Заключительная часть интервью с бывшим судьей Мосгорсуда Сергеем Пашиным. На этот раз речь пойдет о бесплатных адвокатах, присяжных и русском менталитете.
Предыдущие части интервью:
— Можно ли себе представить, что в России стал обязательным суд присяжных, как в Испании, например? Звучит фантастически, но все же…
— В Испании суд присяжных обязателен, но в провинциальных судах. То есть это определенный уровень. В царской России суд присяжных был обязателен всегда, если грозили либо каторжные работы либо наказание, связанное с лишением прав состояния. У нас выбор: человек может согласиться, может не согласиться. Я думаю, что система выбора позволяет распространить суд присяжных на все уголовные дела и на часть гражданских. Конечно, мы не можем по каждому делу о наркотиках, о краже, хулиганке собирать суд присяжных. Но если человек этого требует, надо ему дать. Потому что от страха перед судом присяжных прокурор будет предлагать более выгодные условия сделки.
— У нас нет необходимости в обязательном суде присяжных?
— Я думаю, нет. И вообще, никакой бюджет этого просто не выдержит. И организационно это невозможно сделать. Можно все наши ракеты распустить, продать и средства бросить на это. Тогда, может, и получится. Но это и не надо, зачем это все.
Надо, чтобы была возможность ходатайствовать и получить.
— Но выбирают редко….
— Прежде всего, суд присяжных был возможен примерно по 2000 дел в год. Соответственно, выбирали суд присяжных примерно 12% – тех, кто имеет на это право. И потом из тех, кто выбрал, еще 17% отказывались: следователь уговорил, адвокат.
— Адвокат, который вышел от следователя, уговорил.
— Или молодой адвокат. Но он защищает нищего человека, ему совсем не интересно работать в 3 раза интенсивнее за 500 ₽ в день.
— И вот тут вопрос к адвокатуре, которая является у нас условно бесплатной. Если бы, допустим, у этих бедных людей была возможность низкопроцентного кредитования по целевым кредитам на адвокатов, проблема была бы решена.
— Может быть. Есть адвокаты, которые берут эти дела и не успевают наловчиться с ними. Просто мало процессов. Приезжаешь в какой-нибудь Алтайский край и видишь: 3 года не было процессов. И люди собираются меня послушать, как путешественника – акын приехал, рассказывает о чем-то.
— А как с этим работать? Методички писать, лекции проводить?
— Методички, лекции можно. Основное – это расширить работу суда присяжных. В царской России суд присяжных работал примерно по 40,000 дел в год. Начал примерно от 15, постепенно их становилось все больше. Когда у вас 300 дел, просто нет возможности работать с этой системой, наработать практику
— При вашем участии была разработана брошюра об обжаловании ареста. Получился бестселлер.
— Да, любили люди читать эту книгу. Зачитывали до дыр, ее расхватали сразу и адвокаты и, в основном, заключенные.
— Вы сейчас подобные лекции, инструкции не только в Вышке, а для широкой аудитории планируете делать?
— Когда меня приглашают, я откликаюсь. Прекрасные люди, сотрудники Валерия Федоровича Абрамкина (правозащитник, член Московской Хельсинкской группы – прим. WN), заказали мне две брошюры про кассационное и апелляционное обжалование. Я их написал, они разошлись по всем колониям России. С октября 2019 года они немного устареют. Возможно, надо новые писать. Но эти брошюры востребованы, используемы. Сам я не набиваюсь, но, если меня просят, конечно, не могу отказать.
— Надо переиздать!
— Возможно. Когда я писал, еще не судьи инициировали аресты. Они рассматривали жалобы на аресты. Так что нужно писать по-новому.
— За что из написанного вам больше всего были благодарны зеки?
— Я писал о механизмах, о том, как оно реально, не на бумаге, а на практике. Цитировать закон хорошо, но как первый шаг для студенческих целей. На самом деле, наша система напоминает мне механизм под кожухом. Юристы все время описывают кожух, пишут умные статьи. А механизм – он совершенно другой. И надо с ним разбираться. Люди не хотят поднимать кожух и соваться в механизм – палец оттяпает. Поэтому и пишут всякие правильные и мудрые вещи, которые хороши для баллад и легенд.
— Неужели настолько все плохо? Сейчас описанное вами говорит о том, что судебная система не просто сгнила, а ее просто нет.
— Судебная система есть, просто она не является носителем судебной власти. Она находится в других руках: ФСБ, Следственный комитет, Администрация президента, губернаторы, которые, как при Екатерине, узурпировали судебную власть. Вот в этом проблема: вы видите некую систему, она высокооплачиваема, притягательна. Но если ты туда попадаешь, то играешь не по правилам, которые декларированы. А если играешь по правилам правосудия, то вот бог, вот порог.
— Кого бы вы в пример привели в плане приближенности к идеалу судебной системы? Штаты?
— В Штатах свои проблемы. Там хороший суд присяжных, а что касается деятельности единоличных судей, особенно мировых, это во многом конвейерное производство и мало справедливое. Судьи тоже ориентированы на сделку, на скорость. Пожалуй, в Англии очень хорошие судьи. А на постсоветском пространстве – Прибалтика, конечно. Грузинские судьи получили, как ни странно, опыт в Америке. Это были молодые юристы, которые могут разговаривать по-английски, но когда они сели в судейские кресла, то, по некоторым сведениям, стали вести себя очень жестоко.
— Можно ли себе представить, что мы воспользовались таким опытом в широком смысле. Но я не представляю себе такой ситуации.
— Я не думаю, что нам надо чью-то судебную систему копировать. Потому что мы, русские люди, имеем собственно представление о праве. Помните:
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезают в формы узкие
Юридических начал…
— А еще на уровне ДНК и менталитета – от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Будем надеяться, что все-таки в судебной системе будут превалировать человеческие интересы, а не интересы Следственного комитета.