Надежда Николаевна Филиппова уже давно, большую часть своей жизни, горожанка. Но деревенское свое детство и юность прекрасно помнит. Проходили они в местах не далеких от Вологды.
Она родом из деревни Болтино (ударение на последний звук), что рядом с урочищем Кирики-Улиты и кладбищем.
- На кладбище стояла красивая церковь. Из детства помню, как ее ломали. Вся округа сбежалась, смотрели, как металлическими тросами перепиливали колокольню – два трактора. Там могилка моих родителей, а рядом памятный камень – знак, напоминание о том, что на этом месте стояла церковь святых мучеников Кирика и Иулиты, в которой в 1917 году Сергей Есенин венчался с Зинаидой Райх, - рассказывает мне Надежда Николаевна в своей городской квартире. А рядом и ее муж – Юрий Николаевич Филиппов (он известный пчеловод и тоже уроженец Вологодского района).
- Родители мои – Николай Алексеевич Лапин и Августа Васильевна поженились рано. Папа был из семьи бедняков, а мама из семьи так называемых «середняков». Семья мамы жила в Болтино. В 17 лет она полюбила статного симпатичного голубоглазого парня-гармониста. И, как раньше говорили, «самоходкой» ушла в его дом, и прожили они в любви и согласии 62 года…
В деревню Слинково, в семью, где были четыре дочери, а он – пятый, привел Николай Лапин молодую жену. Позже они переехали в Болтино, где уже и родилась Надежда. Работали в колхозе.
Помнит, Надежда Николаевна. Как уходил ее отец на фронт. Был 1942-й год, ей было пять лет.
- Время года я не помню, происходило все в избе. Мы, четверо малышей, мама пятая, хором выли, прощаясь с папой. Он ушел. День тот был очень тяжелым для нас. И вдруг вечером папа вернулся. Мама говорит: «Ну вот, а вы ревели». Естественно, радости не было предела. Мы ведь думали, что он совсем пришел. На другой день он снова ушел.
Николай Алексеевич Лапин воевал на Ленинградской фронте, в пехоте. Был тяжело ранен под Тихвином в обе ноги. Шесть месяцев лежал в госпитале в Иркутске.
- Вот тот летний жаркий день я помню очень хорошо! - рассказывает Надежда Николаевна, и голос ее и сегодня дрожит от волнения. - На костылях, в гимнастерке, за плечами вещмешок, звон медалей… Родной, милый… Потом было застолье. Я помню, как отец из вещмешка достает белый хлеб (его называли – «ситный») с румяной жёсткой коркой, руками отламывает куски и подает нам и ребятишкам, что собрались из других домов…
Хорошо запомнила Надежда Николаевна, как во время небогатых застолий военной и послевоенной поры отец брал свою гармонь и просил ее спеть.
- Надюшка, спой, - просил он. И я пела, во все глаза глядя на этих мужчин. Любимая наша песня была «Сижу за решеткой в темнице сырой…» Как сейчас помню отца в эти моменты, его лицо: изможденное, загорелое, болезненное, но красивое.
Еще долго и после воны Николаю Алексеевичу приходилось лежать в госпитале, уже в Вологде.
- У него выходили осколки, ноги распухали. Мы с мамой навещали его в госпитале, это там, где сейчас корпус «политеха». Постепенно это прошло. Он ведь был труженик – никогда не сидел, все время ходил, это видно и помогало…
После возвращения с фронта в родную деревню Николай Алексеевич Лапин работал заведующим молочно-товарной фермой в Слинково, был бригадиром комплексной полеводческой бригады, включавшей в себя деревни Болтино, Слинково, Озерково, Марюхино, Поповка, Гурцево, а потом и председателем колхоза «Организатор». Колхоз прославился высокими показателями по производству льна.
- По льну они соревновались с колхозом «Родина», которым руководил Михаил Лобытов, - продолжает рассказ Надежда Николаевна. - За высокие показатели оба они были приглашены в Москву на ВДНХ. И там Лобытову вручили Звезду Героя Социалистического Труда, а папе орден Ленина.
Николай Алексеевич Лапин был убежденным коммунистом. К нему всегда шли за советом и помощью, просто поговорить…
- У нас всегда был полон дом людей. Кому лошадь надо – в город съездить, кому дерево срубить. В то время ведь нельзя было ничего срубить без разрешения. Даже печи топили так называемым «олешняком» - это кусты ольхи по краям поля. Как сейчас помнится: вдовы, связав этот олешняк в пучок, тащат его на горбу. Нормального леса получить было невозможно. Тот ельник, что стоит и до сих пор в Кириках, всегда был заповедным, ни одной елочки там нельзя было брать, - вспоминает Надежда Николаевна прошлые годы. Нелегко тогда жилось и рядовым колхозникам, непросто было и председателю, находившемуся между «простым народом» и «начальством».
- Мама тоже всю жизнь работала в колхозе и совхозе, и всегда была в передовиках. До 75 соток в утро она могла скосить. А дома ждали четыре голодных детских рта, скотина, которую надо было обрядить. В глазах стоит картина широкого ржаного поля недалеко от нашего дома. Женщины серпами жнут. Мама наклоняется и срезает… А я бегу помогать маме. Стерня царапает ноги…
Таких «картинок» в памяти Надежды Николаевны много запечатлелось, и передает она их образно, зримо…
- Помню еще картину: бабы в белых платках в чистых ситцевых одеждах с граблями на плече целой бригадой, больше десятка, идут на покос шевелить сено, а синяя до черноты туча наплывает из-за Кириков, и они торопятся, спешат собрать сено в копны…
Были, конечно, и в те трудные времена свои детские радости. Приметы того времени, навсегда оставшиеся в памяти…
- В Кириках был большой прямоугольный пруд, в котором мы купались… Вдруг топот, гиканье – это из деревни Яскино парни гонят купаться огромных тяжеловозов. Мы их боялись, убегали с пруда, прятались на кладбище. А на могилах росла земляника… Душистая. Речка Шограш, протекавшая неподалеку, напоминала о себе только весной, в водополье, а летом это был ручеек с чистой водой. Но поодаль от Болтина был омут холодный и тёмный, закрытый склоняющимися с берегов ивами. Кто посмелее – купались и там.
И жили, по словам Надежды Николаевны, люди очень дружно, несмотря ни на что и весело…
- Дружили семьями и даже деревнями. Собирались на общие праздники. По осени, после уборки урожая устраивали так называемые «складыни». Собирались по очереди – один год в одной избе, другой – в другой. Готовили жаркое, варили щи, студень. Варили и пиво. И мы с братом Мишкой пили сладкую вкусную жидкость – солод. Накрывался стол. Пили, ели, плясали. Папа играл на гармошке. Пели, сидя за столом «Бродяга Байкал переехал», «Окрасился месяц багрянцем»… И в каждой деревне еще был свой праздник. У нас – Троица и Кириковская (видимо, по названию церкви). На этих праздниках не обходилось и без драки у парней – стенка на стенку. Мы, малыши, страшно боялись этого и сразу убегали… Девки же, среди них и моя старшая сестра, все в крепдешиновых платьях, выстроятся стенкой, возьмут под ручку друг друга и идут, поют, с того конца деревни такая же шеренга девок навстречу. Вот они встретились – поклонились, разошлись. И всё это под музыку, под пение…
И все же больше чем праздники, помнится труд. Постоянная почти работа, в которой люди тоже помогали друг другу.
- Сенокос, жатва, уборка льна… Всё в глазах стоит. Или как бабы разносят по полю на носилках навоз, по пашне, в которой утопают ноги… Основное ведь население были вдовы, мужики если и были то, в основном, инвалиды… Потом уж подросло следующее поколение… А после колхозной работы надо и свою сделать: вскопать огород, посадить картошку. Вот и помогали друг другу, семья семье… Помню, как в огороде папа идет с плугом за лошадью, а женщины сажают картошку…
Надежда Николаевна, как все дети той округи училась в начальной школе в деревне Марюхино, примерно в двух километрах от Болтина. Школа была в отдельном доме. Посреди Марюхина был огромный пруд, а на берегу этого пруда был дом учителей… А в среднюю школу с 5-го по 10-й класс пришлось ходить уже в Вологду, за шесть километров. Школа № 8.
- Все шесть лет: зимой на лыжах; осенью, весной, когда сухо – на велосипеде, когда сыро – пешком. Когда учились со второй смены, уроки заканчивались вечером: темень, холод, вьюга, а надо идти. Попутчиков не было…
После окончания 10 классов Надежда Николаевна закончила Сокольское педучилище и всю жизнь посвятила дошкольному воспитанию детей, была воспитателем, заведовала детскими садами.
Надя была третьим ребенком в семье. Ее старшая сестра Нина, 1929 г.р. ушла из жизни два года назад. Старший брат Алексей 1932 г. р. работал в Ленметрострое, награжден орденом Трудового Красного Знамени, живет Санкт-Петербурге.
- Младший брат Михаил – на год меня младше. Но он, к сожалению, уже ушел из жизни. Как и отец он всю жизнь работал в сельском хозяйстве. Был механизатором в колхозе, а потом в совхозе «Пригородный». Жил с семьей сначала в Болтино, а потом в Родионцеве. Сам поставил дом. Руки у него были по-отцовски умелые…
Вот, собственно, и вся незамысловатая судьба всего лишь одной русской семьи из вологодской деревеньки… Любовь, работа, война и снова работа, работа, уход из деревни в город и вечная память о своей малой родине… В этой судьбе, в этой жизни – судьба всей России.
Спасибо Надежде Николаевне Филипповой за рассказ об этой жизни. За память.