Сигурд сидел на полу и смотрел на Галатею, та в ответ смотрела на него. В глазах её отразился страх, в его — неподдельный ужас.
- Из-за бреда мне привиделись твари, что преследовали меня в лесу. Я уже думал, что мне конец, но ты, Теа, ты спасла меня. Скажи, может быть ты на самом деле ангел, который решил смилостивиться надо мной?
« Ха, размечтался, придурок! Она обычный человек! Но как при такой красоте и таких способностях её не сожгли на костре?! Не задумывался?!» - Демон зевнул. Страх «хозяина» подпитал его, но он не отказался бы от свежей крови, пусть даже не человеческой.
- Теа, я лишь хотел сказать тебе:
Измученный тоскою и недугом И угасая в полном цвете лет,
Проститься я с тобой желал как с другом, Но хладен был прощальный твой привет; Но ты не веришь мне, ты притворилась, Что в шутку приняла слова мои; Моим слезам смеяться ты решилась,
Чтоб с сожаленьем не явить любви; Скажи мне, для чего такое мщенье? Я виноват, другую мог хвалить,
Но разве я не требовал прощенья У ног твоих? Но разве я любить Тебя переставал, когда, толпою
Безумцев молодых окружена, Горда одной своею красотою, Ты привлекала взоры их одна? Я издали смотрел, почти желая Чтоб для других очей твой блеск исчез; Ты для меня была, как счастье рая
Для демона, изгнанника небес.
Всё это время у Сигурда из глаз катились слёзы. Он с горечью вспоминал, как вокруг Галатеи стайками вились различные мужчины, это было заметно даже в детстве. Но она всегда водила дружбу только с ним. Правда, чтобы оградить дочь, родители сообщили о скрывающемся мальчишке, и за ним следили стражники.
Со временем подозрительность усилилась, запуганный мальчик стал довольно опасным юношей. Росший в нём демон с каждым годом креп в теле своего «хозяина» и требовал всё больше крови. Особенно его прельщала кровь молодых девушек. Сигурд волочился за каждой более-менее привлекательной, обещал любовь и заботу, а потом оставлял обескровленное тело в подворотне.
Шло время. Молодому человеку удавалось скрываться при помощи демона. Но всему приходит конец. Вконец опьянев от крови очередной девушки, оба и не заметили, как оказались окружены стражниками.
Первые четыре года заточения промелькнули для них секундой. Шесть лет тянулись подобно смоле.
- Палач злобно ухмылялся, когда применял ко мне «кошачью лапу». Я не издал ни единого звука, хотя терпеть, как с тебя живьём сдирают кожу... - в этот момент он задрожал. Его разбирал безумный смех, глаза сверкали красным. Демон тоже смеялся. - Я уже давно сознался в убийсвах, совершённых мной лично. - Встряхнув головой, Сигурд снова воззрился на Тею:
- Мне больше не хочется думать о моих злодеяниях, Галатея! Я хочу жить спокойно, понимаешь?! - Он потряс её за плечи. Поток слёз, лившийся из его глаз, усилился. У него началась истерика.
Она была растеряна и обескуражена. Её взволновало его теперешнее состояние.
« Что же творится с тобой?» - Чтобы хоть как-то успокоить, Теа прижала к себе узника и услышала жалобное всхлипывание.
- Я памятью живу с увядшими мечтами, Виденья прежних лет толпятся предо мной, И образ твой меж них, как месяц в час ночной Между бродящими блистает облаками. Мне тягостно твоё владычество порой;
Твоей улыбкою, волшебными глазами
Порабощён мой дух и скован, как цепями, Что ж пользы для меня — любима я тобой. Я знаю, ты любовь мою не презираешь, Но холодно её молениям внимаешь; Так мраморный кумир на берегу морском Стоит, - у ног его волна кипит, клокочет, А он, бесчувственным исполнен божеством, Не внемлет, хоть её отталкивать не хочет. - Пока Теа говорила, её голос дрожал всё сильнее, слёзы лились будто сами собой.
Сигурд поднял голову:
- Те девицы были нужны мне только ради крови. После того, как меня всё-таки поймали и отправили за решётку, я неоднократно пытался сбежать.
- Один раз тебе это удалось. Ты прибежал к нам в дом и принялся уверять меня, что любишь меня одну. Мои родители тебе не поверили.
- Я не прекращал попыток в течении четырёх лет, потом затих.
Болезнь в груди моей и нет мне исцеленья, Я увядаю в полном цвете!
Пускай! - я не был раб земного наслажденья, Не для людей я жил на свете. Одно лишь существо душой моей владело, Но в разный путь вошли мы оба, И мы рассталися, и небо захотело,
Чтоб не сошлись опять у гроба.
Гляжу в безмолвии на запад: догорает,
Краснея, гордое светило; Мне хочется за ним: оно, быть может, знает, Как воскрешать всё то, что мило. Быть может, ослеплён огнём его сиянья, Я хоть на время позабуду Волшебные глаза и поцелуй прощанья, За мной бегущие повсюду.
Теа коснулась его щеки и мягко улыбнулась. Губы их сомкнулись в поцелуе. Заговорили они в унисон:
- Послушай, быть может, когда мы покинем Навек этот мир, где душою так стынем, (С) Быть может, в стране, где не знают обману, Ты ангелом будешь, я демоном стану! Клянися тогда позабыть, дорогая, Для прежнего друга всё счастие рая!
(Г)Пусть мрачный изгнанник, судьбой осуждённый, Тебе будет раем, а ты мне — вселенной!
(Сначала Сигурд, потом Галатея)
- Теа, я лучше уйду. И возможно, вернусь к тебе, когда обо мне забудут. Ты согласна ждать меня?
- Сколько угодно, но я, наверное, покину этот город, хоть и прожила тут всю жизнь. На новом месте начнём всё сначала.
Прощаться они не стали. Когда-нибудь они снова встретятся.
Как только Сигурд вышел, сразу был схвачен. Он не пытался сопротивляться.
…
Немного ранее...
- Госпожа комендант, сбежавший Сигурд скрывался в городе у некой целительницы Галатеи.
- И ты сообщаешь мне об этом только спустя несколько дней? Ты ведь знал, что он сбежал, а точнее, отпустил его. Не будь ты моим сыном, Дункан, давно бы приказала повесить тебя. Кстати, именно такая участь уготована твоему дружку. - Комендантша положила на стол документ, скреплённый печатью в виде топора, охваченного двумя цепями, и своей личной подписью.
Дункан дважды прочёл содержание, зрачки глаз расширились.
- Но в предыдущем приказе значилось отрубание головы. Откуда виселица?!
Старая комендантша обошла стол и буквально вперилась глазами в сына:
- Мои приказы не обсуждаются. Благодаря виселице, его грязная душа попадёт в ад. Души грешников не должны пребывать в раю.
- Кто вам дал право решать? Может, городской священник? - Глаза его матери нехорошо блеснули. - Жаль, что я не погиб на учениях вместе с отцом.
Она пожала плечами:
- Когда побежишь к своей бывшей невесте, не забудь навестить того убийцу. Уверена, вам есть о чём поговорить. И не смотри на меня так. Его скоро должны доставить.
- Заставляете моих людей шпионить, а потом убиваете. По этой причине новобранцев всё меньше.
- Тварям из тени нужно чем-то питаться.
…
Сигурд сидел на скамье, вперившись в потолок. Он лишь надеялся, что Тее дадут пожить спокойно. Если ему удастся сбежать и скрыться на некоторое время, то когда-нибудь потом они будет вместе, создадут семью.
Прямо напротив него сгустилась тьма и воплотился внутренний демон.
- Хватит уже ныть! Чуть не затопил меня своими слезами! - Демон встряхнулся, расправил крылья и снова сложил их.
- Почему ты так выглядишь? И почему явился во плоти?
- Почему да почему. - Демон почесал затылок. - Ты создал меня таким, Сигурд. Только оставил безымянным. Будь у меня собственное имя, давно бы захватил твоё тело. Правда, столько лет в ТВОЁМ ТЕЛЕ наложили на меня отпечаток. Я стал чересчур мягким...
Стук в дверь прервал его. Вошёл Дункан. Демон отошёл в сорону.
- Сам с собой разговаривал?
- Со своим демоном...
- Хватит! Хватит выдумок про внутреннего демона! Ты всего лишь безумец, которому нравится убивать! - Краем глаза он увидел два красных огонька по левое плечо Сигурда. Зажмурившись, снова открыл глаза, но огоньки не пропали. - Из-за тебя Галатея в опасности.
Сигурд рассмеялся. Ему вторил демон.
- Ты правда безумен. - Дункан сокрушённо покачал головой.
- Послушай! - Сигурд поднялся и схватил того за руку:
Послушай! Вспомни обо мне, Когда, законом осуждённый, В чужой я буду стороне -
Изгнанник мрачный и презренный. И будешь ты когда-нибудь Один, в бессонный час полночи, Сидеть с свечой... и тайно грудь Вздохнёт — и вдруг заплачут очи; И молвишь ты: когда-то он, Здесь, в это самое мгновенье, Сидел тоскою удручён И ждал судьбы своей решенье!
Дункан в долгу не остался:
- Моя душа, я помню, с детских лет
Чудесного искала. Я любил
Все обольщенья света, но не свет, В котором я минутами лишь жил; И те мгновенья были мук полны, И населял таинственные сны Я этими мгновеньями. Но сон, Как мир, не мог быть ими омрачён.
…
Тут был я счастлив... О, когда б я мог Забыть, что незабвенно! Женский взор!
Причину стольких слёз, безумств, тревог!
Другой владеет ею с давних пор, И я другую с нежностью люблю, Хочу любить, - и небеса молю О новых муках: но в груди моей Всё жив печальный призрак прежних дней.
…
Грядущее тревожит грудь мою.
Как жизнь я кончу, где душа моя
Блуждать осуждена, в каком краю
Любезные предметы встречу я? Но кто меня любил, кто голос мой Услышит и узнает? И с тоской Я вижу, что любить, как я, порок, И вижу, я слабей любить не мог.
- Сразу легче стало, - признался Дункан.
- Ты уже давно не любишь Тею? Мне показалось, что...
- Нет, это в прошлом. Моё сердце заняла другая. Надеюсь, Теа дождётся тебя.
Сигурд отпустил Дункана. Дверь закрылась, звякнули ключи.
Демон вышел из тени и снова встал напротив него. Молодой человек поднял на него взгляд:
- Ты должен дать мне клятву. Правой рукой, а на левом плече поставить крест.
- Может, мне ещё в монахи пойти? Ладно, не смотри на меня так!
Сигурд взял его за левую руку. Демон фыркнул и, подняв правую руку ладонью от себя, произнёс:
- Я клянусь не совершать кровавых убийств, только если речь не идёт о спасении жизни Сигурда, Галатеи, их семьи, друзей и других людей. - Правой же рукой он обнажил своё плечо и начертил ногтём крестик. При этом демон поморщился. Такую клятву нельзя нарушить.
Сигурд поднял глаза к потолку:
- Настанет день — и миром осуждённый,
Чужой в родном краю, На месте казни — гордый, хоть презренный - Я кончу жизнь мою;
Виновный пред людьми, не пред тобою, Я твёрдо жду тот час; Что смерть? - лишь ты не изменись душою - Смерть не разрознит нас. Иная есть страна, где предрассудки
Любви не охладят, Где не отнимет счастия из шутки, Как здесь, у брата брат. - С этими словами отпустил демона и положил руку на его левое плечо.
Демон, устыдившись, изрёк следующее:
- Когда же весть кровавая примчится О гибели моей И как победе станут веселиться
Толпы других людей;
Тогда... - он вздохнул и опустил взгляд: - молю! - единою слезою
Почти холодный прах Того, кто часто с скрытною тоскою
Искал в твоих очах Блаженства юных лет и сожаленья; Кто пред тобой открыл Таинственную душу и мученья, Которых жертвой был. - Он положил руку на плечо Сигурда, и их глаза встретились.
- Никогда не думал, что увижу тебя плачущим.
- Зато я на тебя рыдающего насмотрелся. Больше ты меня таким не застанешь.
Молодой человек обнял демона. Плечо непривычно жгло, а горячие слёзы мигом впитались в рубашку. Сказал он только два слова:
- Ты прощён.
Свободной рукой утерев слёзы, демон хрипло прошептал:
- Ты прощён.
Они слились воедино. Сигурд ощутил спокойствие. Он готов к казни, чтобы это ни было. Демон тоже успокоился, хотя всхлипывания были слышны.
- Я готов.