После войны немало немецкой техники получило прописку в СССР. Среди них и самолёты. Боевые самолёты, разумеется, устарели к концу войны и годились разве что для музеев, но осточертевших нацистских "стервятников" кажется никто особенно не хотел хранить даже для музеев. Другое дело - транспортные самолёты, самолёты двойного назначения.
Например, немалое количество знаменитых пятьдесят вторых Юнкерсов мирно трудилось на советских авиалиниях, в т.ч. международных. В Сибири они также интенсивно эксплуатировались (в т.ч. на Ямале), ведь разбег у Юнкерса был всего 300 метров - то что надо для сложных условий. Всего же в СССР трудилось до 37 экземпляров Ju-52 вплоть до конца сороковых годов. По другим данным уже к 1943 году только трофейных "пятьдесят вторых" было около полусотни, но в это верится с трудом.
А ведь еще был Фокке Вульф 200 Кондор! Это очень интересная машина, мирной карьере которой помешала война. В итоге, возил Кондор большую часть своей карьеры в основном топливо для себя самого, ведь занимался он морской разведкой, выслеживал караваны союзников. Интересно, что закупали эти машины и иностранные эксплуатанты, но имели в связи с этим проблемы, ведь технический персонал был из Германии, а значит самолёты-нейтралы могли втихаря сливать информацию об обстановке на море "фатерлянду". Так попали под американские санкции бразильцы, которые в итоге избавились на Кондорах как от немцев, так и от их моторов. А ведь бразильцы хотели сделать СП с немцами по производству этих лайнеров...
С удивлением я обнаружил информацию о том, что эти лайнеры, изначально предназначенные для комфортного перемещения до 30 пассажиров (среди самых известных пассажиров можно назвать Гитлера и Риббентропа), активно работали в Арктике и всё также в разведке, но уже ледовой. Гибель одного такого самолёта на Ямале описана в книге "Впереди - ледовая разведка" Владимира Стругацкого.
Рассказывая однажды о полете на СП-2, о том, как Титлов его спас и как мастерски Михаил Алексеевич садился ночью на колесах в сомовский лагерь, Водопьянов смеялся:
- Да что там на колесах! Титлов у нас такой ас, что может любой самолет посадить на льдину вообще не выпуская шасси.
Все знали: Водопьянов - рассказчик увлекающийся. Решили, что он "увлекся" в очередной раз.
В тот день, когда трофейный гигант - четырехмоторный "Кондор" - падал на лед Карского моря, тоже было 13-е число: 13 декабря 1946 года.
Экипаж Титлова возвращался с ледовой разведки. Три месяца они пилили галсами моря Арктики от Земли Франца-Иосифа до Чукотки, помогая судам пробиваться сквозь тяжелые льды. Сотни часов в воздухе. Каждый день почти по двадцать часов в воздухе.
Все это, кажется, позади. Последний перелет, из Хатанги в Москву. На борту геологи, полярники, геодезисты, вместе с экипажем - 21 человек. Все спешат домой к Новому году.
Они шли над Ямалом в глубоких сумерках. Вдруг один из моторов заглох. Еще через двадцать минут механик доложил командиру:
- Второй мотор начал чихать.
- Слышу.
Мотор почихал-почихал и заглох.
"Кондор" шел на высоте 50 метров. Внизу были лишь льды Байдарацкой губы. Сумерки, не различишь,- где небо, а где лед. Да еще метель. Все белым-бело кругом. О посадке на лед в таких условиях и думать нечего.
Титлов услышал позади себя голос бортмеханика:
- Михаил Алексеич, и третий сдает.
Ждать, пока и третий мотор заглохнет, нельзя. Тогда самолет потеряет управление.
- Передавай,- сказал Титлов радисту.- "Садимся на лед Байдарацкой губы между Усть-Карой и Маррасале". Всем скажи: держаться покрепче.
Командир всматривался в сумерки, пытаясь разглядеть торосы. Да разве что-нибудь разглядишь? Он посадил самолет на брюхо - не выпуская шасси.
Самолет полз по льду, а Титлов думал только об одном: лишь бы не наскочить на торосы, иначе кабина в лепешку и - взрыв. Самолет замер всего в нескольких метрах от выплывшей вдруг из тумана гряды льда.
- Вокруг "Кондора" - торосы и ропаки, - вспоминал Аккуратов, летавший потом на поиски. - Никто не мог понять, как Титлову удалось среди этих надолбов посадить самолет. А в трехстах метрах пенилось открытое море. Небольшие куски льда, отрываемые волнами, уходили в темноту ночи.
...Самолет замер, и командир посмотрел на часы: 13 часов 13 минут. Можно считать - первая посадка на дрейфующий лед в полярную ночь прошла успешно. Хотя и без шасси.
Все сидели словно завороженные - боясь пошевелиться. Поднялись со своих мест, лишь когда поняли, что лед крепкий.
Связь сразу восстанавливать не рискнули. Где-то мог пролиться бензин - тогда от малейшей искры самолет вспыхнет.
Вышли на связь только часа через три. Сразу же услышали: все ближайшие поселки непрерывно зовут их "Кондор". Радист передал первую радиограмму из "лагеря Титлова":
"13 декабря в 13 часов 13 минут произвели посадку. Координаты 69 градусов 20 минут северной широты, 67 градусов 30 минут восточной долготы. Все в порядке".
Так в Карском море родился "лагерь Титлова". Кто-то назвал его так сначала в шутку, вспомнив о челюскинцах, о лагере Шмидта, а потом название прижилось.
- Ну, надо обустраиваться,- сказал командир.- Неизвестно, когда придет помощь. Чего медлить.
Шестнадцать дней просуществовал на льду "лагерь Титлова". Последним самолетом вывезли экипаж "Кондора". Так что к Новому году все успели домой. В Новый год Титлов поднял тост и за чертову дюжину. "Все-таки число тринадцать не такое уж злосчастное".
Дальнейшая судьба этого "ямальского" Кондора мне неизвестна, но что-то подсказывает, что его просто бросили. Три мотора БМВ (копии стареньких Хорнетов) сдохли. Где взять замену? Так что останки раритета гниют на дне Байдарацкой бухты.
Было и ещё минимум два борта в Арктике. Один разбился в аэропорту Якутска из-за сильного бокового ветра, но без жертв (экипаж Шатрова). После этого инцидента, в СССР Кондор уже не использовали - то ли Кондоры кончились, то ли запчасти к ним. Это не удивительно. Полярные летчики эксплуатировали свои машины и в хвост и в гриву, часто топили самолёты при посадках на лёд, а после войны садиться на лёд приходилось всё чаще и чаще - надо было осваивать Арктику. Может потому и отдали трофейные машины в Арктику, понятно ведь было, что надо их побыстрей отработать.
В Испании на службе Франко в то же время трудились другие Кондоры, парк их со временем пополнялся, но не для полётов а в целях каннибализма. В итоге, в 1950 году и там пришёл Кондорам конец.