Было это в середине 70-х годов, мне было лет двенадцать, может чуть больше.
Жил я в городе Мурманске, но каждую весну, обычно в конце мая, отправлялся к бабушке на Украину.
Отправлялся на поезде, без родителей. В Киеве обычно меня встречал на перроне вокзала кто-то из родственников, а дальше автобусами с пересадками мы добирались до родного села.
В этот раз, поскольку я уже был совсем взрослый мальчик, мне предстояло добираться самостоятельно.
В дорогу мне собрали чемодан с вещами, отдельную сумку с продуктами и двадцать пять рублей одной купюрой. Мама проводила меня до купе, усадила на место, мы попрощались и поезд тронулся.
Надо сказать, что путешествовать я любил, особенно поезда и все, что связано с железной дорогой. Но был один неприятный момент, который я ненавидел всей душой. Это еда в плацкартных и купейных вагонах. Нет, я любил «культурную» железнодорожную еду, которую развозили на специальных тележках в металлических мисочках и тарелочках, любил чай в граненных стаканах с красивыми подстаканниками, любил вагоны-рестораны с их белыми скатертями и тарелочками с вензелем МПС.
Я не любил так называемую «домашнюю еду» в поезде. Для меня было настоящей мукой доставать вареную курицу, завернутую в чистую белую ткань, а потом еще зачем-то в несколько слоев газеты, все эти вареные яйца, колбасу, этот спичечный коробок с солью… Я краснел под взглядами пассажиров, аппетит пропадал, я почему-то очень стеснялся есть в купе.
Поэтому, на этот раз, когда поезд тронулся, миновал город и пригороды, наконец быстро пошел по лесам между сопками, я взял сумку с продуктами, зашел в туалет, открыл окно и отправил всю заботливо приготовленную мамой снедь за борт.
Прошло несколько часов, проводница стала разносить чай, и мои соседи начали шуршать газетными свертками, раскладывать свои вареные куры и яйца.
Я же, как счастливый обладатель 25 рублей, пошел по грохочущим вагонным переходам в вагон ресторан. Увы, последняя дверь была наглухо заперта, а на стекле был прикреплен листок:
УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ!
В СВЯЗИ СО СПЕЦОБСЛУЖИВАНИЕМ ПИОНЕРСКОГО ЛАГЕРЯ,
РЕСТОРАН ЗАКРЫТ!
Естественно никто не разносил по вагонам солянки и гречку с тефтелями. Все съедали пионеры!
На пути следования была только одна длинная остановка, где можно было бы сбегать в магазин и купить хоть какой-то еды. Но поезд почему-то простоял почти час на каком-то разъезде в Карелии, выбился из графика и все остановки были сокращены. При этом никто, даже проводники, не могли дать ответ, сколько продлится стоянка.
Обычно на небольших остановках к вагонам подходили бабушки с вареной картошечкой, огурчиками и прочим, но, во-первых, еще был не сезон и их было мало, а во-вторых, когда я попытался рассчитаться за порцию вареной картошки с маринованными грибочками и протянул двадцати пяти рублевую купюру, бабушка ойкнула и убежала.
Вот так и ехал я до самого Киева, вдыхая разные ароматы и разглядывая с верхней полки так ненавидимую мной еще совсем недавно домашнюю еду.
Надо сказать, что обычно пассажиры в поезде угощают друг друга, предлагают «присоединиться». Но в этот раз мне и соседи попались "душевные". Особенно допекал один дед, который постоянно что-то жевал и читал мне лекции о том, какая ныне пошла ленивая, несознательная, разбалованная молодежь. К концу второго дня путешествия, он наконец поинтересовался:
- А что это ты, молодой человек, ничего не ешь? Больной что ли?
- Не хочу.
- А! Ну ладно!
Вот так и ехал я почти трое суток.
В Киев поезд прибыл ранним утром. Только-только вставало солнце. На метро я добрался до района, где находился Южный автобусный вокзал и присел на ступеньки большого продовольственного магазина. Наконец он открылся. Чего там, в отличие от Мурманска, только не было! Помню меня еще удивила тетка, которая долго ковырялась в емкости с живой рыбой, а потом укоризненно бросив продавщице: «Что-то у вас сегодня карпы тощеватые...», удалилась в другой отдел.
Я купил большую паляницу, кольцо колбасы, зачем-то целую головку сыра, добрел до Голосеевского парка, сел на траву и начал жадно есть. Как оказалось, делать этого было не надо. Из голода, даже трехдневного, надо выходить постепенно.
Впрочем, все кончилось хорошо, и к концу того же дня я добрался до бабушкиного дома.
Очень счастливый и значительно поумневший...