«На оперной сцене происходит свистопляска!» - посетовала несравненная Любовь Казарновская. Об этом всемирно известная певица рассказала на презентации долгожданной автобиографической книги «Оперные тайны», которую она на днях лично представила в Москве. А заодно ответила на вопросы своих поклонников.
Напомним, что артистка родилась 18 июля 1956 года в Москве в семье генерала-майора Юрия Игнатьевича и филолога Лидии Александровны Казарновских. Окончила факультет “актер музыкального театра” Российской академии музыки имени Гнесиных.
В 21-летнем возрасте дебютировала на сцене Московского академического музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в партии Татьяны в опере «Евгений Онегин» П. И. Чайковского.
А ровно 30 лет назад, в 1989 году, на Зальцбургском фестивале по приглашению Герберта фон Караяна Любовь Казарновская исполнила партию сопрано в «Реквиеме» Джузеппе Верди. Это выступление стало началом головокружительной уже всемирной карьеры.
Раскрутка ради прибыли
- Любовь Юрьевна, как вы оцениваете нынешний уровень оперного искусства?
- Мне повезло. В 90-х годах я застала еще старую школу. А потом началась подлинная свистопляска. Да, именно так. Сегодня молодым талантам очень непросто попасть на оперные сцены.
Ситуация такова, что в первую очередь оцениваются внешние данные. В итоге с хорошенькой девушкой или со смазливым юношей заключается контракт, хотя они и петь толком не умеют.
После чего записывается некое количество различных арий и определенный набор партий. Затем начинается бешеная раскрутка в СМИ. Директорам оперных театров и концертных площадок предлагается очередной «золотой голос».
Принимающие стороны довольны, поскольку билеты продаются по сумасшедшим ценам. На раскрутку уходят не годы упорного труда, а буквально считанные дни. Не успел выйти на сцену, как ты уже звезда.
Как рождаются псевдозвезды
- Кто виноват в сложившейся ситуации?
- Звукозаписывающие компании. Как раз они сегодня занимаются раскруткой. И это не только наша проблема, но и мировая. Артист может быть совершенно не готов к исполнению партии, но его все равно записывают на диск, поскольку это же звезда.
Раньше такого никогда не было. Помню, как в миланском театре «Ла Скала» мы вместе с Еленой Образцовой пришли в гости к великой Ренате Тебальди, которая произнесла весьма характерный монолог.
Она честно сказала, что ее не радует то, что происходит на мировых оперных сценах:
«Мне больно на все это смотреть, мне грустно от того, что я вижу. Я не могу слышать эти маленькие голосочки, которые мне напоминают назойливых насекомых. Это не пение, а комариный писк. Какое они имеют право петь Тоску, Виолетту и другие великие партии? Мы это право заслуживали упорнейшим трудом!» - говорила Рената Тебальди.
Все поставлено с ног на голову!
Да, она на сто процентов права. Раньше только после того, как зрители тебя признавали в той или иной роли, она записывалась на диск. Ты должен был заслужить на все сто процентов, чтобы в тебе увидели Тоску или Дон Жуана.
Люди шли не на спектакль, не на партии, а на конкретных артистов, которые прочно ассоциировались со своими ролями.
Публика ехала, летала, ходила именно на таких исполнителей, понимая, что они несут настоящее искусство.
Сегодня в это трудно поверить, то иногда партии записывались только через десять лет, когда все было отшлифовано от и до. А сейчас наоборот. Все поставлено с ног на голову!
Кто в лес, кто по дрова
Менеджеры театров набирают не тех, кто действительно хорошо может исполнить партию, а раскрученных звезд — кого им порекомендуют звукозаписывающие компании.
Ни о каком кастинге уже и речи быть не может. А ведь для конкретной постановки когда-то набирали голоса таким образом, чтобы они между собой хорошо сочетались.
Но сегодня такое уже и не встретишь. Чего уж тут удивляться, когда на сцене поют так, что вспоминается присказка: кто в лес, кто по дрова. И такое происходит на ведущих мировых площадках!
Да, может, с технической точки зрения ноты берутся и правильно, но идентификации с образом нет и в помине. Поэтому зритель, выходя из театра, часто недоумевает. Говорит: «Чего-то я недополучил...»
И, к сожалению, порой потом заявляет: «Все, это не мое. Больше я в оперу ни ногой!» Когда люди раньше выходили из театра, то они даже говорить не могли какое-то время — насколько были потрясены спектаклем, - грустно сказала певица.
Фото из архива.
NB! Продолжение беседы здесь:
Как Любе Казарновской удалось попасть в ГИТИС
Читайте далее в тему:
Почему певец Муслим Магомаев был затворником https://zen.yandex.ru/media/dmitriimart/pochemu-pevec-muslim-magomaev-byl-zatvornikom-5cfb7198051e5a00aef8c6ff
Вдова знаменитого певца Муслима Магомаева рассказала, почему он так рано ушёл со сцены