Суровый и прекрасный край лесов.
Великая таежная Сибирь!
Где много звуков птичьих голосов.
Красавец среди них живет снегирь.
Кедры и сосны встали будто в ряд.
Стеной стоят большие великаны.
На них иголок зелени наряд.
А в бор зайдешь, становишься как пьяный.
Везде живица, на стволах смола.
А запах, просто можно очуметь.
Ломая лапами побеги, дерева,
Идет-бредет шатун большой медведь.
Звенящий кедр упрямо на ветру
Поет нам песню, призывая эхом.
Чтоб приходили к чуду по утру
И заливались все здоровым смехом.
Бурливы реки здесь и холодны,
Несутся словно бешеный поток.
По камешкам несчитанные дни,
Кидает волн немыслимый бросок.
Каскад из брызг, светящийся на солнце,
Сияет над рекой волшебным светом.
И в мир открыто лучиком оконце
Туманным диким сумрачным рассветом.
А солнце осветило вдруг луга.
И диких пчел проснулся чудо–улей.
Над речкой светит радуга–дуга.
В бору расцвел таинственный багульник.
По пояс травы, высоки. Зарос и бор.
И заяц с волком испугались игр.
Идет хозяином и не вступает в спор
Зубастый умный уссурийский тигр.
И средь полян загадочной тайги,
Борясь отчаянно за жизнь, не сник,
А тянет к солнцу водяные брызги
Прохладный чистый маленький родник.
Грибов и ягод бор густой там полон.
А на губах ведь горечь, ну и вкус.
От горьких пряных трав наверно он.
И лезет в рот противный тошный гнус.
Прекрасные вокруг растут цветы.
Насыщенных Сибирью диких красок.
И нет сравнения этой красоты!
Тайга вся состоит из дивных сказок.
Оазис
Пустыня-жаркий мир,совсем другой,
Здесь солнце греет, жжет и словно пекло.
Там, где травы седой остатки пепла,
Опасный чудный и совсем чужой.
Ветер Самум царит вокруг горячий.
Он обжигает больно мне лицо.
Крутя над дюнами огромное кольцо
Песка, который ночью плачет.
А дюны ветром движутся вперед.
Ползет песок в огне пустыни жгучей.
Он обжигает иглами колючими,
Поплачет, следом сладко запоет.
Но вот увидишь рай в сухой пустыне.
Вода и жизнь прохладна и чиста.
Прекрасна, дивна эта красота!
Все отвергает здесь горячее уныние.
Десяток пальм стоят в своей прохладе.
Лишь только ветер стонет у реки.
Совсем уже не чувствуя тоски,
Так ласково и тихо листья гладит.
И изумруд зеленых трав ковер,
Покрыл у речке шелком берега.
Сияет радостно, играется вода,
Журчит и рвется прямо на простор.
Лишь только солнце упадет в закат,
Уснет на западе, измучившись, намаясь.
Прохлада томно быстро собираясь,
Коснется нас у дивных водных врат.
И наров караван с поклажей вьючной,
Уставший до смерти, измучившись за день.
Найдет спасение и бархатную тень,
От жара солнца пекла жгучего.
А на рассвете рано, отдохнув,
Водой напившись, будет просто рад.
Забыв, про смертный и ужасный ад,
Пойдет он дальше тропами, вдохнув.
Тяжелым шагом он идет в песках,
Бредет своей дорогой скучной длинной.
И, не слыхать нигде мотив старинный.
Вода–одно спасенье в бурдюках.
Цветет багульник
Лесов прекрасных дикое разгулье,
И, кажется, что я попала в Рай.
Цветет в лесу таинственный багульник,
И от него сиреневый весь Край.
Мелькнет среди цветов вдруг незабудка,
Исчезнет в тихой ласке тишины.
Поет в цветах болотных пестрогрудка,
Как будто видит сказочные сны.
Суровою Сибирью наделенные,
И запах камфоры болотной и смолы...
И кажется, Багуль и Ник-влюбленные,
Вдруг по цветам багульника прошли.
Она плывет в дурманящих цветах,
И этот цвет у ней всегда в крови.
В чудесных, дивных, нежных лепестках,
Сибирь живет в сиреневой любви.