Леркина любовь к животным родилась, наверное, вместе с самой Леркой. Она замирала, когда их показывали по телевизору, предпочитала сказки не про Ивана (и не важно дурак он или царевич), украдкой от родителей обнималась-шепталась со всеми "собакимя-кошкимя-голубямя" на каждой из прогулок. Естественно, просила родителей завести хоть кого-нибудь. Если не собаку, то кошку, если не кошку, то хоть хомяка... Птичку... Рыбку... Но мама была непоколебима. Никого и никогда. Она уже завела папу и дочь, и этого зоопарка ей хватало. Она любила дачу и свои мечты о квартире, где никаким замурзыкам места не отводилось.
Единственной отдушиной был поход с бабушкой на центральный рынок, где та со знанием дела выбирала деревенские мясо, творог и прочие продукты. Она любила поесть и умела готовить. А Лерка любила то, что рядом с центральным находился рынок птичий. И можно было бабушку уговорить погулять" послепокупочные" полчаса там. В лучшие из дней ей даже разрешалось кого-нибудь погладить. Бабушка за это не ругала, наоборот, умилялась щенячье-котячьим мордочкам, улыбалась и была в хорошем настроении.
Возвращаясь домой, Лерка пыталась понять: почему, вот, бабушка такая добрая, а мама - нет? Вечно у нее нет времени и сил. Даже книжки велено было учиться читать самой, а бабушка не только книжки читала, но и рассказывала свои истории. Рассказывать она умела. Заслушивались даже гости за праздничным столом, когда она просто рассказывала о том, как ходила на перепись населения и... всех переписала. Что уж говорить о детском воображении, где под ее рассказы в Леркином воображении разворачивались картинки о том, как было "до войны-на войне-после войны", о каких-то родственниках- портных, героях, красавицах, о самой бабушке, которая тоже была когда-то - "девочкой-девушкой-молодой женой".
Очень часто под эти самые рассказы она раскатывала тесто, лепила разные булочки, сочиняла для них начинку. А внучка, вдыхая ароматы сдобы, втягивала в себя ее правильную красивую речь с удивительными интонациями. Театр одного актера и одного зрителя.
- Дед твой тогда офицером служил. А я домохозяйкой была. Придет вечером, а картошечка уже сварена, килечка красиво разложена, на блюдце подушечки насыпаны. Были такие тогда конфетки, мы с ними любили чай пить. Вот под чай муж мне и говорит: Нам сегодня таких щенков привезли, не знал, кого выбрать. Велено двух отобрать было. Весь день наблюдал, даже на обед уходить не хотел. Отобрал-таки, так что теперь будут Альма и Пальма - первоклассные немцы.
Куда, зачем этих животных отбирал дед, сейчас Лерке уже спросить не у кого. Да и не это было главным для нее 40 лет назад. Главное, что деду можно было целых двух собак завести. Да еще каких! Немецких овчарок. В личной "табели о рангах" это были самые-самые лучшие собаки на свете.
Границу охраняют, раненых вытаскивают, преступников задерживают - в кино сама видела. И вот таких героев у деда - целых два! По детским меркам дед тогда был самым счастливым на свете и вовсе не от наличия у него жены и сына.
- Они такие разумные были, что дед их с собой в увольнение брал. Вместе с ними глубоко в лес уходил. Они его из поля зрения не выпускали. Если одна вдруг отлучится, то вторая - всегда рядом. Так что за мужа я не боялась, что он под надежной охраной, сама видела. А дед мог и сына им маленького доверить. Они не давали ему со двора уйти, чуть он к калитке, они перед ней усядутся и путь перекроют, он - к штакетнику, они - живым щитом перед ним туда же. И ведь ладили между собой, хотя девки обе были, но никакой ревности. Так мы и жили.
Бабушка мазала пирожки взбитым с сахаром яйцом, а Лерка примеряла картину счастья на себя. Ей тоже так хотелось жить. А не ждать уставших родителей, когда они, наконец-то, заберут ее из детского сада. Как правило, самую последнюю. Лерке хотелось, чтобы это она направлялась к воротам детсада, а рядом были две верные собаки. В мечтах они забирали ее отсюда и вели домой, и все видели, что только у нее есть такие друзья.
- А потом нам пришлось уезжать. Многих тогда офицеров на гражданку отправили. Ох уж эти сборы, только прижились, быт наладили. Даже двух кур завели в сарае. Но ничего не попишешь, надо было возвращаться на родину. Так ты знаешь, мы когда в поезд сели, вдруг увидели Альму и Пальму. Они долго бежали за поездом, а потом отстали. До сих пор понять не могу, как они из вольера выбрались? Как поняли, что мы уезжаем? Как поняли, что поездом едем?
Такого поворота Лерка не ожидала. Она смотрела на бабушку и картинка только что нарисованного счастья рушилась на куски. Ей и в голову не приходило тогда, что сборы семьи - это сборы всего лишь чемоданов и баулов. И самое страшное, что ее бабушка с ласковыми интонациями и руками в муке так может поступать. А потом рассказывать, как будто это не страшно - так поступать.
Лерка молча слезла с табуретки и пошла в зал. Там смотрел телевизор дедушка. А внучка во все глаза смотрела на него. Вроде бы ее любимый дедуля, а вроде и не он. Лерка ухватила книжку с любимыми сказками. Пытаясь сосредоточиться на иллюстрациях, изгоняла из себя кошмарную вязь слов о том, как "долго бежали Альма и Пальма. А потом все-таки отстали".
Нездоровая тишина в квартире встревожила родных.
- У тебя что-то болит? Обидел кто-то?- участливо спросила бабуля. - Может в шашки сыграем? Или чайку с плюшками бабкиными давай навернём? - пытался растормошить дед.
А Лерка еще не зная такого слова "предательство", не могла выразить всё то, что терзало ее изнутри. Да, бабушка, болит. Да обидел. В шашки играть не хочу и чаю - тоже. А хочу побежать по рельсам туда, откуда вы приехали, хочу успеть к лежащим на рельсах двум собакам раньше, чем другой поезд. Хочу сказать, что люблю их. И плакать. И просить прощения. И никогда не бросить.
Она была уже гораздо больше, когда сумела задать им все еще больной для себя вопрос:
- Почему вы их не забрали с собой?
Когда родные поняли, о ком речь, не сразу начали отвечать. Вернее, заговорила только бабушка:
- Как ты себе это представляешь? Двух собак через полстраны тащить на новое место? Ну, хорошо, не на новое. Но тут еще все равно обжиться надо было, работу найти. А их кормить надо. Что значит, "сберегли мне сына и мужа, а тебе - отца и деда"? С чего это ты взяла?
А дед тяжело вздохнул и ушел в свою комнату. Больше они к этой теме не возвращались. По крайней мере вслух. Говорить о предательстве кого-то во имя собственного удобства взрослой Лерке и сейчас нелегко. Но тогда, там, в детстве, уверена она, именно близкие люди научили четко видеть и отличать его. Нет, она не стала любить их меньше, но узнала про человеческую любовь такое, чего бы знать вовсе не хотела.
А собак Лерка полюбила еще больше.