«Сложный по натуре и по характеру человек. Его упрямство переходило все границы. В «Ариэле» Гепп всегда был моим оппонентом! Но некоторыми глубокими, даже виртуозными композициями Ростислава я восхищался…» - так пишет о своем коллеге по группе Валерий Ярушин. Музыкант, замкнувший своим приходом в группу золотой состав «Ариэля» и написавший для него такие хиты, как «Аленушка» и «Храни меня, дождь». Человек, который и по сей день занимается проектом «Ариэль» - пробивает выход дисков, устраивает концерты, с удовольствием откликается на предложения импровизировать с молодыми музыкантами. Ростислав «Стас» Гепп он уже сам - ЭПОХА в челябинской музыке. И помнит о том, как засверкала на поп-небосклоне страны звезда по имени «Ариэль», очень многое.
- Стас, с чего все начиналось?
- До моего вступления в состав «Ариэля» я играл в группе под названием «Импульс», которая существовала на базе ДК ЧТПЗ. Я тогда учился в институте культуры, стипендия была небольшая, всего 25 рублей, и все студенты старались найти себе подработку-халтуру. Создателем «Импульса» был Владимир Козлов – разбитной парнишка с трубопрокатного завода, игравший на барабанах. Группа выступала на танцах, и я вполне пригодился им в роли пианиста.
- А как вы познакомились с Львом Гуровым и Валерием Ярушиным?
- Лев Гуров в 1968 году одновременно с «Ариэлем» выступал еще в составе оркестра Олега Тергалинского при ДК ЖД, вместе с ним на вокале были две девушки - Наталья Бродягина и Лилия Гранде. Я все в том же поиске халтуры пришел к Тергалинскому, но пианист Олегу был не нужен, и он предложил мне стать четвертым вокалистом. Так мы с Левой и познакомились, я исполнял вещи на английском, Гуров – на испанском, английском и других языках, и с таким репертуаром мы даже ездили с концертами по области: в Сатку, Бакал, Пласт и другие города. А с Валерием Ярушиным мы учились на одном курсе, у него тогда был ансамбль «Джаз-балалайка»: пара домр, балалайка-бас, баян. Отличный коллектив, но самодеятельный, то есть с концертами они никуда не ездили – собирались поиграть только для себя. И тут происходит смешная история: после первого курса Валерия Ярушина исключили из института, потому что он пять раз сдавал историю партии, да так и не сдал. Стоим мы курим в туалете, заходит Ярушин – слезы градом, мол, исключают, денег нет, что делать, с голоду помирать? А мне как раз поступило предложение организовать в ДК завода имени Колющенко оркестр – со штатным расписанием. Прямо там в курилке я и предложил взяться за это Ярушину, передал, так сказать, халтуру более нуждающемуся в ней человеку.
- А почему сами не взялись?
- Я в этот момент уже трудился в ансамбле копейского ДК «Угольщик» - не разорвешься же. «Пострадавший от КПСС» однокурсник наводку на халтуру от меня принял и вскоре создал в колющенском дворце культуры ансамбль «Аллегро», который начал играть на танцах и активно исполнять репертуар уже гремевших тогда The Beatles. Валера иногда и меня в этот состав подключал. У Ярушина вообще все тогда покатило, его заметил очень влиятельный в Челябинске человек – директор дворца спорта «Юность» Павел Ромаровский, который пригласил «Аллегро» поиграть в фойе «Юности» танцевальную программу - прообраз будущих дискотек, только с живым составом. А я к 70-му году стал работать на полставки - заведующим институтской самодеятельностью. Тогда в вузе начали появляться первые инструменты: купили орган, барабаны, бас-гитару, гитару, закупили другую аппаратуру. Репетировали в помещении, где раньше был женский туалет. Однажды первокурсники приехали из колхоза (тогда на картошку ездили только студенты 1-го курса) и рассказали мне, что видели там парня, который отлично поет, играет на барабанах и на скрипке. И познакомили меня с Борисом Каплуном. Я пригласил его играть к нам в институтскую самодеятельность, а в качестве подработки посоветовал халтуру в составе ярушинского «Аллегро». И Валера взял Борю штатным барабанщиком. А через какое-то время «Аллегро» Каплуна - Ярушина сыграл совместный концерт с «Ариэлем» Фидельмана - Гурова в кафе «Юность», и они решили затем объединиться.
- А вы?
- А я после окончания института отправился армию, в знаменитую Псковскую дивизию ВДВ, месяц прослужил в роте, а затем меня перевели в оркестр. И как-то раз в наш полк приехали шефы с Куйбышевского авиационного завода. Поставили в клубе комплект аппаратуры Beag, устроили для солдат концерт какого-то ВИА. В ответ наш комполка предложил выйти на сцену нам – десантникам. Мы взяли в руки гитары, и я спел хорошо знакомую мне песню Льва Гурова «Тишина». После чего ребята из ВИА долго расспрашивали, откуда я знаю эту песню, и удивлялись, услышав в ответ, что «Тишину» написал мой земляк из Челябинска. Руководитель заезжего ансамбля даже попросил меня написать мелодию, гармонию и слова композиции. Потом вышли курить с парнями, подходит ко мне донельзя довольный таким десантным триумфом командир полка, получивший впоследствии звание Героя Советского Союза в Афганистане. Командир:
- Кто такой?
- Рядовой Гепп, товарищ полковник!
- В отпуске был?
- Никак нет, товарищ полковник!
- Когда хочешь пойти?
- Завтра, товарищ полковник!
- Ну ладно, приходи завтра ко мне в штаб. Заслужил ты отпуск!
Дело в том, что «Ариэль» с моими челябинскими товарищами – Гуровым, Каплуном и Ярушиным уже выступили тогда на фестивале «Серебряные струны» в Горьком, и записи их песен начали расходиться по стране. Причем зачастую катушки были не подписанными, то есть песни становились известными и популярными, но никто не знал, кто же их исполняет. Поэтому и удивились моему «знанию» парни из куйбышевского ВИА. А я «Тишину» услышал, когда тусовался с «ариэлевцами» на их репетиции, Гуров тогда принес песню, а Ярушин сделал для нее прекрасную аранжировку.
- И после дембеля вы…
- …пришел к давно знакомым мне ребятам в «Ариэль» на место уехавшего на Украину клавишника Владимира Киндинова. Свой первый иногородний выход в составе «Ариэля» я провел в Магнитогорске, десять концертов мы там отыграли, делая по два-три выступления в день в зале старого дворца культуры, который на том берегу. Тогда уже группа начала работу над программой «Русские картинки», было много обработок русских народных песен.
– То есть, исторический фолк-поворот случился еще до вашего прихода?
– Когда я пришел, пресловутый поворот уже произошел. Как зритель, я присутствовал при моменте, когда «Ариэль» впервые спел на сцене русскую народную песню. Это был «Ой, мороз, мороз», причем без какой-то особой обработки и сложной аранжировки. Просто спели песню и на гитарах подыграли. Причем все музыканты «Ариэля» были против! Но Валера уговорил сделать это. Несмотря на то, что Ярушин изначально учился играть на баяне, у него отличное классическое образование и несомненный талант – он ощущает музыку. И вот этот удивительный симфонизм, который есть и в обработке «Отдавали молоду», и в аранжировке «Отставала лебедушка», – это его рук дело. После таких композиций «Ариэль» зазвучал совсем по-иному – оригинально и очень мощно! В начале 70-х, когда в Челябинск приехали уже считавшиеся известными и крутыми белорусские «Песняры», удалось договориться, что «Ариэль» придет к ним на репетицию. А у «Песняров» был комплект аппарата Dynacord, сказка, наши вышли и так на нем вдарили – белорусов просто к стенке прижало. Растерянный от мастерства «какой-то челябинской самодеятельности» Владимир Мулявин еще потом все расспрашивал: «Ну зачем вам такой симфонизм?». Отвисшие челюсти хваленых «Песняров» были видны невооруженным глазом.
- На записи первого диска «Ариэля» вы еще не присутствовали?
- Половину материала для того диска группа записывала еще до моего прихода - в Риге после фестиваля «Янтарь Лиепаи». Продюсировал их тогда Раймонд Паулс, а звукорежиссером стал Александр Грива. Но худсовет винилового монополиста в СССР – фирмы «Мелодия» этот материал полностью не принял, решив допустить к изданию на диске только часть «рижских» песен, остальной материал группе пришлось сочинять и записывать уже в Москве на «мелодиевской» студии. Оттого первая пластинка получилась лоскутной – по-разному звучат мелодии, голоса, ведь над диском работали разные режиссеры и на разном оборудовании. Мне не очень нравится «рижская» часть записи – Грива дал много ревера, звук очень объемный, какой-то неконкретный. А «московскую» часть писал Рафик Рагимов, выстроивший саунд совсем по-другому. Ужас!
- Однако массовый слушатель диск полюбил и в таком виде. И еще большей популярности «Ариэлю» добавило участие в создании винила с саундтреком к кинофильму «Между небом и землей». А как эта пластинка создавалась?
- В 1974 году «Ариэль» первый раз побывал на гастролях в Москве, выступив в столичном парке имени Горького. И там мы познакомились с Аллой Пугачевой, певшей тогда в дуэте с Юлием Слободкиным – братом руководителя ВИА «Веселые ребята» Паши Слободкина. Вначале нас и Пугачеву поставили в первое отделение – начинать концерт и разогревать публику перед звездами - ВИА «Самоцветы». Но уже на второй день все встало на свои места: начинали выступление «Самоцветы», после них пела Пугачева, а уже в финале работали хедлайнеры из Челябинска – ансамбль «Ариэль». Затем в 75-м году мы победили на всесоюзном конкурсе артистов эстрады, и мимо молодых, подающих надежду талантов не мог пройти известный композитор Александр Зацепин. Он тогда работал с Пугачевой и заодно пригласил в проект песен для кинофильма «Ариэль». Нас тогда поразило, что у композитора прямо в квартире была установлена настоящая многоканальная студия звукозаписи. С самопальным меллотроном! Дней за пять мы спели все задуманные Зацепиным для «Ариэля» песни – «Уходишь ты», «Волки гонят оленя» и другие. Но исполнили чисто вокальные партии, за инструментальное сопровождение отвечал оркестр под управлением Виталия Клейнота. Это была советская саунд-революция, ведь Зацепин был одним из первых композиторов в СССР, который стал записывать инструменты отдельно от вокала, наложением, и мы в этом плане были одними из первопроходцев. А еще мы пропели бэки для песен Пугачевой. Она в тот момент как раз ушла от Слободкина и говорит: «А давайте я с вами теперь буду играть. Но у меня одно условие – я всегда сплю с руководителем группы!». Ярушин тогда аж отскочил от нее, Алла всегда была первоклассная хохмачка (смеется)…
– Как вы думаете, большую популярность в народе получил первый диск «Ариэля» или пластинка «Между небом и землей»?
– Конечно, первый, потому что он был полностью «ариэлевским» – и вокал, и музыка. Но и зацепинская пластинка не уступала по качеству и популярности, ведь «Между небом и землей» был признан фирмой «Мелодия» лучшим диском года. Ну и затем вышли «Русские картинки», альбом «Ариэля», который полностью содержал записи в стиле фолк-рок – наши обработки русских народных песен, наша фирменная фишка. Название придумал Валерий Ярушин, он же был автором почти всего материала. Мой личный вклад – «Аленушка», песня, которую я сочинил еще студентом института культуры. Кроме этого, я занимался сведением альбома, остальным было некогда оставаться в Москве: Ярушин как раз женился, у Гурова родился ребенок, Каплун вообще в тот момент в армии служил. Нам, кстати, очень не хватало его фирменного высокого голоса, поэтому нам с Ярушиным пришлось голосить фальцетом. Над материалом я трудился вместе со звукорежиссером «Мелодии» Петром Кондрашиным. Тогда ведь не было компьютеров, чтобы можно было сводить частями и соединять их. Приходилось делать так: с одной стороны я четыре движка держу, с другой стороны - Петя, и еще ассистент помогает. Хоп! Пошла лента… Есть сведение! В «Русских картинках» очень много стереозадумок, например, переливания звука из канала в канал. Тогда нам хотелось экспериментировать – мы слышали, что на Западе делают что-то подобное, и нам хотелось повторить. За работу над «Русскими картинками» Петр Кондрашин получил на «Мелодии» премию за лучший диск года в номинации «Звукорежиссура». Да и для меня этот диск более всего запомнился из всех альбомов «Ариэля».
"Аленушка" Геппа стала украшением "Русских картинок"
- Для вас самого направление фолк-рока насколько было близким?
- Невозможно проработать в «Ариэле» столько лет и не любить фолк-рок, потому что это будет означать, что все, что ты делал все это время, ты делал неискренне. Хотя изначально фолк-музыка для меня, как для музыканта, была не так близка. С другой стороны, конечно, русские народные песни всегда звучали в моей семье, за нашим столом. Бабушка, кстати, у меня была регентом в церковном хоре.
- Мое мнение, что творчество «Ариэля» можно разделить на три части. Первая – это песни собственного сочинения: ваша «Аленушка», гуровские «Не звони» и «Тишина» и другие, ярушинская «Зимы и весны» и другие, композиции Сергея Шарикова. Вторая - обработки народных песен, причем, мое мнение, по стилю это никакой не фолк-рок, а созданный «Ариэлем» уникальный жанр – прогрессив-фолк. И третья – это песни советских композиторов, начиная от сотрудничества с Раймондом Паулсом, затем «Старой пластинки» Никиты Богословского и далее к попсовым морозовским «На острове Буяне» и «В краю магнолий». Расскажите, как работалось с профессиональными композиторами?
– Действительно, «Ариэль» активно исполнял песни Александра Морозова, Александра Зацепина, Раймонда Паулса и многих других профессионалов. Работалось со всеми по-разному. Например, московские композиторы старой школы времен Оскара Фельцмана и Богословского могли небрежно так сказать: «Запишите вот эту песню», и их вообще не интересовало наше мнение – нравится ансамблю сброшенная с барского плеча композиция или нет. Комфортнее всего работалось с Теодором Ефимовым, с ним мы записали такие хиты, как «Комната смеха» и «Баба-Яга». Он как раз нашего возраста и гибкий – с ним проще. А вот с Александром Морозовым был неприятный случай, когда мы начали работать над его «В краю магнолий», он в то же время отдал эту песню другому певцу. Зачем так делать? Но в «Утреннюю почту» попал все-таки «ариэлевский» вариант «Магнолий», сразу же ставший всесоюзным хитом. Морозов нам тогда дал две песни – «В краю магнолий», ее делал Ярушин, и «Кафе разлук», она со сложной гармонией, почти джазовая, ее аранжировал я. Но популярной стала только «В краю магнолий». Народу нужна музыка попроще…
- Стас, а как внутри коллектива распределялись гонорары?
- Поровну. Все музыканты «Ариэля» получали одну и ту же наивысшую ставку – 25 рублей за концерт, плюс Валерий Ярушин как художественный руководитель еще имел какую-то небольшую доплату. А за выступление во дворце спорта, неважно, в каком городе, ставка была двойная.
– У «Ариэля» очень качественные фотосессии. Кто отвечал за это?
– В Челябинске фотографии для обложек наших альбомов делал Юрий Теуш, например, известные снимки, где мы были с конями и собаками на обложке диска 1982 года «Каждый день твой». А в Москве с нами работал фотограф из конторы, которая занималась оформлением дисков для «Мелодии».
- Вы на обложках в таких костюмах стильных… Где брали?
- В начале карьеры по поводу концертной одежды вообще не заморачивались, что-то сами покупали, что-то нам филармония шила в ателье, выдавала, мы и надевали что дают. А вот в начале 80-х к нам прибились три молодые девчонки из Ижевска – Ира, Марина и Света, желающие заниматься дизайном модной одежды. «Ариэль» каждой из них пробил в филармонии оклад костюмеров, и они взялись за нас всерьез. Ездили даже с нами на гастроли по стране, строго и с выдумкой следили за нашим внешним видом на сцене. Правда, потом сбежали от нас к ставшему более модным Владимиру Кузьмину (смеется).
Композиция Геппа "Храни меня, дождь" и сегодня звучит на каждом выступлении "Ариэля"
- А как год от года изменялось техническое оснащение «Ариэля»? На чем играли и где покупали?
- Вначале у всех гитаристов – Гурова, Антонова и Ярушина гитары были самопальные. Потом Сергей приобрел гэдээровскую «Этерну», Валера – итальянский бас, Гуров тоже что-то приличное взял. Я в «Ариэле» начинал играть на обычном фортепиано и на смешном электропиано Vermona. А затем за пять тысяч рублей купил себе крутейшие клавиши Hohner. Копил, занимал, конечно, это были личные деньги, ведь и инструменты у всех были личные. Кроме барабанов, Боря играл на ударной установке фирмы Premier, и она считалась собственностью филармонии. Как и комплект аппаратуры, на котором «Ариэль» выступал. Вначале он был сборный, что-то самопальное, что-то купленное по случаю у фарцовщиков, качественного аппарата филармония нам не могла предоставить, их просто не было в продаже. А ведь «Ариэль» играл на стадионах, поэтому мощный хороший звук был нужен позарез. И тогда я записался на прием к завсектором пропаганды ЦК КПСС Виктору Поляничко, надеясь, что бывший комсомольский деятель из Челябинска поможет землякам. На удивление попал к нему довольно быстро, Поляничко меня принял, выслушал и резюмировал: «Пиши письмо на имя Центрального комитета партии». Повторюсь, достойный аппарат просто за деньги купить было невозможно, их распределение происходило на уровне ЦК КПСС. И случилось чудо: СССР покупает три комплекта аппаратуры Peavey, и самый лучший из них по протекции Поляничко получает «Ариэль» и Челябинская филармония, а Peavey попроще отходит популярнейшей тогда «Машине времени» и Москонцерту. Когда начались перестройка и рыночные отношения, мы потом этот аппарат у филармонии выкупили за 50 тысяч рублей. Не сами, конечно, платили, в роли спонсора группы выступил тогда известный челябинский бизнесмен Григорий Фишер.
– За столь длинную карьеру о чем вы жалеете?
– Что детей мало нажил – всего двоих, и что жил в эпоху перемен. В 90-е годы было очень тяжело, сложнее, чем сейчас. Но всему свое время.