Ему холодно сверкнули купола кремлевских соборов. Когда-то Отец водил его в соборы, рассказывал о прошлом. Но отцовская хитрость не удалась - в прошлое не увлекло, он не пошёл в историки. А сейчас в его воображение стала разворачиваться процессия монахов и бояр, идущая по глубокому снегу к крыльцу Успенского собора. Истово крестились старухи в серых лохмотьях. Надвигался из глубины собора синий сумрак, белеющее лицо усопшего царя.
И Миша неожиданно подумал о том, что царь, может быть, так же глубоко страдал и был также непоправимо одинок, как и он, Миша, в эту минуту.
Машинально потоптавшись у красного светофора, он дождался появление в зеленом кружочке шагающего человека. Горько усмехнулся: "И соображать не нужно. Красный — стоп! Зелёный — иди! И даже показано как — шагай, делай как я! Век роботов! Что ж, может быть, человечество именно так спасается от страданий? Не реагируй! Делай как я - и всё!"
Размышляя о тщете жизни и вреде цивилизации, Андрей машинально свернул в свой переулок и не заметил, как очутился на третьем этаже перед входной дверью. Из-за двери аппетитно пахло кухней.
Дома Миша застал обычную картину: бабушка Нюра Львовна в прихожей разговаривала по телефону опираясь на палку и прихрамывая, она нетерпеливо шагала назад и вперёд возле тумбочки на длину шнура, как на цепи. Разговаривая по телефону, она всегда быстро теряла терпение, но это не мешало ей часами вести телефонные беседы перепалки, ибо она всегда и со всеми спорила.
Тут Нюра Львовна выбежала навстречу Миши зажимая рукой телефонную трубку крича что, её знакомый болтает и болтает словно у него сто жизней впереди.А у нее соус пригорает и срочно нужно бежать на кухню. И так как Миша продолжал стоять в дверях, Нюра Львовна сразу вышла из себя начала кричать, что всё столбом стоит, а Миша, олух царя небесного, не пошевелится. Затем она швырнула на тумбочку телефонную трубку и потащила Мишу в кухню где что-то плевалось и фыркало в кастрюле на плите.
Продолжая возмущаться Нюра Львовна сунула Мише в руку чайную ложку при этом повторяла:" Одурел, просто спятил старый башмак он опять собирается жениться!" Миша словно, просыпаясь, спросил:" Кто, что.."? Нюра Львовна удивлённо ответила: "Пупсик, кто же ещё! " Затем строго наказала ему мешать соус 10 минут не переставая.
Миша хотел было сказать что он хочет снять пальто, но тут же удивился, что в принципе для него это не имело никакого значения. Единственное он возмутился что ложка была горячей.
Нюра Львовна рассказала ему, что когда-то в Болгарии видела парня его возраста босого на раскалённых углях плясал, а тут какая-то ложка... И Миша размешивая соус, думал о том, как, по сути далека и непонятно это "бабушкина сфера" в которой действовали старички и старушки с уменьшительными именами и кличками, то ли бывший её соученики, то ли сослуживцы, то ли фронтовые друзья. Она постоянно всех называла пусиками и тусиками. Он редко кого из них знал и видел.
Бабушка из-за больной ноги не выходила из дома, но все её друзья всегда были страшно чем-то занята, и бабушка - несомненный центр этой сферы - управляла своей империей по телефонным проводам. Она непрестанно советовала, указывала, запрещала и разрешала. Она швыряла в трубку шаровые молнии, и на другом конце провода трепетали, вибрировали верноподданные Пусики и Тусики.
В чём сила и власти вне дома, он раньше не понимал. Дома власти она не имела: её не слушался никто, даже Миша. Но в том состоянии озарения, в котором он сейчас пребывал, он понял, почему она так энергично участвует в жизни посторонних людей. Она одинока. Здесь, в семье, она постоянно одна со своим прошлым и настоящим как он раньше не понимал?! И это её активность — просто попытка спастись от одиночества. Как и для того Пусика, который наверняка ждет её звонка и ради этого подчиняется. Иллюзия взаимной заинтересованности.
Нюра Львовна крикнула в телефонную трубку, что Пусик в безнадежном состоянии и ему немедленно нужно взять такси и приехать, в конце концов он не богач и она за всё заплатит. Швырнув трубку на телефон она засмеялась.
Запереться в своей комнате Мишей не удалось, потому что бабушка тут же позвала обедать. Всё он делал как во сне, уже отрешенный от жизни. Машинально обмакивал мякоть белого хлеба в соус, долго меланхолично жевал. Бабушка устроилась напротив и, глядя ему в рот, рассказывала домашние новости. Он не вникал, он был точно отделён от всего толстой стеклянной стеной.
Всё это время он ждал, что Оля позвонит по телефону, спросит, почему он убежал, будет объясняться, предложит встретиться. Твердил себе, что не хочет объяснений, что и так всё ясно: он уже лишний в её жизни. Но ждал звонка каждую секунду. Несколько раз выходил к телефону проверить, как лежит трубка, есть ли гудок. Всё было исправно.
Но Звонка не было.
Следующая глава