Я работаю санитаркой в государственном доме-интернате для престарелых. То еще, скажу вам, место. Чего там только не увидишь.
В основном, в такие заведения родственники стариков надоевших умирать привозят, особенно одиноких, у которых из близких никого не осталось.
Условия, конечно, далеко не лучшие, не дай Бог в таких последние дни проводить. Хотя мы стараемся и присматривать за каждым по мере сил, и чистоту поддерживать. Только грубеешь душой быстро, когда вокруг столько боли. А я все равно стараюсь когда-никогда и выслушать, и слово доброе найти им, старикам нашим. Потому что верю, все к нам возвращается, и хорошее, и плохое. Теперь еще больше в этом уверилась.
Год почти жила у нас Клавдия Николаевна. Нельзя сказать, что я ее больше других выделяла. Но вот как-то сложились у нас такие душевные отношения. Она в светлом уме была, но не ходила – ноги отказали несколько лет назад. За ней какая-то дальняя родственница недолго ухаживала, потом сиделок нанимала, но уехала в конце концов куда-то за границу и даже весточек не шлет давно. Так и получилось, что старушка одна осталась. Поэтому постоянно твердила что она проклята
Мне нравилось с ней общаться. Она такая мудрая была, всегда посоветовать что-то могла. Когда-то, говорит, и сама санитаркой работала в центральной больнице. А до этого – в колхозе на разных работах. Был муж, а детей Бог не дал. Вот и осталась под конец жизни сама. Но оптимизма не теряла. Есть же такие светлые люди, которым и самим нелегко, а другого всегда поддержать силы найдут. Вот она из таких была.
Я к ней, бывало, и после дежурства иногда заходила. Ей нравилось, когда я читала вслух. Больше всего – Грина и Куприна. Мы потом еще обсуждали то, что прочитали. Когда бы я еще с книгой сидела? А ведь это и правда чудесные книги. А еще ей очень нравилось абрикосовое варенье, так я иногда приносила немножко. Не жалко для хорошего человека. Она меня тоже однажды очень поддержала. У меня муж заболел, проблемы навалились, ну я и не выдержала, сорвалась, все ей рассказала. Больше мне и некому. А она слушала, слушала, а потом тихонько так сказала:
- На все воля Божия. Ты хороший человек, он тебя не оставит, не бойся.
Так тепло мне от ее слов тогда стало.
А неделю назад Клавдии Николаевны не стало. Ушла тихо, никому не была в последние дни обузой, как и хотела. Я редко плачу, но тут слезы все же на глаза навернулись, когда узнала. Реву и сейчас, когда пишу. Пару часов назад выяснилось, что она перед смертью завещание оформила. И по нему ее однокомнатная квартира мне остается. Других наследников нет. И возможности поблагодарить эту удивительную женщину у меня уже никогда не будет.