Вокруг темы мужчин и эмоций существует множество мифов.
Один из них заключается в том, что традиционное качество мужского стоического мастерства развивалось по произвольным, лишним, незаметным причинам.
В действительности, способность сохранять "жесткость верхней губы" была необходима мужчинам для выполнения их универсальной роли воинов и защитников - охотников и солдат. Человек, который не мог удержать себя в руках перед лицом угрозы, становился обузой для себя и других. Как бы тяжело это ни казалось тем, кто живет в условиях привилегий и мира, ни один человек не хочет быть таким парнем, и никто не хочет видеть такого парня в своей команде.
Второй миф состоит в том, что мужчин всегда учили олицетворять эмоциональную стойкость, во всем.
Правда в том, что, хотя эмоциональный контроль действительно ожидался от мужчин в тактических ситуациях повсеместно, во многих культурах мужчины могли свободно выражать свои эмоции при менее сложных жизненных ситуациях. Стоицизм был стратегическим инструментом, люди надевали маски, когда это было необходимо, и снимали, когда этого не было.
Третий миф о мужчинах и эмоциях заключается в том, что благодаря усилиям феминистского движения мужчины наконец-то смогли раскрыться.
С этой точки зрения мужчины со временем стали более выразительными, а освобождение мужских эмоций перешло в современную, неуклонно прогрессирующую дугу. Однако эта точка зрения аисторична.
Хотя современные мужчины действительно более эмоционально выразительны, чем мужчины 20-го века, наиболее приближенные к нам и поэтому наиболее актуальные для сравнения, они в некотором смысле менее свободны, чем мужчины, жившие в более давние времена.
В древности даже самые героические личности были неискренними плаксами: Одиссей оплакивает родной дом, близких и погибших друзей; великие воины в Беовульфе и "Повесть о Хейках" плачут о великих духовных вопросах, и о смерти товарищей; писатели христианских Евангелий не видели противоречий в том, чтобы изобразить своего спасителя как могущественного царя и заядлого ревуна. И не только горе, которому эти древние фигуры не стеснялись поддаваться, но и другие их страсти. Ахиллес, например, бушует и дуется на протяжении своего пути в Илиаде. Мужчины во всех традиционных культурах чести были на самом деле настолько чувствительны, настолько обидчивы, что простое оскорбление стало причиной дуэли до смерти.
В Римский период мужчины прославились сентиментальностью и эмоциональностью - даже в самый напряженный и экстремальный период. Немного безумия было воспринято как признак художественного гения. Считалось, что лучшая музыка, искусство, литература и архитектура по своей природе трогательны и вызывают сильные чувства любви, тоски, ужаса, благоговения или печали. Мужчины читают стихи и рассказы, чтобы сознательно почувствовать себя меланхоличными, пишут девушкам любовные письма и чувствуют себя гораздо более комфортно, будучи близкими физически и эмоционально со своими сверстниками мужского пола. Действительно, было совершенно приемлемо, чтобы друзья-мужчины XVIII и XIX веков проявляли открытость и любовь друг к другу так, как это было бы чуждо их современным коллегам, будь то в форме довольно уютных объятий или написания писем.
На самом деле, мужская эмоциональность не продвинулась вперед линейным образом, а наоборот, выросла и ослабла в соответствии с периодом и культурой. Хотя эти колебания зависят от различных факторов, они, в частности, отслеживают степень неопределенности в обществе. Когда социальные нормы и ожидания меняются, игровое поле не кажется равномерным, правила игры не согласованы, а жизнь в целом кажется хаотичной, люди чувствуют себя более уязвимыми. Эмоциональное самовыражение в эти времена кажется рискованным, и, как следствие, стехицизм как поведенческая стратегия, а также стехицизм как философия, набирают популярность. Без штормов безопаснее отступить от них, к тому, что древние мыслители последней школы называли "цитаделью" внутри.
Наиболее ярким примером этого является переход Древнего Рима от республики к империи.
По мере расширения и диверсификации границ и населения Рима его культура утратила свои общие ритуалы и нравы; ожидания стали более неоднозначными, реакция других на поведение человека стала более неустойчивой, а то, получат ли определенные действия определенный статус и вознаграждение, стало более непредсказуемым. Социальное доверие подорвано. В результате то, что было традиционной, обращенной вовне, эмоционально скандальной культурой чести, превратилось во внутреннюю и индивидуалистическую, стабильную до уровня камня. Стоицизм распространился. Чувства становились все более контролируемыми и скрытыми за стенами внутренней крепости, так что другие не могли причинить им вреда, манипулировать или использовать их в своих интересах.