Мой двоюродный брат Тима всегда отличался практичностью и рассудительностью. Еще в восемь лет он определился со своими планами на будущее. «Я сначала отучусь в школе, – по-взрослому рассуждал он, сидя на кухне за чашкой чая с вафлями и болтая тонкими ножками. – Потом пойду в армию, потом в военное училище, стану генералом, а потом женюсь». Мать его благодушно кивала и подливала любимому сыну молока в чай. Дети 1980-х еще хотели быть военными и космонавтами, а не банкирами и адвокатами. Комната Тимки была заставлена масштабированными модельками военной техники, которые он берег как зеницу ока. И предпочитал играть именно с ними, а не с игрушечными автоматиками и пистолетиками. Сколько его помню, Тима организовывал с пацанами на улице исключительно войнушки. То командовал ватагой ребятишек и посылал их в бой с фашистами, то представлялся разведчиком в тылу врага, который ловко уходит от полицаев и предателей-доносчиков. Со временем желание стать военным у Тимки не только не пропало, но окрепло – он ждал с нетерпением, когда его возьмут в армию. А если вы помните, таких добровольцев было тогда не много. Его мать, моя тетка, была весьма недовольна решением сына: ей казалось, что профессия военного – это опасно и к тому же не очень престижно. «Вот и будут его кидать из конца в конец страны! – причитала она. – Ни дома настоящего, ни семьи!». Между прочим, мозги у Тимки были что надо! Его одного от нашей школы в область посылали на математическую олимпиаду, так что тетка в чем-то была права: зачем зарывать в землю талант! Поступать – так уж в университет! В последнем классе школы у Тимки появилась любимая девчонка. То есть девчонок вокруг него всегда было много: он был парень смазливый! Ему давно – класса с шестого барышни записочки писали и свидания назначали. Особенно одна его осаждала – Надей звали. Эту даже я помню. Стоит, бывало, у Тимкиного подъезда – глазищи черные, полные слез! Но брат мой двоюродный был кремень! На девок не глядел. Вплоть до десятого класса. Пока не появилась Ирина Суханова. Она из семьи приезжих, откуда-то с Севера. Как вошла она в его класс – пропал наш Тимка! Стрела Амура сразу в цель попала. Он как с ума сошел – только о Сухановой и грезил. Заявил родителям: «У нас все серьезно! Мы поженимся сразу после школы!». Мать даже обрадовалась: мол, пусть эта Ира и образумит парня! Нечего ему делать в армии, надо на инженера учиться или на бухгалтера – тоже дело прибыльное. Тетка моя даже попыталась организовать заговор с девочкой – позвала ее на чай и давай обрабатывать. Но Ира сделала непонимающие глаза: «А что в этом такого, Светлана Михайловна? Военный – почетная и ответственная профессия. Может, он еще генералом станет!». Мать руками развела и обижено поджала губы: делайте что хотите! Потом Тима еще номер выдал: после школы пошел в армию, а вовсе не в институт, как полагали родители. Мать – в истерику, невеста – в слезы. Это был 1994-й, первая чеченская кампания. Но парень упорствовал. «Кто-то ведь должен Родину защищать. По-вашему, одни дебилы, что ли. Пусть в армии служат!? А все умные по институтам сидят? Вот отслужу и сразу – в военное училище, - уговаривал он своих женщин. – А потом и свадьбу сыграем!». Срок его службы уже подходил к концу, когда отряд напоролся на минное поле. Получив ранение ноги и тяжелую контузию, Тима провел в госпитале два месяца. Мать с Ириной его навещали, но Тима почему-то от встреч с невестой категорически отказывался. А вернувшись домой, он решительно заявил, что свадьбе не бывать. И старался с Ириной своей не встречаться. Мать глядела подозрительно: что случилось? Может, другую девушку завел – там, на Кавказе? Ира приходила едва ли не каждый день и все пыталась достучаться до него. Поговорить по душам. Но уходила всегда в слезах – Тима был непреклонен, повторял: «Не бывать нашей свадьбе!». Я, на правах кузины, тоже пару раз заводила с ним разговор: мол, ты же так ее любил! Что случилось? А Тимка молчал. И, вообще, я заметила, что он менялся с каждым днем – из ласкового сына и веселого друга превращался в угрюмого и замкнутого человека. Мы всей семьей решили, что это последствия контузии. И что его что-то гложет изнутри – что-то пережитое на войне, наверное. Вьетнамский синдром, у нас его афганским еще называют. На разговоры про службу в армии он не шел категорически. Он вообще почти не выходил теперь из комнаты и неохотно говорил с людьми. Закрывался, часами сидел один, слушая музыку или читая. В тот последний раз Ирина пришла особенно расстроенная: заявила, что хочет проститься с ним. Раз уж стала немила – надо принять судьбу. Пусть скажет последний раз, что не любит. И все. Больше, мол, не приду. Она постучала к нему, мы замерли, пытаясь услышать их разговор. В глубине души и я, и тетка надеялись, что Тима одумается или хотя бы возьмет себя в руки, все объяснит и по-человечески попрощается с Ирой. Ведь такая любовь была! Неужели ни капельки от нее не осталось? Но вдруг раздался громкий крик Тимофея: «Уходи! Я ненавижу тебя! Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни!» - он вытолкнул Ирину за дверь и захлопнул ее так, что с потолка посыпалась побелка. Девушка убежала в истерике, а мы с тетей, выпив валерьянки и обсудив событие, решили обратиться к моей подруге – врачу-психиатру. Ну, ненормально же все это! Он и сам мучается, и девчонку извел. И родителей доводит до сердечного приступа. Сходили за советом, подруга моя, Ольга, конечно, первым делом велела, чтобы мы привели к ней Тимофея, однако он о визите к врачу слышать не хотел – мол, хватит: в госпитале на них насмотрелся, все говорят одно и то же. Тетка совсем раскисла, буквально валялась у доктора в ногах – умоляла помочь, рыдала. Тогда Ольга выписала для Тимоши какие-то лекарства и велела давать строго по рецепту – мол, это сильнодействующие психотропные. Тетка старалась обманом засовывать в сына эти пилюли, потому что он категорически отказывался лечиться. Говорил, что ерунда все это, что он абсолютно здоров! Иногда тетке удавалось дать Тиме лекарство, и тогда он спокойно спал, если нет – бродил по своей комнате, как запертый в клетке зверь. В один из дней Тимка повел себя особенно странно. С самого утра он был сам не свой: шарил по квартире, словно что-то искал, и все что-то бубнил себе под нос. мать, видя сына таком возбужденном состоянии, поспешила достать лекарство и упросила его принять. Тимофей выпил таблетку, потом протянул руку и взял и взял из рук матери пузырек: «Хорошо! хочешь, чтобы я это пил? Буду!» - он странно улыбнулся и стал надевать куртку. «Тимош, ты куда?» - встревожилась мать. Надо сказать, что к тому моменту Тимофей уже месяц из квартиры не выходил. «Скоро приду», - пробормотал сын, завязывая кроссовки. – «Эта чертовка опять меня зовет». «Кто?» - мать прямо ахнула. – «Какая еще чертовка? Что это ты выдумал?». «Да Надька, чертовка!» - в запале выкрикнул Тима. – «Влезла в голову и никак не уйдет из нее! я не могу больше! Она не дает мне жить!». Тима распахнул дверь, а плачущая мать вцепилась в его куртку. Она что-то причитала, пытаясь его остановить. А он вдруг спокойно так ей отвечает: «Ну пусти, мам, мне надо идти, она зовет меня и не отстанет, я знаю. Ты вот что, позвони Ире, попроси за меня прощение у нее. я вел себя с ней как последний мерзавец». Он вырвался из материнских рук и побежал вниз по лестнице. Тетка моя сразу мне тогда позвонила, я примчалась, утешала ее, как могла. Мы ждали его да ночи, но Тима не пришел. Не появился он и на следующее утро – мы с теткой отправились в милицию. Тимофея нашли к вечеру следующего дня поисков на дальнем участке старого кладбища. Бездыханное тело лежало на могиле молодой девушки, а рядом с ним – пустой пузырек из-под лекарства и водочная бутылка. Судя по всему, он покончил с собой. И сделал это на могиле некой Надежды Осиповой. Когда нас привели на место его смерти, и я, и мать Тимкина сразу узнали лицо на фотографии на той могиле, где Тимоша принял смерть. Это была та самая черноглазая конопатая девчонка, что караулила Тимку у подъезда в школьные годы, что донимала его любовными записками. Она исчезла из жизни брата только с появлением Ирины. И мы тут же забыли про нее. а теперь вот пришла пора вспомнить. Но почему Тима покончил с собой на ее могиле? Что это значит? Мы с теткой даже домой к ней ходили, к этой Наде. Все пытались понять, какая между ними связь? Узнали лишь, что Надя погибла в аварии прошлой весной. Когда Тима лежал в госпитале. Родители Надежды – угрюмые и очень странные люди – говорили с нами неохотно. А вот соседка их оказалась разговорчивее. Она поведала, что «все это семейство дружит с нечистым», что про Надю ходили странные слухи. Дескать, она – настоящая ведьма! Приворожить парня или навести порчу на соперницу, было ей раз плюнуть! И к Тимоше нашему она тоже подкатывала, только он устоял. И как раз тогда Иру встретил. Настоящая любовь оказалась сильнее ведьминых чар. Но почему в армии колдовство этой Нади все же его настигло? Может, на подорванную войной психику приворот легче действовал? А может, с того света колдунья еще более сильные сигналы посылать стала? Теперь уж это останется тайной.