Итак, два курса химиотерапии по схеме CAF остались позади. Из схватки с агрессивным лечением я, как мне тогда казалось, вышла с минимальными потерями.
Волосы, конечно, посыпались через две недели после первой капельницы. Муж обрил меня под мои, явно не музыкальные, завывания.
В остальном было все терпимо, даже анализы в пределах нормы.
Тянуть с операцией нельзя, и через неделю после последнего вливания химиотерапии, я отправилась в Кишинев, к своему хирургу. Он назначил дату операции. Она пришлась на 26 апреля, в 2011 году это был второй день Пасхи.
В связи с этим, поступить на операцию я должна была прямо в день ее проведения. Без предварительной подготовки. Оперировать меня он должен был второй по очереди.
Мне предстояло перенести радикальную мастэктомию по Маддену, несмотря на то, что опухоль была в размером чуть больше 1 см. Почему, я рассказала в одном из предыдущих рассказов.
Хирург написал какие анализы я должна сдать и привезти с собой и направил на консультацию с анестезиологом.
К нему на прием я пришла подготовленной. Уж очень не хотела, чтобы в качестве наркоза мне ввели калипсол. Был неприятный опыт, связанный с ним. Доктор пообещал не использовать калипсол в моем случае. На том и порешили.
Итак, день "Х" настал. 26 апреля в 7.30 утра, мы с мужем уже были в онкологическом центре. Мы сидели в очереди в приемном покое, когда я увидела спешившего к нам хирурга.
Все поменялось, сказал он, вы сегодня будете первой. Оказалось, что у женщины, которую доктор должен был оперировать передо мной , сильно повысился сахар крови и ей операцию перенесли.
Верите, я до сих пор помню все как в тумане. Быстро прошла приемный покой и не помню как, оказалась на операционном столе. Последнее что я запомнила, это слова анестезиолога о том, чтобы я не волновалась, наркоз хороший, выйду из него без проблем.
Муж сказал, что операция шла три часа. Очнулась я в отделении реанимации. Анестезиолог не обманул. Наркоз, действительно был хороший. Никаких галлюцинаций и полетов в тоннелях, как при применении калипсола, не было. И самое главное, ни капельки не тошнило.
Первое, что я увидела в реанимации, открыв глаза, это было лицо моего мужа, склонившегося надо мной, вернее, его усы. Уж их я узнаю даже в беспамятстве. Усы зашевелились и сказали: "Привет, как ты?".
Я подумала, что мне это снится, или у меня глюки после наркоза. А потом поняла, что нет, это - явь. Муж, каким-то образом, уговорил врача и тот провел его в реанимацию. Сюрприз оказался приятным. Настроение немного улучшилось.
Хотя какое могло быть настроение, ведь я лишилась одной груди. Чувства мои, в тот момент, могут понять только женщины, прошедшие через это испытание.
Огляделась по сторонам, рядом лежали еще две женщины, подруги по несчастью. Анна и Лиза. Они тоже уже отошли от наркоза. Познакомились, разговорились, поделились своими историями.
Так и день прошел. А утром, на следующий день после операции, нас перевели в палату.
Пролежала я в стационаре после операции 12 дней. Совершенно не помню послеоперационной боли. Может потому, что первые дни, нам кололи обезболивающее и антибиотики.
Каждый день мы ходили к медсестре на откачку лимфы. Довольно неприятная процедура, но необходимая.
Через семь дней пришли результаты гистологии, они не обрадовали ни моего доктора, ни меня. В трех лимфоузлах были обнаружены метастазы.
Паралельно, по собственной инициативе, я сделала ИГХ опухоли. Хоть немного выдохнула. Моя опухоль оказалась гормонозависимой , а экспрессия белка HER neu равна 0. Так что, есть еще один способ лечения - гормонотерапия.
А в канун Дня Победы, меня выписали домой. Впереди был следующий этап моего лечения.
Вот так я лишилась одного из главных органов, символизирующих женскую привлекательность и сексуальность. Теперь не оденешь красивый бюстгальтер и блузку или платье с глубоким декольте и не похвастаешься свои бюстом.
Но что поделаешь. Ведь эта операция была во спасение жизни. И это можно пережить. Главное жить, не сдаваться без боя и бороться до конца.