Архимандрит Савва (Мажуко) - о том, что такое "стилизованное православие".
Одна моя приятельница как-то призналась, что для нее очень важно было познакомить с моими книгами свою маму. Это была очень трудная задача, потому что на одной из моих книг, которая называлась «На руках у Бога», есть мой портрет, который создает впечатление, что у меня подстрижены волосы. Волосы у меня, конечно, не подстрижены, но такая получилась фотография. И мама заявила дочери, что она не станет читать книгу «стриженого попа».
Если вы думаете, что это просто некоторая эстетическая предубежденность, то вы ошибаетесь, потому что это жизненная позиция, связанная с определенным кредо православного человека, мировоззрением, которое с трудом поддается анализу или исследованию. Тем более, что никто среди богословов - не среди религиоведов или социологов, а именно богословов - не подвергал какому бы то ни было анализу этот тип благочестия.
Что это за тип благочестия, и почему мы должны о нем говорить? Я неоднократно встречал людей, которые мне бросали в лицо, что я либерал или обновленец, или что-то вроде этого. Однажды я шел по улице в шапочке, которую мне привезли из Грузии. Это шапочка, которую носят грузинские священники – небольшая национальная принадлежность духовенства, красиво расшитая крестами. Навстречу мне идет верующая бабушка из собора. «Здравствуйте, бабушка!». «Здравствуйте, батюшка. Что же вы, батюшка, веру продали?» Я растерялся, не знал, что ответить. Она сказала: «Как же? Вы же носите католическую шапку. Веру-то зачем вы продали? Покайтесь, батюшка, пока не поздно». И таких встреч у меня было немало. Они, конечно, достаточно комичны.
Но почему богослов или просто думающий человек, христианин, должен обращать внимание на такие меты благочестивого поведения? Потому что речь идет об истине, о том, что есть правильно. Потому что люди, которые торопятся обличать священника, подстригающего бороду, стригущего волосы или же носящего какую-то очень подозрительную шапейку, убеждены, что православие заключается в определенном наборе свидетельств, знаков. Для них это, собственно, и есть самая суть. На самом деле при пристальном вглядывании в эту так называемую суть, мы видим здесь не православие, а стилизацию под православие.
Наш замечательный философ Николай Александрович Бердяев перед революцией опубликовал в журнале «Русская мысль» небольшую работу «Стилизованное православие». Она содержала критику произведений отца Павла Флоренского, в частности, его «Столпа и утверждения истины». Бердяев довольно справедливо упрекал отца Павла в том, что он христианскую истину стилизует под некоторый эстетический идеал. Мы не будем касаться этой работы, мне хотелось бы указать на саму эту фразу – «стилизованное православие» или «стилизация православия». Потому что этот феномен присутствует в нашей жизни.
Мы себя называем православными. Но в каком смысле мы православные? Что это значит? К чему это нас обязывает. Например, предал ли веру священник, который стрижет бороду или бреет волосы, или носит какую-то шапейку, или, может быть, в быту ведет себя не так, как положено с точки зрения ревнителя и хранителя православного стиля? Как быть здесь? Ведь это вопрос не праздный, вопрос не эстетических пристрастий, а именно веры и спасения. Этот вопрос особенно важен для людей новоначальных, потому что они хотят себя отождествить с определенной традицией. Во многом этот период новоначального христианства пронизан некоторым страхом, который бывает плохим советчиком в религиозной жизни.
Одна моя приятельница рассказывала, как она внезапно стала женой священника. Была благочестивая семья, верующие люди, они ходили в церковь, и так случилось, что Господь подарил ее супругу возможность стать священником. Он стал священником, будучи уже довольно зрелым человеком, имея взрослых детей и определенный жизненный багаж. Первое время своего священства он изводил семью приступами благочестия, которые он не совсем осознавал. Вполне светская семья вдруг стала себя осознавать, как семья священника. Это легло бременем неудобоносимым и на священника, и на его супругу, и на его детей, потому что батюшка вдруг стал искать соответствующего стиля. «Ведь я же священник. Я же должен соответствовать. Как в семьях священников? Там наверняка все становятся на молитву, вычитывают утреннее правило, вечернее правило. Всё происходит по благословению. Жена идет утром к плите жарить яичницу, она должна взять благословение у батюшки, испить святой водицы. Она должна определенным образом одеваться, носить платок, юбку, смотреть иначе, не пользоваться косметикой».
Эта история знакома многим, не только семьям священников, но даже мирянам, которые начинают ходить в церковь. Они не знают, как себя вести. Особенно и в первую очередь эта стилизация поражает речь – мы начинаем говорить другими словами, стилизуем свой язык. Мы живем в XXI веке, говорим на русском языке, и нам не обязательно употреблять какие-то славянизмы, которые придают нашей речи и нашему мышлению фальшивый оттенок, оттенок искусственности. Потому что речь очень тесно связана с мышлением – это продолжение нашей мысли.
Недавно я прочел статью под названием «Как Петровым постом не остаться без делания». Делание – совершенно церковное слово, нам всем понятное, но оно звучит, как нечто искусственное. Мы ведь так не говорим по-русски. Что за делание? Это деланное благочестие, деланная добродетель и так далее. Священники часто говорят проповеди в таком стиле, мы общаемся, используя эту речь. Но ведь это всё искусственное, это ненастоящее, это не то православие, к которому нас призывает Господь.
Здесь еще один очень важный момент. Стилизация – это всегда ложь. А у христианина должно быть обостренное чувство правды, он должен категорически не выносить любой лжи, воспитывать в себе непереносимость к ней. Дело в том, что нашу пресловутую стилизацию используют в коммерческих целях недобросовестные люди. Стоит священнику или человеку, который выдает себя за священника, отпустить длинную бороду, распустить седые кудри, надеть на себя одежду схимника, обвешаться крестами - ты тут же становишься старцем и любые твои дикие советы, изречения, мысли приобретают коммерческий вес, получают высокую продавательную способность. Очень часто люди на это ведутся.
Поэтому, друзья мои, важнейший момент, который мы должны помнить – остерегайтесь подделок. Так писали в рекламе еще во времена дореволюционные и послереволюционные. Эти подделки незаметно проникают не только в наш быт, но и в нашу речь. Но это ложь. Это не православие, это стилизация под религиозную жизнь.