Гоголевскому Хлестакову удалось «водить» за нос целый город благодаря случайности, а как насчет ситуации, когда человек осознанно решит немного «поиграть» в важную особу?
Всем известны самозванцы, называющиеся кем-то, чтобы приобрести власть и сторонников, но Мэри Бейкер-Уиллкокс не хотела власти и политических игр. Обладающая изрядной фантазией девушка хотела красивой жизни и… просто почувствовать себя принцессой.
Когда Мэри в очередной раз уволили с должности няньки (из-за слишком большого увлечения сказками), девушка соорудила из шали подобие тюрбана и отправилась как можно дальше от места работы, где её могли бы узнать. По пути она разговаривала только на собственном вымышленном языке и вскоре привлекла внимание попечителя приюта для бедных. Пораженный нарядом и абсолютным непониманием языка, попечитель счел за лучшее обратиться к мировому судье графства Сэмюэлу Уораллу, слуга которого был по происхождению греком и владел несколькими восточными языками.
Девушка посетила поместье судьи, но ни он, ни слуга не смогли отгадать, откуда «иностранка», но задокументировали её внешний вид: чёрное шерстяное платье, чёрная полотняная шаль, превращённая в тюрбан, чёрно-красная шаль на плечах, чёрные кожаные туфли и чёрные чулки, рост — чуть более пяти футов, глаза чёрные, волосы каштанового цвета, кожа смуглая, уши проколоты, руки нежные, манеры обходительные и мягкие.
По законам того времени бродяжничество каралось достаточно сурово— пойманному на попытках добыть себе милостыню грозила тюрьма, а иностранцы карались еще суровее – в кандалах выпроваживались из страны. Жена судьи, проникшись грозящим девушке положением, настаивала на том, чтоб её не отправляли в приют до выяснения обстоятельств. Понимая, что нужно «натолкнуть» в правильном направлении, Мэри восторженно указала на нарисованный на стене ананас, несколько раз повторяя «Анана» и знаками дав понять окружающим, что этот фрукт ей знаком. Из этого был сделан вывод, что ананас, видимо, растёт в тех местах, откуда она родом.
Девушку оставили в поместье, дивясь её необычными манерами и тарабарской речью – перед тем как выпить чашку чая, она прикрывала глаза рукой и шептала подобие молитвы, перед сном делала земные поклоны, радостно реагировала на иллюстрации экзотических стран в принесенных книгах и называла себя «Карабу». Разумеется, маленькая доля рационализма сохранялась, и пару раз девушке очень строго пригрозили тюрьмой в случае обмана, но она на провокацию не поддалась и ничем не показала, что понимает того, что ей говорят.
После этого объявили поиск «соотечественников», кто мог бы перевести язык и выяснить, кто она такая. Весть о её появлении разнеслась достаточно быстро, и больница стала местом паломничества иностранцев всевозможного происхождения, но без всякого успеха. Казалось бы, найти человека, владеющим выдуманным языком, невозможно… но он нашелся. Объявился моряк по имени Мануэль Эйнессо, заявивший, что понимает язык, и перевёл историю незнакомки следующим образом: Карабу, по его словам, принадлежит к аристократическому роду и жила где-то на островах Индийского океана, откуда была похищена из отцовского дома пиратами и, когда корабль проходил недалеко от Бристоля, бросилась за борт и вплавь достигла берега. Португалец уверял, что её язык непонятен никому другому потому, что она говорит на смеси диалектов, характерной для побережья Суматры.
Следующие десять недель дом Уораллов стал местом, где принцессу показывали как экзотическую диковинку всему местному населению. Мэри блестяще играла роль так, что ей бы аплодировал Станиславский. Ни разу не сделала видимой ошибки в своём «языке», ни разу не сбилась на другой акцент или перепутала слова. Слуги признавались позже, что иногда не спали ночью, ожидая, что она заговорит во сне, и тем самым, возможно, выдаст себя, но тщетно. Вообще, девушка умело не велась на провокации – все попытки напугать, удивить или подстеречь были безрезультатны. Как-то раз один такой «проверятель» подкрался сзади и чувственно прошептал на английском пару комплиментов её красоте, но Мэри удалось сохранить самообладание и сделать вид, что она не поняла слова мужчины.
Аристократы при ней обсуждали необычную «чужестранку», стараясь блеснуть знаниями, и тем самым помогая Мэри, пополняя её багаж знаний. Отказывалась от хлеба, предпочитая рис. Любила карри, специи и все, что связано с Востоком. Плавала нагишом, стреляла из лука и исполняла экзотические танцы. Даже для измерения она придумала способ – завязывая узлы на бечёвке. Раз в неделю её возили в Лондон, где и были сделаны сохранившиеся до нашего времени портреты.
Но быть на виду у всех и сохранять инкогнито оказалось невозможным. Самозванку погубило то, что некий доктор Уилкинсон, среди прочих всерьёз воспринявший её историю, взялся за дешифровку её языка и изучение нравов. Благодаря его статье с портретами Мэри, девушку опознала миссис Нил, у которой та когда-то работала. Принцесса Карабу пришлось раскрыть свою настоящую личность.
История настоящей жизни «принцессы Карабу» крайне путана и полна фальсификаций. Современные ученые предполагают, что Мэри страдала «Синдромом Мюнхгаузена» - психическим расстройством, вызывающим стремление к безудержному и бессмысленному хвастовству.
Как выразился первый биограф Карабу, Мэттью Гатч: «Она поняла, что в качестве иностранки сумеет добиться того, в чём англичанка получила бы немедленный и категорический отказ». Хочешь знать больше о людях с подобным «креативным подходом»? Тогда переходи на наш канал – Шалость удалась