Какую роль сыграло Движение Сопротивления во Второй Мировой войне? Насколько массовой была его поддержка населением в оккупированных Германией и союзных ей странах? Почему одни народы участвовали в Сопротивлении активнее других? Отражает ли участие в Сопротивлении черты национального характера – такие, как храбрость и готовность жертвовать собой ради Отечества?
Отношение к Движению Сопротивления в странах Европы разное. В некоторых странах его участники почитаются как национальные герои и спасители чести своих стран, в других о них стараются вспоминать пореже. А в некоторых общество до сих пор разделяется на апологетов и противников Сопротивления.
Жизнь в оккупации
Первое: в европейской традиции воевать должны регулярные армии, но не гражданские лица – это есть и в международном законодательстве. Т.е. гражданское население, оказавшееся в оккупации, не имеет моральных обязательств оказывать сопротивление оккупантам: его основная задача – выжить. Поэтому во время Первой Мировой войны ничего подобного Сопротивлению не было ни на российских, ни на французских или бельгийских территориях, оккупированных Германией. Правительства России, Франции и Бельгии ни в коей мере не мотивировали население, оставленное в оккупации, оказывать сопротивление оккупантам (единственное исключение – Сербия, где в 1915-18 гг. существовало сильное партизанское движение против австро-болгарских оккупантов). Даже если взять гораздо более ранние времена – нашествие Наполеона на Россию – партизанами были в основном воинские разведывательно-диверсионные подразделения – казачьи, калмыцкие, гусарские, уланские и драгунские части Д.Давыдова, А.Сеславина, А.Фигнера, Ф.Винцингероде, В.Орлова-Денисова, В.Иловайского и других. Самостоятельные действия крестьянских партизанских отрядов, во-первых, были редкостью (их размах и значение после войны были сильно преувеличены пропагандой), а во-вторых – не очень приветствовались армейским командованием, не без оснований опасавшимся новой Пугачёвщины.
До Второй Мировой войны партизанские действия гражданских лиц не приветствовались в силу низкой эффективности таких действий. Гражданские лица, даже отслужившие в армии, крайне редко и только при наличии специфических условий способны создать сколько-нибудь боеспособное формирование (таким условиями могут быть родственные связи между членами партизанской группы и беспрекословным авторитетом командиров, имеющих военную подготовку). Легенды о гражданских лицах, успешно сражавшихся с армией – это почти всегда пропаганда; либо подобное имело место при достаточно массовом участии в гражданском движении армейских или полицейских формирований.
Кроме того, действия гражданских лиц против оккупантов неизбежно приводят к огромным жертвам и мучениям населения, которому оккупанты мстят за диверсии, и которое, как правило, партизаны не в состоянии эффективно защитить.
Во время Второй Мировой войны немецкие оккупанты создавали на захваченных территориях достаточно эффективную систему контроля над гражданским населением. В каждой деревне на оккупированных территориях – от Смоленщины до французской Бретани, от Норвегии до греческого острова Крит – назначался староста и несколько его помощников и полицейских. Они несли персональную ответственность за повиновение населения. Каждый крестьянин, каждый человек должен был постоянно находиться на месте проживания и сдавать большую часть производимой продукции, через старосту и его аппарат, оккупантам. Если учесть родственные и дружеские связи оккупационной администрации и полиции, то сельское население находилось под жесточайшим и весьма эффективным контролем. Все жители оккупированных территорий знали, что любая помощь (хоть куском хлеба) партизанам или евреям означает смерть, и самое главное – не только для человека, оказавшего эту помощь, но и для членов его семьи. А теперь представим себе: могло ли быть много людей, готовых пожертвовать жизнями своих детей и жён ради борьбы с оккупантами? Да таких почти не было, и удивляться этому странно.
Поэтому первые организованные группы Сопротивления создавались кадровыми военными разгромленных армий, не пожелавшими капитулировать и скрывшимися в подполье или в первых лесных схронах. В Чехословакии это были группы Центральное командование сопротивления на родине, комитет «Мы остаёмся верными» и «Народная оборона»; в Польше – «Союз вооружённой борьбы»; во Франции – «Специальная организация» (впоследствии – «Франтирёры и партизаны»). Это были буквально горстки отчаянных людей, которым было крайне трудно рассчитывать на поддержку населения, как бы сочувственно оно к ним не относилось. Так, первые французские «маки» выживали в горах Савойи и Центрального массива благодаря сбору ягод и кореньев, рыбной ловле и охоте с помощью ловушек и силков (использовать оружие было опасно, да и патронов не хватало). Почему? Да потому, что крестьяне не могли снабжать их продовольствием, а партизаны были слишком малочисленны, чтобы его отдирать силой. И подобная ситуация была во всех других оккупированных странах.
Нельзя забывать, что население оккупированных стран довольно долго было растеряно и не понимало, что происходит. Французам немцы говорили, что они оккупировали часть их страны для того, чтобы избавить от «британского империализма» и только на время войны, и не покушаются на независимость Франции. Французы, сильно обиженные на англичан из-за недостаточной помощи во время немецкого блицкрига мая-июня 1940 г., какое-то время были склонны немцам верить. Голландцам, бельгийцам, датчанам и норвежцам немцы тоже говорили, что оккупация – это только на время войны и для их же безопасности. Во внутренние дела Дании немецкая администрация не вмешивалась более чем год – в оккупированной Дании даже компартия не была запрещена до 22 июня 1941 г. И в этих странах многие тоже поначалу были склонны немцам верить. И только после того, как оккупанты начали репрессии против недовольных, после реорганизации промышленности на службу рейха, после введения всё новых военных налогов и захвата золотовалютных запасов, а также после навязывания антиеврейских законов, которые местные власти отказывались принимать, население этих стран начало понимать, что Германия их обманывает, и немцы не уйдут добровольно никогда.
Другой была обстановка в Югославии, Албании и Греции. Там значительная часть населения жила в изолированных горных долинах и на островах, контролировать которые оккупантам было гораздо труднее, чем во Франции, на Украине или в Нидерландах. Кроме того, на Балканах существовала многовековая традиция повстанческого движения против турецкого владычества, которое пало недавно (Южная Сербия, Южная Болгария, Македония, Албания оставались под турецким владычеством до 1912 г.). Кроме того, часть югославской и греческой армий после поражения, избежала разоружения и вернулась в родные места с оружием, а в некоторых случаях и с командирами (в Югославии укрылись в горах генералы Д.Михайлович и К.Печанац, ставшие вождями четников, а в Греции – полковники Н.Зервас, будущий лидер ЭДЭС, и Д.Псаррос, сформировавший группировку «Элефтерия»). Горный рельеф, отсутствие дорог и устойчивые клановые связи не позволили немцам ни эффективно провести разоружение остатков армий, но предотвратить создание подпольных структур из бывших военных. Понятно, что в более густонаселённых, равнинных странах с развитой дорожной сетью генералы и полковники просто не могли укрыться в горных и лесных берлогах.
Итак, первыми партизанами были бывшие офицеры и маленькие группы оставшихся верными им солдат (это смогли сделать те, кто после поражения не возвращался в родные города и сёла, чтобы не вставать на учёт у оккупантов и не подвергать опасности свои семьи, а также те, кто семей не имел). Эти группы пополнялись лицами, вынужденными скрываться от оккупантов – теми, кто как-то проявил своё недовольство и был объявлен в розыск; первоначально это были в основном очень молодые люди. Впоследствии в горы и леса начали уходить коммунисты: после нападения Германии на СССР коммунистические партии объявили о начале борьбы с оккупантами. Первые партизанские отряды пополнялись и евреями, которые сразу после прихода немцев стали подвергаться унижениям и оскорблениям, а в 1942 г. – массовым убийствам и депортации в лагеря смерти. Во Франции были также испанские республиканцы, интернированные после Гражданской войны 1936-39 гг.: французского гражданства они не имели, возвращаться на родину – не могли (там их ждала гаррота), зато воевать они умели прекрасно. Ряды партизан также росли за счёт тех, кто в той или иной мере помог партизанам или евреям – таких становилось всё больше. Обычной была примерно такая история: ночью в окно французского, польского или голландского крестьянина или горожанина раздавался стук: измученная еврейская семья просила хотя бы укрыть детей, или же это был раненый подпольщик, ищущий убежища. Многие отказывали, кое-кто доносил, но многие отказать не могли – по моральным или религиозным соображениям. В результате сами помогавшие часто были вынуждены искать укрытия в лесах.
В 1943 г., когда партизан стало довольно много (по крайней мере, они превратились в фактор, который ни немцы, ни коллаборационисты не могли игнорировать) во Франции, Бельгии и Голландии большую часть партизан составляли преследуемые представители национальных меньшинств. Автор этой статьи слышал от пожилых французов: «Ах, Сопротивление? Помню. Там были евреи, испанцы и армяне».
Таким образом, даже в 1943 г. в оккупированной Европе (Югославия и Греция стояли особняком) Сопротивление не приобрело массовости и оставалось уделом профессиональных военных, активных политических активистов (которых всегда немного) и преследуемых нацменьшинств, в первую очередь евреев.
Сопротивление начинается с восстаний
Начальный этап Сопротивления в Европе характеризовался созданием небольших подпольных групп, состоявших преимущественно из городских жителей (исключая опять же Югославию и Грецию), занимавшихся распространением антинемецких листовок и отдельными диверсиями. Целью этих групп было налаживание связей между ними и формирование единых структур Сопротивления, установление связей с командованием Антигитлеровской коалиции, а также накопление оружия. Военные действия первостепенной задачей подпольщиков не считались, да и не могли считаться. Опять же исключая Югославию и Грецию, антигитлеровское подполье в Европе намеревалось копить силы и «ждать с оружием у ноги» сигнала, которым должно было стать наступление армий союзников.
Важнейшей целью Сопротивления было установление контроля над населением оккупированных территорий. Поэтому главной целью партизан и подпольщиков в 1941-43 гг. были не немецкие оккупанты, а собственные коллаборационисты. Партизаны убивали полицейских и старост, и вообще всех, кто помогал оккупантам. Создавались настоящие «подпольные государства» - с тайной армией и полицией, судами и налоговыми органами. Пособники оккупантов – старосты, полицейские и предприниматели, учителя и врачи, рабочие заводов, трудившиеся на оккупантов (а других не было) – должны были больше бояться партизанской гранаты в окно, чем немецкой пули. Наиболее эффективным было создание «подпольного государства» в Польше, где поддержка населением оккупационного режима была практически нулевой, а сочувствие подпольщикам – почти поголовным (известное участие части поляков в преследовании еврейского населения было связано с шкурными интересами – присвоением имущества евреев, а также со страхом перед немцами).
В других оккупированных странах «подпольные государства» партизан формировались с трудом – в основном из-за политических и личностных разногласий между самими партизанами. Так, в Югославии шла жестокая война между партизанами-четниками и коммунистами, а также между четниками Михайловича и Печанаца. В Греции шли тяжёлые бои партизан коммунистической ЭЛАС с либералами из ЭДЭС, а также социал-демократами из ЭККА. В Бельгии партизаны друг с другом не воевали (их было для этого слишком мало), но они не могли объединиться: Сопротивление в этой маленькой стране состояло из прокоммунистического «Фронта независимости Бельгии», «Тайной армии», ориентировавшейся на эмигрантское правительство в Лондоне, аполитичной «Группы Зеро» и «Белой бригады», состоявшей из католиков-роялистов. В Нидерландах с оккупантами боролись коммунистические группы, социал-демократы, протестантская группа «Фрей Недерланд», «Национальная организация помощи скрывающимся», протестантские «Боевые дружины», военизированная «Служба порядка», состоявшая из офицеров и солдат голландской армии. Даже в Польше, где доминировала Армия Крайова, ориентировавшаяся на эмигрантское правительство, существовали не подчинявшиеся ей Армия Людова (коммунистическая), «Национальные вооружённые силы» - крайне правая организация, подчинившаяся АК только после вооружённых столкновений, и ряд более мелких независимых группировок.
В 1942-43 гг. Сопротивление уже организовывало крайне болезненные для оккупантов диверсионные акции (уничтожение моста через рек Горгопотамос в Греции, потопление 29 и угон в Швецию 13 датских кораблей, массовый вывоз евреев из Дании, массовые диверсии на военных заводах Бельгии, многочисленные диверсии на военных заводах и железных дорогах Франции, убийство голландского генерал-предателя Сейфарда, уничтожение норвежскими партизанами с десантниками военных заводов в Веморке, Драммене и Бергене, моста в Киркенесе). Однако массовым Сопротивление до 1944 г. было только в Югославии и Греции: оккупанты и коллаборационисты довольно эффективно контролировали и территории, и население. Численность партизан росла медленнее, чем их потери в боях и в результате репрессий.
Надо учитывать и тот факт, что немалая часть населения оккупированных стран поддерживало оккупантов – кто из идейных соображений, кто – из шкурных. Вишистская милиция насчитывала более 200 тысяч боевиков, усташская Хорватия имела вполне боеспособную регулярную армию примерно такой же численности; сербские коллаборационистские силы («четники Летича») составляли вполне боеспособный корпус численностью в 30-35 тысяч человек. В Югославии, Греции, Албании часть партизан-антикоммунистов даже прекратила антинемецкую деятельность и вступила в контакты с оккупантами из ненависти и страха перед коммунистами. Всё это сильно ослабляло Сопротивление и препятствовало его росту. При этом в странах – союзниках Германии Сопротивление имело определённую поддержку населения только в Болгарии и Словакии, да и там до лета 1944 г. было довольно слабым; в Финляндии, Венгрии и Румынии оно практически отсутствовало.
Ситуацию в Италии следует оставить за рамками рассмотрения, поскольку она было особой. До краха режима Муссолини летом 1943 г. Сопротивление там было очень слабым. А после него, в связи с немецкой оккупацией Северной Италии и превращением Муссолини в гитлеровскую марионетку, в Италии началась полноценная гражданская война, в которой фашистская милиция воевала на стороне нацистов, а партизаны – на стороне союзников.
Даже в условиях массовой ненависти населения к оккупантам, для вовлечения народа в Сопротивление его структуры должны иметь контролируемые районы. А в условиях оккупации – по причинам, указанным выше – это в принципе невозможно. Сопротивление в 1943 г. сумело организовать массовые забастовки в Дании, Нидерландах и Греции, но они были подавлены немцами и не привели к краху оккупационной власти. Только массовые вооружённые восстания могли поднять население на вооружённую борьбу с оккупантами, уничтожить коллаборационистов, плотно контролировавших города и сельскую местность. И только после этого можно было создать значительные по численности партизанские отряды, способные (при поддержке союзников) противостоять силам вермахта. Без массовых восстаний массовое партизанское движение невозможно в принципе.
Это подтверждают примеры Югославии и Греции. Там массовые восстания предшествовали развёртыванию партизанской войны, а не были её результатом, как часто считают. В Югославии восстание началось в июне 1941 г. в Черногории и прилегающих Западной Сербии и Восточной Боснии, где скопилось большое число не сдавшихся офицеров и солдат, а также находился штаб четников Михайловича. В Греции восстание началось в сентябре 1941 г. в Македонии, где находился подпольный штаб Псарроса, и оттуда распространилось на горы Пинда, в которых скрывалось много не разоружившихся солдат и офицеров. И после поражения этих восстаний большое число повстанцев ушло в горы, сформировав партизанские отряды. В других оккупированных странах ситуация не могла развиваться по-другому.
Массовые восстания
Для того, чтобы начались массовые восстания против оккупантов, нужны некие условия, которые избавляют людей от страха и дают надежду на успех. В Югославии и Греции оказалось достаточно национальных традиций партизанства и готовности не сдавшихся солдат последовать за своими командирами (плюс в случае Черногории – оскорбительное присоединение к Италии, а в греческой Македонии – приход в качестве оккупантов ненавистных болгар; к немцам отношение было куда более нейтральное).
В менее буйных странах Европы, где далеко не у каждого на чердаке хранилась винтовка, и не было традиции её легко доставать оттуда, поднять восстание было гораздо труднее. Необходимым условием стало общее наступление союзников на всех фронтах и понимание того, что гитлеровский режим ждёт не только неизбежный, но и скорый крах. Тем более, что организационные структуры «подпольных государств» и «спящие» армии (пусть плохо организованные, ещё хуже вооружённые и обученные) были, в общем, готовы.
Летом 1944 г. восстаёт Париж, а следом за ним – почти весь юг Франции. В условиях наступления англо-американских войск плохое вооружение и слабая организованность повстанцев значения не имела: главное, что они серьёзно дезорганизовали немецкий тыл. Тогда же восстание охватывает практически одновременно Варшаву и Бухарест – в последнем случае восстают не столько рабочие, сколько румынская армия, не желавшая умирать за Гитлера и Антонеску. В сентябре против прогитлеровского режима восстаёт вся Болгария: партизаны участвуют в восстании, но их роль крайне невелика, так как главную роль, как и в Румынии, играет армия. Восстаёт – чуть не поголовно – и Словакия; там партизаны тоже участвуют, но на третьих ролях: бои с вермахтом ведёт армия. Одновременно менее массовые, но многочисленные восстания охватывают города Греции; серия локальных восстаний происходит в Бельгии; всеобщая стачка в Дании также очень напоминает восстание и сопровождается строительством баррикад и серией диверсий.
Немцам удалось подавить восстания в Словакии, Варшаве, Бельгии и Дании. Однако Франция, Румыния и Болгария были потеряны, а из Греции, Албании и с юга Югославии пришлось срочно выводить войска: по Дунаю быстро продвигалась Красная Армия, усиленная вчерашними союзниками – болгарами и румынами.
После серии восстаний летом – осенью 1944 г. нацистско-фашистский блок государств развалился, и началась агония гитлеровского режима. Восстания в апреле-мае 1945 г. (Северная Италия и Чехия), а также разоружение немецких войск датскими и норвежскими подпольными «армиями» стали последними аккордами Второй Мировой войны.
Общая оценка Движения Сопротивления в Европе
В первые десятилетия после окончания Второй Мировой войны в странах, подвергшихся гитлеровской оккупации, роль Движения Сопротивления значительно преувеличивалась, зачастую вопреки историческим фактам. В последнее время, в нынешнюю эпоху всепобеждающего релятивизма, наблюдается обратная тенденция – приуменьшение роли и значения Сопротивления и преувеличение масштабов лояльности населения оккупированных стран Гитлеру. К сожалению, в нашей стране такое перевёртывание истории войны получило большую популярность: очерняя «трусливых» европейцев, неспособных защитить свой дом, должно, по мнению некоторых наших соотечественников, выгодно оттенить храбрость и самоотверженность советских людей. Это, разумеется, не может быть морально оправдано, да и не соответствует исторической правде.
В первое время после немецкой оккупации большинство населения оккупированных стран было лояльно нацистской оккупации, и первые ростки Сопротивления, не имея сколько-нибудь массовой поддержки, долго оставались слабыми.
Немецкие оккупанты сами спровоцировали рост Сопротивления, грубо вмешиваясь в жизнь оккупированных стран: жестокие репрессии против недовольных, экономическая эксплуатация, быстро переросшая в настоящий грабёж, бессмысленные зверства в отношении евреев (совершенно неприемлемые для жителей Западной Европы, хотя и более терпимые для народов Восточной Европы) – всё это вместе постепенно превратило Сопротивление в постоянно действующий и усиливающийся фактор европейской политики. Тем не менее до лета 1944 г. – до начала массовых восстаний в оккупированных странах – Сопротивление доставляло оккупантам значительные неудобства только в Югославии и Греции (с 1943 г., после падения фашизма в Италии – ещё и в Албании).
Такое развитие ситуации в оккупированных Германией странах никак не связано с национальными особенностями европейских народов и ничего не говорит об их храбрости или патриотизме. Эти качества у них развиты не меньше, чем у других. По-другому, например, более интенсивно или массово, Движение Сопротивления и не могло развиваться – по причинам, кратко перечисленным выше. Тем более не стоит сравнивать масштабы и значение Сопротивления в Европе с советским аналогом – партизанским движением на оккупированных советских территориях. Там шла совершенно другая война, в других условиях и другими методами ведения войны – как с немецкой, так и с советской стороны.
После высадки англо-американских войск во Франции и выхода Красной Армии к границам восточноевропейских стран Движение Сопротивления резко активизируется: Францию, Бельгию, Польшу, Словакию, Румынию, Болгарию, Албанию и Грецию охватывают массовые восстания; югославские партизаны вместе с Красной Армией переходят в решительное наступление. Летом 1944 г. Сопротивление превращается в мощный политический, социальный и экономический фактор, нанося гитлеровскому режиму сильнейшие удары и приближая его крах.
В военном отношении Движение Сопротивления прошло большой путь: от очень слабого ущерба, наносимого оккупантам в первые три года существования (при огромных собственных потерях) – до весьма существенного урона в 1944-45 гг. (причём собственные потери партизан и подпольщиков оставались очень большими до конца войны). Тем не менее моральная роль Сопротивления была высокой даже в первые, самые тяжёлые месяцы борьбы.
В Сопротивлении участвовали очень разные люди – от патриотов-демократов до фанатиков-коммунистов, от героев до тех, кто примкнул к движению в последний момент в корыстных целях, от кристально чистых людей до преступников. Тем не менее Движение Сопротивления в целом достойно самой высокой нравственной оценки: люди, участвовавшие в нём, в огромном большинстве храбро и честно сражались за свободу, во имя спасения других людей, против нацистской чумы и фашистской холеры. В последний период войны Сопротивление внесло большой вклад в победу над нацизмом, за что человечество должно быть ему не менее благодарно, чем армиям стран Антигитлеровской коалиции.