Я поднял голову к темному небу и расставил руки в стороны. Закрыв глаза, я отпустил тело и упал в мягкий снег. Дыхание замедлилось и, кажется, я вот-вот ступлю с края, но открываю глаза и вижу всё тоже черное небо, усыпанное звёздами. Вики стояла ко мне спиной и всё так же вглядывалась вдаль. Я отвел взгляд, как рядом со мной упало такое же вымотанное тело. Повернув голову к ней, Вика смотрела вверх, а я достал из кармана спутанные наушники и протянул ей один. Она вставила его в ухо, и заиграла всё та же надоедливая мелодия. И вот мне снова остается засыпать и бросаться на шпалы, но пока держу в ладони теплую ладошку живой плоти…, пока держу…
Глава 8
Эта ночь слишком невыносимая, слишком долгая. Кажется, будто из меня кто-то хочет выбраться и разорвать тело как рубашку, пригодную лишь на тряпки. Меня ломает, я ворочаюсь на мокрой от пота кровати, выталкиваю одеяло и цепляюсь за простыню пальцами. Нет, нет, почему всё повторяется? Я присел на корточки, сжимаясь как только можно, и уткнул голову в колени. Руками я вцепился в волосы, которые готов был выдрать. Что снова стало моим ночным кошмаром, что выбивает и заставляет убиваться, от чего внутри разрывает душу, и какие-то странные знакомые образы так мучают меня? Не надо, прекратите, оставьте! Всего лишь время, я успокоюсь, и станет легче, дайте мне время! Но цепляет снова, я застонал и упал на пол. Выворачиваясь на твердом полу, меня то отпускает, и я громко дышу, то сжимает, и я невозможно начинаю стонать, стараясь как можно тише. Это состояние истерики, возникающее так быстро и совсем нежданно, кажется, никогда не закончится, и остается ждать ура, но оно так далеко, а сейчас слишком темно и пусто. Я зажал подушкой лицо и закричал во всё горло. Со всей силой кулак ударил в пол, и вопль повторился снова. Открыть глаза слишком трудно, да и не хочу, не хочу видеть всё ту же комнату, что ещё больше вынуждает сдаться. Я кувыркаюсь на полу и кричу уже так громко, что у самого закладывает уши. Всхлипывая, я подполз к столику, что бы упереться и встать, но свалил стеклянный флакон, что вдребезги разбился при ударе. Стекло впилось в локоть, острая боль растеклась по телу, пальцы царапают пол. Содрав всё бельё с дивана, я раскидал его по комнате и забился в угол, прижавшись к стене. Собственный крик бьёт по перепонкам. Тело дрожит. Сонная Вики, непонимающая в чём дело, ворвалась в комнату, но поняв моё состояние, подскочила незамедлительно ко мне. Она присела на колени и рукой попыталась убрать мою руку от лица.
- Что? – более тихим голосом спросила она. Я помотал головой и ударился об стенку.
- Да что случилось, чёрт возьми! – вскричала она. Я цеплялся за колени. Вика подвинулась ближе и ухватила в ладони моё лицо. Я заставил себя приоткрыть глаза.
- Паша, что происходит? – тихо проговорила она. Я вырвался и негромко застонал, упав на пол. Рассказать ведь не могу, да и не знаю, что рассказывать. Вика вскочила и вышла из комнаты, я остался один. Где-то зажегся свет, наверно, она на кухне. Через мгновение Вики подошла ко мне быстрым шагом и нагнулась к лицу. Я перевернулся на спину.
-Пей, - она преподнесла к моему рту стакан, - Давай!
Я приоткрыл рот, и в горло полилась вода. От неудобного положения, я поперхнулся и закашлял. Вика приподняла меня и постучала по спине. Я выставил руку, в знак несогласия, на что она подхватила меня под локти и заставила встать. Вики потащила меня, выталкивая изо всех сил тяжелое тело, ноги не слушались, я не разбирал куда идти и падал, на что меня вновь поднимали и вытаскивали. Хотелось свернуться и лечь.
- Оставь меня, - взмолился я, еле-еле выговорив, - ну не надо.
Она затащила меня в ванную, и я уперся руками на раковину, колени дрожали. Вики включила воду и нагнула мою голову ниже. Холодная струя полилась за ухо, Вика растрепала мне волосы мокрыми руками и умыла лицо. Я, никакой, вцепился в её правую руку и громко дышал, пытаясь начать соображать. Вики стянула с меня мокрую грязную майку и накинула полотенце. Пока она искала что-то в шкафчиках, я пополз вниз на плитку. Глаза закрывались, наступила слабость. Сонного, Вика затащила меня на кухню и усадила на стул. Я облокотился на стол и закинул голову вверх. Не открывая глаза, яркий свет всё же бил по векам. К порезанному локтю Вики приложила что-то щипающее. Я поежился.
Ещё две минуты: свет погас, на меня упало тёплое одеяло. Ещё две минуты: комната вновь опустела.
По ногам прошёл ветерок, и тело окинуло холодом. Я распахнул глаза: утро, неверное, уже позднее. Воспоминания об ужасной ночи развеяло чистым разумом. Ещё два дня назад меня, бывало, заботила бытовуха, а сегодня ночью я подыхаю, и кто бы мог подумать. А началось всё это, как я переехал в эту зажиточную квартиру своей тетки. Здесь нет занудной матери, жирных лиц богатых холостяков, здесь тихо и уютно, но, в то же время, пусто. И я часто выхожу вяло побродить по заполненным народом улицам – тут не надо разговаривать и обязываться вниманием. И хоть я ненавижу общество, но нуждаюсь в людях, а их самих делю на три группы: первая – это заурядные старики, что рассиживают на начищенных стульях, и в их широких карманах где-то затерялись миллиарды. Выходя из дорогих заведений, они садятся в заждавшееся такси и оставляют лишние чаевые; вторая группа- это бесполезные пьяницы, которых встречаешь на подворотне, лежащих на мерзлой земле. Не замечая, люди переступают эти залежавшиеся трупы. Они лежат подолгу: их некому убирать; ну а третья группа- это просто люди, они просто живут, не обладая крупными деньгами, и не присасываются к бутылке, что может быть хоть каким-то утешением. Они живут по законам и принципам – вот и всё. Но страшное здесь то, что они также просто умрут, тихо и незаметно – вот и всё.