В шахматы можно играть по-разному. Можно просто переставлять фигуры. И можно смотреть фигурам в глаза. С деревянными шахматами это не работает, но с человеческими - всегда.
Люди, вообще, смотрят и видят по-разному. В одном и том же городе одни видят только город, другие - видят намного больше, намного глубже, смотрят на то же, но видят иначе: вместо людей и предметов они видят мир, населённый духами. То же - с игрой. Одни видят в ней только доску. Другие, немногие, видят на тридцать этажей глубже доски.
О чём это я? Ах, да.
Нет ничего более странного, чем играть в человеческие шахматы как в деревянные: ты либо ничего не видишь, либо боишься того что увидел, либо не понимаешь правил игры.
Партия уже закончилась. А он думал - она ещё не началась. Как жаль. Действительно, жаль. Если бы такие как он - способные взобраться на потолок этого мира, умели играть, мне бы не пришлось торчать в этом городе - на краю бездны, разделяющей мир людей пополам, и ожидать, пока последний из неспособных избавит меня от необходимости что-нибудь здесь ломать.
Мне, в самом деле, не хотелось бы выламывать эту дверь, но если не вытащить таких как он - способных играть, из их скорлупы, этот мир сломает себя сам. Выражаясь точнее - его сломают те, кто пытается играть, не имея представления об игре.
Если бы человек на Холме умел играть, он бы понял, что его собственная игра закончилась в тот самый день, когда, по мнению большинства людей, она только началась. Он мог бы оказаться победителем. Мы бы все могли. Но он не понял. И весь мир проиграл.
Он не понял - ему не нужно было приступать к делу - он уже всё сделал, сделал самую трудную работу в мире - он объединил мир. В первый свой день он сделал всю работу и мог удалиться от мира, не говоря ни слова - чтобы созерцать созданную гармонию и отдыхать.
Но он начал действовать. Он думал - это начало.
Но это был конец.
Он думал, его задача - переставлять фигуры. Но на такое способен только один игрок в мире, его зовут Бог. Переставлять фигуры при игре в человеческие шахматы - это уровень, на котором играет Бог, и больше никто.
Он тоже мог бы стать Богом, по крайней мере - для людей. Он мог сделать всё, но не сделал ничего; мог стать всем, но остался никем - вот разница между действием и недеянием. Но людям этого не понять. Никогда. Лучше бы он молчал. Лучше бы ничего не делал. Но он всё испортил.
Как и тот, который был перед ним.
В тот день, когда за морем рухнули башни, этот мир в одно мгновение опоясала борозда глубиной в бездну между добром и злом. Одно дело, когда гибнут миллионы, которых ты не видишь, и совсем другое - когда три тысячи умирают на твоих глазах.
Не нужно было ничего говорить и ничего делать. Дело было сделано. В тот день каждый человек в мире сделал свой выбор.
И весь мир оказался на его стороне.
Но человек на Холме начал действовать. Бездна, которая от начала времён зияла между людьми, оказалась глубже той, что разверзлась в тот день. И если утром мир был полон его друзей, то к вечеру он снова оказался полон его врагов. Ему показалось, что он что-то выиграл. На самом деле он всё проиграл.
Люди так устроены - они способны разобрать Вселенную на запчасти, но не могут разобраться сами в себе - и знание самых сложных вещей в мире не способно им в этом помочь.
В человеческие шахматы нужно играть не действуя.
Как это? Хороший вопрос. Для этого нужно видеть глубже доски. Что это значит? Знание всех законов природы, от простых до сложнейших, в этом деле не то чтобы бесполезно, но совершенно недостаточно.
Чтобы играть в человеческие шахматы по-настоящему, нужно различать непознанное в известном. Нужно изучить новую физику. Если не знаешь, что это - лучше не действовать вовсе. Чтобы наверняка не проиграть.
Images by BRRT, Gerd Altmann and Clker-Free-Vector-Images from Pixabay