Чудеса случаются.
Черный ворон медленно летел над землей, в глазах бусинах отражались поля, реки, мелькали и пропадали острова одиноких городов. За его хвостом медленно тянулась ночь, которая сейчас накроет весь засыпающий мир бархатным одеялом.
На огромном темном полотне мегаполиса сияли красные огоньки телефонных вышек, нависшие над квадратами крыш. Они пытались подражать гордым звездам, что пока прятались за плотной завесой облаков.
На одной из них замер милый светловолосый мальчик, внимательно наблюдая. Он беспрестанно крутил взъерошенной головой в разные стороны, пытаясь уследить за всем, что творится внизу. Где – то уже вилась вереница тусклых фонарей, будто предупреждая город, мальчик тихо вздохнул, робко подошел к самому краю крыши и осторожно облокотился на железные перила. Тут же его с головой окатил дикий шум: крики людей и машин, запоздалый визг тормозов на светофорах, все это сливалось в одну большую какофонию звуков.
- Звезд опять сегодня невидно... – кутаясь в поношенную кожаную куртку, забормотал он в пространство, долго всматриваясь в хмурое, как старик, небо. Оно равнодушно темнело, опускаясь пеплом на крыши.
Ноябрьский ветер забытой болью прокатился по улочкам, с каждой минутой набирая скорость. Он поднимался все выше и выше, будто обрастая невидимыми крыльями, и наконец, достиг мальчика, пробрав до самых костей.
- Уже зима на пороге, ищет подходящий ключик, чтобы открыть дверь в наш город. Где же она? Обещала же прийти... – Мальчик уже не находил себе места от обуревающего его волнения и предвкушения чего-то... Волшебного.
Поминутно его сухие губы освещала немного нервная улыбка, а в голове возникал легкий, едва уловимый образ девчонки, с которой он недавно познакомился.
Взгляд парня с грустью рухнул вниз, разбившись о поверхность асфальта. Там то и дело сновали люди, спеша домой, к своей семье, обрывки разговоров снопами искр заполняли пространство. Тут внимание мальчика привлекли двое молодых людей, красивая девушка и статный юноша, от которых, может быть, свет фонарей становился ярче, а пение еще незагоревшихся звезд – отчетливей. Они быстро шли на встречу друг другу, будто следуя по золотой путеводной ниточке, стягивающей два противоположных клубка судьбы.
Их столкновение произошло стремительно, оба тихо вздохнули, оба виновато улыбнулись, ловя крохотную частичку зародившегося чувства. Но только мальчик, стоявший на крыше, видел, что на асфальте лежали звезды. Он с интересом поддался вперед, перила под ним опасно заскрипели, пытаясь отогнать наваждение. «Мы все состоим из звезд: умерших или еще не родившихся», - промелькнула, словно лучик солнца, ясная мысль. - Иногда они просыпаются по воле встретившихся на нашем пути людей. И разбитые, уже погасшие огни оставляют место новым. Так в нас сверхновыми вспыхивают новые мысли, идеи и чувства, заставляя светиться нас изнутри. – продолжал внутренний диалог мальчик, уже давно потеряв из виду парня и девушку, но за ними тянулся едва видимый шлейф из звездной пыли.
А люди все продолжали идти, волоча ноги, не замечая осколков волшебства у себя под ногами. У мальчика разрывалось сердце: так хотелось оказаться там, внизу. Забрать потерянные звезды, вернуть их домой, а еще лучше возродить! Но он не мог покинуть свой пост! Ему пришлось отвернуться.
- Аргус! – послышалось с лестницы, ведущей на крышу, причем крепко- накрепко запертой люком.– Аргус!
Мальчик с быстротой молнии метнулся к маленькой дверце, находившейся в полуметре от него, и, раскрыв его, увидел девчушку, одетую не по погоде: в зеленое сотканное из кружева листвы платьишко с кармашками, из которых ворохом сыпалась звездная пыль. Ее личико, теперь видимое воочию, живо напомнило ему кого-то.
- Виолин? – Аргус с трепетом произнес это имя. Оно завертелось у него на языке, оставляя мягкий сладковатый привкус меда и пряного лета, и безумно красивую, но грустную мелодию слез, лившуюся из самого сердца.
- А я кричу, кричу... Не слышишь... – прошептала она, поежившись. Вновь поднявшийся ветер со злорадством обступил ее хрупкую фигурку, леденя своим призрачным дыханием.
- Да?.. Я уж думал, не дождусь тебя! – Аргус обаятельно улыбнулся. В этой улыбке не было горечи, тени глубокой печали. Дети из приюта редко когда так улыбаются.
Девочка улыбнулась в ответ, судорожно пытаясь согреться. Она осторожно потерла замерзшие ладошки, будто боясь, что от лишнего движения они сломаются, как дорогой фарфор.
- Замерзла? Я сейчас...
Аргус, чуть скривив рот, стянул свою куртку и, не глядя, торжественно вручил ей.
Виолин отрицательно мотнула головой, от чего ее пепельные кудряшки рассыпались по плечам с тихим хрустальным звоном, обрамляя вытянутое заостренное личико:
- С минуты на минуту обряд! - Ее голос звучал как-то по-особенному, переливаясь оттенками чувств, искрясь переходами и полутонами, выражая все, что творилось на душе.
- Будто это с ним как – то связано, быстро надевай, я сказал! А то нахватало еще, чтоб ветер рассеял или заморозил такую хрупкую девочку.
Аргус прикрыл рот ладошкой и отвернулся. Щеки Виолин расцвели алым румянцем, в необыкновенно синих глазах заплескалась радость, капельками оседая на губах.
Она взглядом нашла зеркальную плазму, глядевшую на нее безжизненными цифрами, и пару раз моргнула, собираясь с мыслями.
Ее уверенность начала понемногу таять, оседая на подоле платья. Все тело онемело, скованное сетью узорчатого инея, а движения перестали быть легкими и плавными. Боязнь что-то сделать не так, ошибиться засела навязчивой мыслью.
Аргус положил ей руку на плечо:
- Не переживай, все получится, слышишь?
- Спасибо! Кажется, уже пора... – Виолин глубоко вздохнула, стараясь успокоить свои думы, нерешительно достала из кармана искристую звездную пыль, разжала хрупкие посиневшие от мороза пальчики и легонько подула. Серебристые мушки весело рассыпались по воздуху, закручиваясь в причудливые узоры. Это звездная пыль превращалась в пушистый снег.
Бирюзовые, словно море, глаза Аргуса широко раскрылись, впитывая каждое мгновения, записывая их на невидимую матрицу воспоминаний. Наконец-то он увидел волшебный обряд Первого снега! И все благодаря маленькой Виолин.
Часы пробили ровно полночь. Луна остановившимся маятником зависла над городом, возвещая о скором времени для волшебства. Вместе со стремительным боем часов на город сыпался снег, целые тучи сверкающей белоснежной пудры.
Дети взялись за руки, и небо загорелось миллионами огней, словно кто-то разом включил крохотные лампочки. Аргус тут же забыл о пробирающем до костей холоде, он чувствовал, как внутри него перешептываются звезды и тоже начинают сиять, сиять, откликнувшись на зов далеких родственников.
- Давно уже пора! – Старенький дедуля в теплом овчинном полушубке, воровато оглянувшись, медленно стянул шляпу, как бы раздумывая, и, задрав голову, по-детски стал ловить языком снежинки. Они имели вкус меда с отцовской пасеки, пахли ароматом его погибшей жены... Впервые за несколько дней его лицо озарила улыбка. Вместе со снегом на него падали счастливые часы, а снежинки светились картинками воспоминаний.
А на другом конце улочки шли рука об руку мама с дочкой.
- Мамочка, а откуда берется снег? – Девочка пытливо подняла глаза на маму.
Женщина посмотрела на малышку и, остановившись, взяла ее на руки. В ее карих глазах играли смешинки:
- Ну как тебе объяснить...
Виолин, наблюдавшая сценку, весело переглянулась с Аргусом.
- Снегопад – это время рождения новых историй. Он завеса междумирья.
- А ты докажи! Может я не верю, –улыбнулся мальчик, с интересом глядя на подружку. Девочка хмыкнула и с победоносным видом, закатав рукава куртки, протянула пальчики в пространство, хватаясь за ткань, скроенную из мельчайших снежных крупинок. Аргус затаил дыхание в ожидании чуда, девочка потянула за ткань чуть на себя, и перед ним открылось зеркальное отражение его родного города, рассыпавшегося на миллионы сияющих огней. Мегаполис спал, вдыхая ночной воздух, его большое сердце размеренно билось, удары дробились на отголоски, блуждающие по улицам.
Мальчик вгляделся и будто бы его не узнал.
- Это не мой город! – выдохнул Аргус
- Твой, - спокойно проговорила девчонка, - Это Город вечно сияющих звезд, место, где никогда не всходит солнце. День губителен для него.
- Ого! Но почему?
- Волшебство и тайны не могут находиться в мире света. Ваши рассказы, сказки и истории попадают именно сюда, зажигаясь звездами.
Звезды за снежным занавесом приветливо мигнули.
Оставшиеся крупинки звездной пыли на руках Виолин собрались в образы мамы, дочки и одинокого деда и, смеясь, понеслись в далекий край историй, легкой неспешной волной прибиваясь к окнам, где тут же вспыхивала золотая лампа.
- А в домах разве кто-то живет?
- Конечно! А ты не задумывался, что люди – это ходячие истории, сборище шуток, сказок и небылиц?
Мальчик замер, немного подумав, вытянул руку, пытаясь поймать снежинки. Они быстро таяли на пальцах, оставляя на руках частичку неба, облаков. А может быть и тех самых звезд. Он представил себе ходячие книжки, заманчиво шелестящие страничками, на каждой висел пудовый замок. Не каждая откроет свою душу первому встречному.
Его внимание привлекли пустые глазницы окон, завешанные портьерами, скроенными из ночной мглы. Почему они пусты?
Виолин будто прочитала его мысли:
- Мы не вечны. Жизни приходит конец, гаснет огонь несменного биографа. Он отдает роман на суд людям, надеясь на признание, как мы жаждем прижизненной и посмертной славы.
- А тогда откуда этот снег? Из отражения города?
- Снег – прах забытых историй, но в нем остались искорки жизни. Мы называем их вдохновением. Его надо вернуть людям, их потерявшим блеск историям.
Аргус боялся признаться, что он ничего не понял. Его щеки непроизвольно покраснели, а глаза лихо забегали по сторонам. Призрачный город, созданный из чужих мечтаний, воспоминаний, сказок, звезд и снег... Неужели они возвращают нам прошлое в виде снега?
- Зачем? Может, я не хочу дать жизнь своей биографии! – Хмуро спросил мальчик, вдруг неожиданно вспоминая, как его бросили родители. Они тогда все вместе улетали к бабушке в Саратов, а его будто случайно оставили в аэропорту. Как ненужную вещь, как грязного блохастого щенка! Аргус закрыл глаза, перед которыми вспыхнула яркая картинка: миловидная женщина лет тридцати подбегает к раскинувшему крылья самолету, держа на руках двухгодовалого ребенка, за ней спешит безумно уставший мужчина тащивший гору сумок и чемоданов. И... Маленький мальчик стоит у огромного окна, по ту сторону от великолепного лайнера, топает ножками, кричит изо всех сил, пытаясь привлечь их внимание. Его никто не услышал, никто не увидел, лишь только не знакомые дяди и тети с раздражением смотрели на ребенка, не прекращающего плакать...
Аргус наконец понял кого напоминала ему Виолин. Маму. Маму, которая прекрасно играл на виолончели, долгая протяжная песнь которой душила его, не давала спокойно жить.
В носу защипало, слезы печали стали накатили ужасающей волной, но Аргус яростно стряхнул их тыльной стороной ладони. Он не смел плакать при девчонке. – Зачем мне такие воспоминания!? Моя жизнь никому не даст вдохновения!
Виолин непонимающе воззрилась на него. Она не знала его истории, не знала прошлого.
- Мы возвращаем его затем, чтобы вы поняли: оно должно растаять, открыть место новому, впустить весну в ваше сердце, позволить душе расцвести! Перелистнуть страницу и приняться за новую... – Девочка говорила наугад, пытаясь утешить.
Аргус устало мотнул головой и закрыл лицо руками.
Виолин колебалась, но всего лишь несколько секунд. Она подбежала к нему и обняла. Крепко-крепко. Во все стороны брызнули осколки, как тогда на площади, это давняя боль освобождала маленькое закоченевшее сердце. В них отражалось все то, что Аргус хотел забыть. Навсегда.
Девочка зарылась личиком в его рубашку, и ей казалось, что она слышит перешептывание звезд где-то там, внутри, и ту самую грустную мелодию. Виолин прикрыла глаза, вслушиваясь в ворох изящных нот.
Вместе с ней закрыл глаза и огромный город, на ночь, превращаясь в своего волшебного звездного двойника. Окна грустно смотрели в темноту, жизнь в них засыпала, а в некоторых и вовсе гасла.
Снегопад с каждой секундой усиливался, накрывая мегаполис прошлым...