В семье, где растут две дочери, сложно оставаться беспристрастным. Я всегда считала, что девочек воспитывать сложнее, особенно при приличной разнице в возрасте. Марго росла очень бойкой и любопытной девочкой. Уже тогда я понимала, что в подростковом возрасте с ней будет очень сложно – словно в воду глядела. Младшая Алина была наоборот очень скромной и сдержанной, вежливой и обходительной, было в ней прирожденное чувство такта. Разница была между девочками шесть лет. Родились почти день в день, Марго 18 марта, а Алина 19. Муж называет их своими мартовскими кошками. Наш папа моряк и проводит в море по полгода. Я приняла его жизненный выбор, но не ожидала, что без него будет так трудно справиться с подрастающими девочками.
В 15 лет с Марго начались проблемы. Она стала курить и отмахивалась от моих запретов. Вечером уходила на свидания с мальчиками, но всегда возвращалась к одиннадцати вечера. А один раз просто не пришла ночевать и вернулась под утро выпившая. Я тогда так кричала, что разбудила Алину. Марго никого и ничего не слушала, ей хотелось протестовать против любого моего решения. В 16 лет она привела домой 23-летнего парня и сказала, что хочет жить с ним. Я настаивала, чтобы она дождалась приезда отца, но Марго просто собрала вещи ночью и сбежала. Возвращала я свою дочь через полицию, а этому великовозрастному парню пригрозила заявлением в полицию. Тот сдался и больше не уговаривал Марго жить с ним на его квартире, больше напоминающую притон. Я так беспокоилась о ней, что упустила из рук Алину, с открытым ртом наблюдавшую за старшей сестрой.
В 17 лет Марго забеременела и в какой-то момент в ее голове что-то щелкнуло. Она пришла домой, где не появлялась три недели. Я сидела к ней спиной, смотря сериал. Она обошла диван, рухнула передо мной на колени и положив голову мне на руки зарыдала. Я никогда не видела, чтобы Марго так сильно плакала. Отец выскочил из кабинета и не мог понять, что происходит. Я видела злобу в его глазах и одновременно радость от того, что дочь дома и с ней все в порядке. Он дал нам денег и сказал, чтобы шли развеяться. Мой муж знал Марго как облупленную, если ее оставить дома, она окунется в депрессию и вытягивать мы ее будем не одну неделю. Я отвела ее в ванную, она умылась, подкрасилась, переоделась и мы пошли в ресторан через два квартала. Марго всю дорогу молчала, обхватив себя руками. Уже там она призналась, что беременна и рожать не хочет, что она хочет поступить в институт и устроиться на работу, а не остаться кукушкой с малышом на руках. Я приняла ее решение и на следующий день поехала в больницу, где ей назначили медикаментозный аборт.
Марго взялась за голову и поступила на экономический факультет. А вот Алина в 14 лет внезапно переняла все повадки старшей сестры и также начала уходить по вечерам. Я не хотела допускать тех же ошибок и просто не пускала ее. Но истерики и скандалы не могли продолжаться вечно. В 16 лет Алина принесла мне положительный тест на беременность. Я была в страшном шоке и сердце сдалось, меня положили с приступом в больницу, где я еще две недели лечилась. Я ведь с обеими говорила о контрацепции, но все просто вылетала из их голов. Марго звонила Алине, и они очень долго разговаривали. Все кончилось тем, что старшая повезла младшую в больницу за шиворот. И все это происходило, пока я была в больнице, а муж в море. Я вернулась домой в идеально чистую квартиру, что за Алиной не наблюдалось. Марго сказала, что поговорила с сестрой, в больнице сказали, что тест бракованный и беременности нет. Я думала, что Марго успокаивает меня, но видела все счета из частной клиники.
Старшая дочь очень долго говорила с младшей в комнате, пока я отдыхала. Я слышала, как она что-то объясняет и ведет скорее монолог, чем диалог. Я не знала, что мне делать. Если младшая так рано переняла повадки, то может и за голову возьмется тоже раньше. Но разве можно на это надеяться? Мой муж до сих пор не знает ни о беременности первой дочери, ни о ложной беременности второй. Для него все эти конфликты оставались сугубо эмоциональным проявлением женского характера. Думаю, что если бы он узнал, то никогда бы не прости этого им обеим.