Здесь рассказано о неблагодарности учительской профессии, ужасе интеллигента перед возможными последствиями хождения в народ и ощущении собственной пустоты.
Заканчивался 1978-79-ый учебный год – первый год моего учительства. Худо-бедно я был вкручен винтиком в давно запущенный механизм, преподавание предмета и классное руководство не вызывали отторжения, но удручали результаты, к.п.д. этой работы. Вообще, учительство в этом смысле неблагодарно. Сварщик, хирург, продавец или даже грузчик с дворником сразу видят результат своих усилий, чего не скажешь об учителе и воспитателе. Опосредованно результат виден в отношении учеников к учителю, но это достаточно эфемерный критерий. Могу сказать, что на моих уроках было трудно получить хорошую оценку, но это не мешало ученикам хорошо относиться ко мне. Шестиклассники, правда, тут же придумали прозвища, но вовсе не обидные: один класс прозвал Шрайбикусом, а другой – Бонифацием. Шрайбикус – репортёр-очкарик из учебника немецкого языка, а вот Бонифаций… Узнав о последнем прозвище, сначала впал в недоумение: неужели эти дети пленэра знают римских пап Бонифациев? И только затем догадался, что прозван за гриву, по типу львиной из мультфильма «Каникулы Бонифация».
Заканчивался учебный год, но ученики звёзд с неба не хватали, долгожданная идиллия – работа своей и чужой мысли – не наступала. Я корил в этом, прежде всего, себя. Что останется от этих лет? Неужели смирюсь со своей серостью, и через несколько трепыханий войду в спокойную, со своими радостями мещанскую жизнь? Жизнь, которой живёт большинство. Жизнь, в которой люди отказывают себе в праве оставлять вехи. Работать от сих до сих, по привычке что-то делать и с ахами говорить, как мелькают годы. Через несколько лет ожиреть, оплыть и полностью сделаться скотом. Начать двигать карьеру, к сорока годам стать директором школы. Важно пройтись по улице, совершенно уверенным, что на своих уроках обучаются. А на педсоветах, партсобраниях и в кулуарах поддерживаться на плаву, давя нервную учительскую оппозицию. Это ли не ужасно!
Казалось, что достаточно сделать шаг, и жизнь забурлить, заиграет переливами красок, уничтожит тесноту и сумбур в душе. Я винил себя в лености, в отсутствии привычки к ежедневной упорной работе. Но предположение о лёгкости выхода за пределы простого бытования было поверхностным, а вера в целительные силы активизма наивной. Всё дело в том, что я часто ощущал внутреннюю пустоту. Мне нечего было сказать о самом главном – об этом непонятном самом главном, что волнует каждого пришедшего в этот мир, – не только другим, но и себе. Поскольку «самые главные вопросы» – вопросы философские, путь мой лежал прямиком на факультет философии. Так я стал готовиться к поступлению в Уральский государственный университет.
А вы, уважаемые современники и современницы, удовлетворены своей профессией, видите результаты своего труда? Ужасает ли вас перспектива прожить жизнь, схожую с жизнью большинства людей? Пишите в комментариях, не забывайте о лайках и подписке на канал, дорогие друзья!