ряда тянулся вдоль них, заворачивая по кругу. Включился электрический свет. Где-то между столбов показался дяденька немец с собачкой. Даша потянулась вперёд чтобы рассмотреть её и тут же что-то ужалило в плечо - это кусалась маленькая плётка.
Бабушка прижала девочку к себе и самоотверженно посмотрела в глаза предательницы, служащей новой власти.
"Смотри за ребёнком, не нарушай дисциплину!"
Ворота затворили два немца с "собачками". На глазах у Даши наворачивались слёзы. Она терпела, сжимая руку бабушки, чтобы не расплакаться, не зная, что ждать дальше...
Художественный пересказ реальных событий. Составлено по воспоминанием очевидцев. (на основе интервью и ряда источников, они указаны ниже)
Источники:
Угон советских людей на каторгу в Германию
Читайте ранее на странице Сони Ёж:
Фашисты оказались ближе, чем они думали
Немцы в деревне
Людоед