Итак, мы продолжаем разговор о знаменитом романе и снятом по нему фильме. Начало его в первой части статьи:
Я закончил первую часть тем, что предложил людям, которые хорошо знакомы с темой, сравнить приведённые мной отрывок из романа и кадр из фильма, показывающие сцену на продскладе.
Когда я смотрел этот фильм в первый раз, именно эта сцена неприятно поразила меня тем, что она в корне отличалась от своего описания в тексте.
Выйдя из землянки, майор что-то сказал одному из писарей, затем вернулся и, по армейскому обыкновению спросив Алехина, не хочет ли он поесть, молча принялся рыться в стареньком канцелярском шкафу. Он, как видно, был нелюбопытен, лишних вопросов не задавал; во всех его действиях чувствовалась спокойная деловитость, и Алехин не мог это не оценить.
Я привожу ещё пару кадров из фильма и разделяю их совсем коротким отрывком из текста романа. Вы ничего не заметили?
Всё дело в том, что начальник продсклада, которого в фильме играет Виктор Павлов ведёт себя СОВЕРШЕННО ИНАЧЕ, нежели его книжный прототип. Последний абсолютно НЕ БОИТСЯ Алёхина и его вопросов. Он понимает, что Алёхин выполняет свою работу, что все его действия вызваны её спецификой, а также то, что Алёхину крайне необходимо установить истину. И майор, в меру своих сил и возможностей помогает в этом Алёхину, причём помогает искренне и обстоятельно. Герой же фильма, полное впечатление, от слова "СМЕРШ" впадает в какой-то нездоровый ажиотаж, суетится, дёргается, старается всё сделать сам (никаких писарей в сцене нет) - в общем, впечатление малоприятное. Даже предложение поесть выглядит как попытка задобрить Алёхина, хотя он не даёт никаких поводов к тому.
Тогда мне это показалось не очень значительным отступлением от текста, своеобразным пониманием сцены режиссёром и актёрами. Тем более, что сам фильм просто радовал глаз на фоне всего того непотребства, что снималось на военную тему с конца 80-х годов. А уж то, что выплеснулось на экраны в новейшее время, кроме нецензурщины, иных эпитетов не заслуживает. Одни только "Утомлённые солнцем" со всеми сиквелами способны сделать мизантропом человека с воображением. Я уже молчу про всякие там "штрафбаты", "последние бронепоезда", "сволочей" et cetera, et cetera. Такое впечатление, что кроме пресловутых "репрессий" ничего в стране и не было, как говорится, "полстраны сидело, полстраны охраняло".
Понятно, что делать из сотрудников "СМЕРШа" этаких инфернальных злодеев, как требовала мода, означало нарушить всяческую логику (и это бы не остановило, но так уж сложились обстоятельства), но следующий фильм, в котором особист показан в положительном ключе, появился только через десять лет. Это был фильм "Брестская крепость".
Нет, серьёзно, если кто-то знает ещё фильмы, где сотрудник НКВД, Особого отдела или СМЕРШа не показан монстром, который спит и видит, как бы ему погубить побольше честных советских командиров, бойцов или представителей гражданского населения, да не просто так, а с изощрёнными зверствами, без этого он просто кушать не может, душевно прошу, назовите их, не дайте дурой помереть!
В общем, на всём этом фоне, фильм "В августе 44-го" смотрелся не просто светлым, а сияющим пятном. Однако, Владимир Богомолов, в силу своего характера, имел на этот счёт иное мнение. Он изложил его в своём стиле, не смягчая акцентов и называя вещи своими именами:
В силу бессмыслия и непродуманных импровизаций режиссёра оказалось проваленным большинство эпизодов, в том числе и узловые, наиболее важные: «В Ставке», «В стодоле» (эпизод с генералами) и финальный — «На поляне». То, что эти эпизоды оказались проваленными, ещё пятнадцать месяцев тому назад осознала продюсерская группа, в течение трёх месяцев требовавшая отстранения режиссёра от постановки; с тем, что большинство эпизодов провалены, в марте прошлого года согласилось и Госкино России, и, наконец, 17 апреля прошлого года это признало Министерство культуры Беларуси, о чём на другой же день мне сообщили из Минска, заверив, что летом наиболее важные из проваленных эпизодов будут пересняты. В конце апреля прошлого года это была принципиальная позиция Минкульта Беларуси и Госкино России, и я с ней, разумеется, согласился.
Однако уже 16 мая мне передали, что продюсер, по соображениям экономии, финансировать пересъемки отказался, заявив, что в состоянии сам сделать «забойный боевик» из уже отснятого материала без каких-либо пересъемок или досъемок. Мне сообщили, что придется ограничиться перемонтажом и переозвучанием. После этого отснятый материал многие месяцы вымучивали. Все свелось к вырезанию провальных, непригодных кадров и целых эпизодов. Сначала этим занимался режиссёр, а затем продюсер, который сам несколько месяцев перемонтировал и сокращал картину, однажды подрезав её — в один приём — на 13 минут экранного времени. В результате всех вырезаний осталось чисто физическое действие и случилось то, что не могло не случиться: персонажи лишились психологических характеристик, ушел мыслительный процесс, в силу изъятия или оскопления большинства эпизодов и кадров появились порой абсурдные нестыковки и несуразности, при этом картина оказалась лишенной смыслового шампура, оказалась примитивным боевичком с изображением частного случая, что ничуть не соответствует содержанию романа.
В связи с этим Владимир Богомолов попросил убрать своё имя из титров фильма. Возможно, существовала какая-то возможность компромисса, который мог сохранить фильм в его оригинальности, но, увы - не срослось.
Тем не менее, планка Богомолова была столь высока, что не осиливший её фильм, всё же остаётся одним из лучших фильмов, посвящённых контрразведке "СМЕРШ". Впрочем, сказано неверно, не одним из лучших, а первым и единственным в своём роде. Другого такого просто нет.
И вот ещё один момент. Внимательно прочтите этот отрывок из романа и обратите внимание на выделенные места.
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
«Весьма срочно!
Егорову
В связи с чрезвычайными обстоятельствами, создавшимися в результате действий группы „Неман“, под Вашу личную ответственность с целью обнаружения рации и других вещественных улик в дополнение к поголовной проверке документов надлежит немедленно организовать осмотр личных вещей у всех лиц, передвигающихся в тылах фронта, как гражданских, так и военных, независимо от званий и занимаемых должностей.
К проведению этого ответственного мероприятия, помимо органов контрразведки и частей по охране тылов фронта, привлеките личный состав комендатур и комендантских подразделений, а также лучших, наиболее толковых офицеров и сержантов из частей и соединений армии.
Каждый привлекаемый должен быть строго проинструктирован о порядке проверки, в том числе и о необходимости соблюдения при досмотре вещей максимального такта и вежливости.
Особенно тщательно следует осматривать весь автотранспорт и передвигающихся на нем лиц.
Сообщаю, что проверка личных вещей (независимо от званий и должностей, занимаемых их владельцами) санкционирована Главным военным прокурором Красной Армии шифротелеграммой ОВ/0059 от 19.08.44 г., передаваемой в настоящий момент всем военным прокурорам 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов.
Колыбанов»
Идёт тяжелейшая война в истории страны. Проводится операция стратегического значения. При этом соблюдению законности придаётся огромное значение. Это к вопросу, как к этому относились в сталинском Советском Союзе.
Скажу честно - я не был бы столь категоричен в оценках фильма, как Владимир Богомолов, но ему, как автору, разумеется, виднее. Но я смотрю на вещи реально и понимаю, что в нынешних условиях такой фильм - это достижение.
На этом, пока всё. Берегите себя!