Не везет, так не везет. Я вышел из больницы с кипой документов и рекомендаций. Воздух свободы манил. Он пах запрещенными для моего организма: алкоголем, жаренным мясом, специями, и почему-то шарлоткой. Наконец можно было спокойно зайти домой, зная, что тебе не надо торопиться обратно, потому, что ровно в 20 часов больничные двери закрываются до утра. Вольная жизнь продолжалась немногим больше недели. Прооперированная нога дала о себе знать через несколько дней на военном полигоне. - Ты во сне стонешь, что с тобой, - поинтересовался у меня мой друг фотограф Константин.
- Я стону?
- Да, и ноешь, - подтвердили другие коллеги жившие со мной в одном номере.
Не везет, так не везет. Я вышел из больницы с кипой документов и рекомендаций. Воздух свободы манил. Он пах запрещенными для моего организма: алкоголем, жаренным мясом, специями, и почему-то шарлоткой. Наконец можно было спокойно зайти домой, зная, что тебе не надо торопиться обратно, потому, что ровно в 20 часов больничные двери закрываются до утра. Вольная жизнь продолжалась немногим больше недели. Прооперированная нога дала о себе знать через несколько дней на военном полигоне. - Ты во сне стонешь, что с тобой, - поинтересовался у меня мой друг фотограф Константин.
- Я стону?
- Да, и ноешь, - подтвердили другие коллеги жившие со мной в одном номере.
Нога начала болеть не только по ночам, но и утром. Было принято решение идти сдаваться. Мой знакомый хирург Андрей выслушал все про установленный ранее на ногу катетер, покачал головой про низкий гемоглобин, и вынес вердикт: вена.
- Больше болеть ничего не может, - резюмировал он.
Тут же он договорился со своим коллегой – сосудистым хирургом, но прежде отправил меня на УЗИ.
- Проходите, снимайте джины и носки, - приветствовала меня доктор.
Сканер заскользил по густо намазанной гелем ноге.
- Хм, - сказала врач резко встала и вышла.
Нога начала болеть не только по ночам, но и утром. Было принято решение идти сдаваться. Мой знакомый хирург Андрей выслушал все про установленный ранее на ногу катетер, покачал головой про низкий гемоглобин, и вынес вердикт: вена.
- Больше болеть ничего не может, - резюмировал он.
Тут же он договорился со своим коллегой – сосудистым хирургом, но прежде отправил меня на УЗИ.
- Проходите, снимайте джины и носки, - приветствовала меня доктор.
Сканер заскользил по густо намазанной гелем ноге.
- Хм, - сказала врач резко встала и вышла.
- Я лежал на кушетке и разглядывал потолок. Прошла минута, другая, третья, наверное, уже и все 10 минули. Вернулась она вместе с двумя санитарами скорой помощи. - У вас тромб в ноге и довольно большой. Положение очень серьезное, необходима немедленная госпитализация.
- Э! Да вы чё, - возразил было я.
- Слушай, друг, давай без этого. Надо, так надо. Да тут и недалеко, - оборвал меня один из санитаров. По виду явно не из слабаков.
- Что ты один без штанов против двух мужиков с носилками сделаешь, - спросил меня внутренний голос.
Пришлось подчиниться.
- Я лежал на кушетке и разглядывал потолок. Прошла минута, другая, третья, наверное, уже и все 10 минули. Вернулась она вместе с двумя санитарами скорой помощи. - У вас тромб в ноге и довольно большой. Положение очень серьезное, необходима немедленная госпитализация.
- Э! Да вы чё, - возразил было я.
- Слушай, друг, давай без этого. Надо, так надо. Да тут и недалеко, - оборвал меня один из санитаров. По виду явно не из слабаков.
- Что ты один без штанов против двух мужиков с носилками сделаешь, - спросил меня внутренний голос.
Пришлось подчиниться.
- Так и повезете? - Ну, ты штаны-то надень, - посоветовал санитар.
Мне выдали два листка с документами и фотографией моего тромба. На прощание пожелали здоровья. Я спускался вниз, за мной неотступно следовали санитары.
- Куда мы?
- В 35 на Республиканскую, - ответил все тот же санитар.
Логика подсказывала, что в Нижнем Новгороде больниц как минимум 40, но про такую я слышал впервые. Санитары сели вперед, мне предоставили кресло в салоне. Карета в этот раз была новая, в салоне ничего не падало, и по нему ничего не прыгало. Доехали быстро. Выгрузили и пожелали здоровья.
- Так и повезете? - Ну, ты штаны-то надень, - посоветовал санитар.
Мне выдали два листка с документами и фотографией моего тромба. На прощание пожелали здоровья. Я спускался вниз, за мной неотступно следовали санитары.
- Куда мы?
- В 35 на Республиканскую, - ответил все тот же санитар.
Логика подсказывала, что в Нижнем Новгороде больниц как минимум 40, но про такую я слышал впервые. Санитары сели вперед, мне предоставили кресло в салоне. Карета в этот раз была новая, в салоне ничего не падало, и по нему ничего не прыгало. Доехали быстро. Выгрузили и пожелали здоровья.
В приемном покое меня встретил хирург, покачал головой про низкий гемоглобин, понимающе покачал головой про катетер, велел отправить кого-то из друзей за эластичным бинтом и перевезти меня в палату. За мной прислали медсестру и инвалидное кресло. - А пешком нельзя?
- Не положено.
Мы долго ждали грузового лифта. Как оказалось, не столько лифта, сколько лифтера. Без него рассекать по этажам больницы не положено. В углу висел портрет Путина в морской форме, на стенах цветочки. Поездка была недолгой, мы прибыла на второй этаж. Меня провезли по коридору, почти до самого конца. Коляска остановилась возле одиноко стоящей у стенки кровати.
- Вот ваша койка.
- Я не понял, а почему в коридоре?
- Так ведь мест нет. Освободится – положим в палату, - успокаивала меня медсестра.
- Гунин! Встань и иди, - вновь заговорил внутренний голос.
В приемном покое меня встретил хирург, покачал головой про низкий гемоглобин, понимающе покачал головой про катетер, велел отправить кого-то из друзей за эластичным бинтом и перевезти меня в палату. За мной прислали медсестру и инвалидное кресло. - А пешком нельзя?
- Не положено.
Мы долго ждали грузового лифта. Как оказалось, не столько лифта, сколько лифтера. Без него рассекать по этажам больницы не положено. В углу висел портрет Путина в морской форме, на стенах цветочки. Поездка была недолгой, мы прибыла на второй этаж. Меня провезли по коридору, почти до самого конца. Коляска остановилась возле одиноко стоящей у стенки кровати.
- Вот ваша койка.
- Я не понял, а почему в коридоре?
- Так ведь мест нет. Освободится – положим в палату, - успокаивала меня медсестра.
- Гунин! Встань и иди, - вновь заговорил внутренний голос.
Койка в палате в скором времени нашлась, правда в платной. Мне выдали тупую бритву и велели себя брить. Причем не лицо. Так началась моя подготовка к новой операции.
Койка в палате в скором времени нашлась, правда в платной. Мне выдали тупую бритву и велели себя брить. Причем не лицо. Так началась моя подготовка к новой операции.
А вам в больнице лежать приходилось? Как ощущения?
