От ненависти до любви - всего один шаг, но достоин ли любви одержимый местью?
Арсений провел несколько дней в букмекерской конторе почти неотлучно, завороженно наблюдая за таблицами результатов соревнований и время от времени ставя небольшие суммы на те розыгрыши, которые присылал ему Диего. Предсказания неизменно сбывались, и молодому человеку не терпелось сыграть по-крупному, но он боялся и словно ждал какого-то особенного ощущения, что вот теперь - можно. Прежде чем сыграть ва-банк, он решил поговорить с невестой: конечно, рассказать ей все дело он не мог, но ему хотелось набраться от нее сил и получить моральну поддержку. И тут выяснилось, что Люба у Вадима. И вчера, и позавчера она была там, и завтра снова собирается туда. Арсений потребовал встречи вечером, а увидев свою девушку, тут же принялся ее отчитывать:
- Ты понимаешь, как это выглядит со стороны? Ты же моя невеста, почему ты столько времени проводишь у него дома?
- Я ведь все тебе объяснила! - с негодованием в голосе произнесла Люба. - Я езжу вовсе не к нему!
- Но ты себя компрометируешь! - возразил Арсений.
- Только не в глазах человека, который любит меня и доверяет мне! - расстроилась девушка, и в глазах ее блеснули слезы.
Арсений схватился за голову:
- Неужели ты не понимаешь? Доверие тут ни при чем, мне неприятно, что ты проводишь столько времени с ним в одном доме. Я, безусловно, доверяю вам обоим, но это просто неуместно. В конце концов, он может неправильно истолковать твое рвение!
Люба опустила голову и всхлипнула, но было понятно, что она уже вняла просьбам жениха.
- Что же делать, Сеня? Она так беспомощна и может сама себе навредить...
- Если она так нужна тебе, чтобы не чувствовать себя равнодушной свиньей, то возьми ее к себе домой. А еще лучше - пусть ее сын наймет ей сиделку, у него денег куры не клюют.
- Но я могу хотя бы изредка навещать ее? - жалобно вопросила Люба.
- Ну конечно! - с укором в голосе ответил Арсений. - Только не проводи там много времени.
На том они и порешили. Послушность Любы успокоила Арсения, и он решился.
Утро для Вадима оказалось недобрым: Люба не пришла. Обычно она появлялась в 9 утра, едва он успевал встать и немного привести себя в порядок, а теперь уже было почти 11, а от девушки ни слуху ни духу. Вадим вынужден был признаться себе, что это расстраивало его не только потому, что нарушало его план: он привык к постоянному присутствию Любы в его доме, и теперь чувствовал какую-то холодную пустоту. Это ощущение было настолько сильным, что он, вопреки всем своим склонностям, зашел проведать мать. Она, как всегда, лежала на кровати, уставившись невидящим взглядом в телек. Вадим поставил на ее прикроватный столик тарелку с кашей и забрал вчерашнюю грязную посуду и приборы. Потом он проверил гигиеническое состояние ее личного санузла, а когда вернулся, она неожиданно подала голос:
- Где Люба? - скрипуче спросила она, так внезапно, что Вадим вздрогнул.
- Не пришла.
- Слава-те-оссподи, - хрипло прошептала бабка, так что Вадим всерьез начал сомневаться в ее рассудке, хотя мгновение назад она проявила его полную ясность.
- Почему это? - буркнул он хмуро.
Мать поразила его ответом до глубины души.
- Мне-то уже только помереть осталось, а ее жалко. Погубишь ты ее, черная твоя душа.
- Что ты несешь, дура? - со злостью возмутился Вадим.
- Что слышал, нелюдь. Я тебя не боюсь, я хочу умереть, но если ты девочке этой жизнь испортишь, я тебя прокляну, слово даю.
Гнев тяжелой волной окатил Вадима:
- Рот закрой, старая ведьма! Проклятья матери, которая не исполняла свой долг, не имеют силы!
Он еле сдержался, чтобы не ударить ее и быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Потом он долго метался по гостиной, потом по саду, пока спортивные шаны не вымокли от росы. В момент сильного напряжения он отправил Диего свой условный знак, а затем, немного успокоившись, позвонил Любе:
- Знаю, что не имею права говорить тебе это, - сказал он, чувствуя легкое, но вполне настоящее волнение, - но мы к тебе безобразно привыкли. Мать сегодня спрашивала... ты больше не придешь?
- Да, извини, - расстроенно ответила девушка, - папа устроил меня на работу, и сегодня я первый день... Прости, что не предупредила.
- Брось, ты вовсе не обязана передо мной отчитываться. Тебе нужно строить свою жизнь, а не сидеть возле проспиртованной бабки.
- Вадим, ты знаешь, мне не нравится, когда ты ее так пренебрежительно называешь.
- Прости. Но я был прав, Арсений тебе запретил, да?
Люба только вздохнула в ответ.
- Знаешь, - вдруг встрепенулась девушка, - я могу ненадолго забежать после работы, я ведь только до обеда, в час уже буду у вас...
Увидев ее на пороге, Вадим испытал смутное беспокойство. Она была очаровательна: светлые волосы волнами разметались по плечам, щеки алели нежнейшим оттенком, а глаза сияли, как звезды, и от ее появления в доме словно стало светлее. Он никогда по-настоящему не влюблялся и потому не знал, какие ощущения предшествуют этому чувству, иначе, возможно, его беспокойство было бы намного сильнее. Приняв у нее куртку, Вадим проводил ее наверх и хотел оставить наедине с матерью, но отчего-то не мог уйти. Он объяснил это себе тем, что старая карга, раз она его не боится, может наплести чего-нибудь девушке, и позволил себе, сидя в углу на стуле, наблюдать за двумя женщинами. Одна - старая, неприятная, сморщенная, злая, как ведьма, другая - юная, прекрасная, светлая и добрая, как фея, но встретились они в этом доме только благодаря друг другу.
В тот момент, когда Вадим настроился на вполне благодушную волну, внизу послышался шум: кто-то довольно бесцеремонно распахнул дверь и громко позвал хозяина. Вадим вышел из комнаты, Люба увязалась за ним. По холлу нетерпеливо топтался Арсений - он уже успел наследить грязными ботинками, а на лице его было написано крайнее негодование.
- Ты здесь! - гневно провозгласил он, глядя на девушку.
- Я только пришла, навестить Ангелину Ивановну, на минутку.
- Ну конечно, только на минутку, но почему-то именно тогда, когда я пришел! - зло воскликнул Арсений.
- В чем ты ее обвиняешь? - возмутился Вадим. - Она не сделала ничего плохого, можешь спросить у моей матери, мы только что были в ее комнате!
- К черту очные ставки! - выругался молодой человек. - Я не за этим сюда пришел!
Вадим заметил, что Люба с недоумением смотрит на своего жениха - он и правда вел себя необычно, не хватало только чтобы она узнала историю с букмекерами! Вадим отправил девушку к своей матери, а Арсения схватил за локоть и утащил на кухню.
- Чего ты расшумелся? - возмутился Вадим, когда они остались наедине. - Ты же помнишь уговор?
- Уговор-то помню, а вот твой информатор сливает мне лажу! Я проверял потом его наводку - его фаворит был не вторым и даже не третьим, а десятым! Десятым, чувак! Я поставил все, что у меня было...
- Такое случается иногда, - зашипел на разбушевавшегося игрока Вадим. - Ты знаешь, какое это неточное дело? Невозможно учесть все: где-то капитан заболел, где-то дождь, это все он должен учитывать, но иногда бывают сбои!
Вадим почувствовал, что тоже заводится, и налил себе воды. Немного успокоившись, он предложил:
- Ты вот что, возьми деньги, - он завертел головой, думая, из какого тайника будет сейчас безопаснее достать, - вернешь, когда отыграешься.
Арсений хмуро, с подозрением смотрел на него.
- Без процентов! - добавил Вадим милостиво. - Поверь, это с Диего случается редко. Сколько, кстати, ты проиграл?
- Двести, - нехотя буркнул Арсений.
Вадим даже замер, перестав откручивать крышку на банке с лавровым листом:
- То есть ты обернул свои деньги в два раза за четыре дня и еще недоволен? - изумился он.
- Я же говорил, мне нужен миллион, - упрямо проворчал Арсений.
- Если бы тут не было никакого риска, букмекеры бы разорились, - напомнил Вадим, отсчитывая двадцать пятитысячных купюр. - Не ставь все, ставь половину - и избавишься от риска. И еще: меняй конторы, а то попадешься.
Он протянул Арсению небольшую пачку денег и с любопытством заглянул ему в глаза - типичный игрок! Нет, этот не станет осторожничать, всегда будет ставить все, а когда выиграет, то снова поставит все - и так далее, пока его не заметет служба безопасности. Он на краю бездны и вот-вот в нее свалится.
Вадим подумал, не отправить ли Любу вместе с Арсением, чтобы полностью наладить мир между ними, но понял, что сейчас молодой человек не в том состоянии, да еще при деньгах - все легко может вскрыться, поэтому отослал его одного, едва успев отправить Диего отмену.
Когда дверь за женихом закрылась, на лестнице показалась его невеста.
- О чем вы с ним говорили? - спросила она с тревогой в голосе.
- Да так, о делах, - махнул рукой Вадим, неловко улыбаясь.
- О каких? - уточнила девушка.
- Я пока не могу тебе сказать. Ты узнаешь обо всем позже.
Беспокойство отнюдь не исчезло с ее лица, а наоборот, усилилось. Она словно вспомнила что-то и приняла вдруг отрешенный вид.
- Мне пора, - сказала Люба поспешно и стала спускаться.
- Может, побудешь еще немного? - с надеждой в голосе предложил Вадим. - Покажу тебе, как продвигаются работы по дому...
- Нет, спасибо, - она решительно двинулась вперед мимо мужчины, но он неожиданно поймал ее за руку и с волнением спросил:
- Люба, что случилось?
- Это ты меня спрашиваешь? - нахмурилась она, отнимая руку. - Арсений ворвался сюда, злой, как черт, обругал меня, а потом вы с ним уединились, и он уехал, даже не попрощавшись со мной! Какие у вас могут быть дела? Ты же обещал не давать ему денег!
- Во-первых, я не обещал, - возразил Вадим. - Я сказал "вряд ли". Во-вторых, почему дела обязательно должны быть денежными?
Он отошел на несколько шагов и сложил руки на груди.
- Ты часто толкуешь про патриархальное счастье, но на деле постоянно пытаешься давить на мужчин, - высказал он ей претензию.
Люба немного опешила от такой постановки вопроса. Вадим смотрел на нее с чувством превосходства. Ему нравилось, что не пришлось врать, но при этом он оказался прав.
- Ты нам не доверяешь? - спросил он с вызовом.
Девушка вздохнула:
- Ты прав, я все время пытаюсь контролировать ситуацию... Дурацкая привычка! Отчего-то мне кажется, что Арсений - сущее дите, хоть он и старше меня на четыре года...
- А я? Ты по-прежнему не доверяешь мне... - тихо сказал Вадим, чувствуя вполне натуральное разочарование.
- Вадим, поверь, ты превзошел все мои ожидания, но...
- Люди не меняются, так?
Люба опять вздохнула и опустила голову. Вадим мрачно молчал: она была совершенно права - эта мелкая девчонка, которая смотрела на жизнь только через розовое стекло из комфортабельного тепла - она видела его насквозь. Что ж, по крайней мере, Арсений следует его плану - а там, дай бог, они не смогут жить вместе из-за того, что у сопляка в руках не держится ни одна купюра достоинством больше ста рублей. Но отчего-то эта мысль совершенно не удовлетворяла Вадима. В это не хотелось, страшно было поверить, но кажется, Люба ему нужна. Сама Люба нужна ему самому.
Он медленно сел на диван в холле. Девушка молча стояла рядом, не решаясь уйти.
- А что, если я все-таки изменился? - спросил Вадим.
- Я сразу это пойму и первая тебя поздравлю, - ответила Люба с чувством. - Я буду ждать и надеяться на это и... молиться за тебя.
- Но до тех пор - никаких дел со мной, да? - усмехнулся Вадим.
- Я всегда рядом, если тебе нужна помощь или дружеское плечо, - возразила девушка. - А сейчас мне надо идти.
И она ушла. Сначала Вадиму стало невыносимо горько и противно это одиночество, но чем больше времени проходило, тем больше он успокаивался, и в какой-то момент понял, что несколько поторопился с выводами. Он уверил себя, что его сбило с толку то самое половое чувство, которое он высмеивал в своих бывших соседях, ведь Люба была очень молодой и красивой женщиной, с мягким приятным голосом и ласковыми манерами - вот он и терял слегка голову в ее присутствии. Он совершенно воспрял духом и вернулся к своим любимым планам: он как раз собрался ехать принимать работу у строителей в Щетинке, когда зазвонил телефон и на экране высветилось любино лицо - он сфотографировал ее в один из тех дней, которые она неотлучно провела в его доме, и порой тайно чуть ли не от самого себя глядел на это изображение. Он говорил себе, что надо научиться смотреть ей в лицо и чувствовать гнев, но на деле просто надолго замирал, изучая каждую черту: разрез глаз, форму носа, губ, волны волос, пытаясь понять, что же в ней такого особенного...
Люба попросила его встретиться с ней, и он предложил посмотреть и принять дом вместе. Она с готовностью согласилась и прибыла на место лишь ненамного позже него самого. Вадим с безнадежностью чувствовал, как что-то внутри него размягчается и теплеет от ее приветливой улыбки. Когда они вошли в свежеотремонтированный дом, девушка нерешительно начала разговор:
- У меня для тебя есть один сюрприз...
- Вроде того, когда ты привезла меня в дом к матери? - спросил он с иронической улыбкой.
- Да, очень похожий, - смущенно подтвердила Люба.
- Только не говори, что нашла мою сестру! - попросил Вадим.
- Я не нарочно, честное слово! - начала оправдываться Люба, складывая руки в умоляющий жест. - Просто когда-то, вскоре после твоего приезда, я между прочим спросила одного знакомого, не знает ли он что-нибудь о судьбе Нади, а сегодня он вдруг выдал мне ее адрес... Ты не хочешь ее навестить?
Вадим немного помолчал, ощущая, как, затапливая все скудные добрые чувства, возросшие в нем за это время, в него мощным потоком вливается злость.
- Не очень-то, - сдавленно произнес он.
Люба печально вздохнула:
- О, Вадим, у нее столько несчастных детей, я подумала... может быть, мы сможем им чем-то помочь.
- Черт побери, да что же тебе неймется? - взорвался вдруг он. - Успокойся, ты не сможешь помочь всем на свете, это их судьба, а я... если я и обязан старой алкоголичке хотя бы зарождением жизни, то уж Надька совсем ничего хорошего для меня не сделала. Если бы ты знала, как она обращалась со мной... нет, тебе не нужно это знать, просто... нет, я не могу! - он отвернулся, стараясь спрятать от нее пылающие гневом глаза, но девушка его удержала и принялась вдруг обнимать и гладить по голове:
- Я понимаю, Вадим, я все понимаю, как ты обижен, как тяжело тебе приходилось, но подумай, ведь они сейчас в такой же ситуации!
От этого шепота и нежных прикосновений Вадим совершенно растерялся, голова его закружилась, а мысли начали путаться. Не помня себя, он вдруг опустил лоб на любино плечо, обнял ее за талию. Дыхание его участилось, он испытывал такую бурю эмоций, которую нельзя было передать словами, но едва сознание его прояснилось, как он отстранился и решительно сказал:
- Нет, прости, я не могу, они пожинают плоды своих неправильных действий, и их дети тоже. Я не могу взвалить на себя еще и их.
- Тебе самому станет легче, если ты сделаешь это! - заверила его девушка. - Вспомни, как тебе хотелось в детстве услышать хоть одно ласковое слово...
- Но только искреннее! - перебил ее Вадим. - А не показную жалость чужого хлыща, который просто хочет таким образом что-то доказать окружающим.
- Я рада, что ты так откровенен со мной, - робко улыбнулась Люба, - но мне кажется, что надо уметь прощать и сострадать людям...
- Прощать?! - взвился Вадим. - Прощать? А ты сама все что угодно готова простить?
Кажется, она испугалась этой его вспышки, но Вадима уже понесло. Он сам не понимал, что с ним происходит. Это все не по плану и вообще больше похоже на разрушение мостов, чем их постройку, но он не мог остановиться. Люба растравила его старые раны и льет и льет на них без конца свой невыносимо горький бальзам - пусть попробует-ка справиться с тем гноем, который оттуда потечет!
- Я... всегда стараюсь оправдать человека... - прошептала она, - ведь я сейчас здесь, с тобой...
Вадим усмехнулся:
- А что ты скажешь, если я напомню тебе одну чудесную историю из нашего с тобой детства? Как я украл у Таисии Павловны деньги из сумочки, когда она с почты с пенсией шла, а ты увидела и настучала на меня моей матери. Она хлестала меня каким-то армейским ремнем - уж не знаю, где она его взяла - с медной пряжкой, так что я месяц потом не мог садиться, и все приговаривала: знай, как воровать, бесовское отродье! Но тебя она сдала, уж не знаю, нарочно или нечаянно, а я подстерег тебя как-то утром, когда все пошли на картошку и запер в чулане с мышами на весь день!
Люба слушала его молча, и в лице ее не было ни кровинки. Потом она судорожно сглотнула и, извинившись, попрощалась.
- Мне нужно подумать, - тихо сказала она, оглянувшись на миг перед дверью.
Вадим принял у строителей работу не глядя, затем сразу поехал домой, а там заперся в своей комнате, упал на кровать и замер надолго. Всему конец, он испортил все дело... О том, что это было такое, Вадиму не хотелось думать. Голова раскалывалась так, словно на нее упала бетонная плита объемом в кубометр. Обезболивающее пить не хотелось, и вместо этого Вадим выпил снотворное.