Оксана стояла в нерешительности перед закрытой дверью в комнату к родителям. Она стояла и прислушивалась к тишине за дверью. Она готовилась к тому, чтобы, как обычно, рассказать что-то интересное маме, чтобы та, наконец, повернулась от стены к дочери. Чтобы разомкнула уставшие, красные от слез глаза, и выдавила из себя мучительную улыбку. А Оксана радостная нечаянной победе бы продолжила рассказывать небылицы со школы, нещадно приукрашивать, создавать из истории целые приключенческие эпопеи, или даже анекдоты. Со всеми спецэффектами рассказывать как одноклассник нагрубил классухе, и как та, сгорбившись тыкала в него крючковатым своим пальцем и поставила два. Оксана, увлекалась рассказами и то и дело поглядывала, как реагирует мама. Самое тяжело было видеть безразличие, все тот же пустой взгляд и желание отвернуться обратно к стене. Оксану охватывал ужас, когда она ещё замечала усталость и отвращение, будто ее присутствие нежеланно, ее голос раздражает, и она все это зря. В такие моменты сердце ее падало куда-то вниз, сквозь доски пола, сквозь подвал, куда-то туда к середине земли, к самому ядру, чтобы хоть как-то обогреться. Но даже если мама веселела, Оксана не могла порадоваться, что-то внутри неё замирало и она точно знала, что нельзя верить, ни в коем случае нельзя верить этому краткому просвету, что все вернётся к безразличию, как только позволишь этому теплу коснуться себя. И тогда Оксана представляла, что это не она, что это кто-то другой более уверенный, красивый, кто-то более успешный рассказывает маме, какой-то хороший клоун или же актёр. Он ее очаровывает, он колдует с ее сердцем, он влюбляет в себя, спасает из темницы забытья, приводит в чувство.
Потому, что для Оксаны это было слишком. Для неё это было много: учиться в седьмом классе, совершенно не понимать, как дружить, не знать как общаться и кому доверять из одноклассников, как запомнить всю домашку, как не провалить контрольную, как доехать до школы, когда дома не осталось денег на проезд, как приготовить еду, когда продукты кончаются, как убедить татешку из магазина дать в долг, когда она сама не знала смогут ли они вернуть деньги. Этого всего было слишком много, чтобы ещё вытаскивать маму из этой темноты и постоянно бояться, что получилось и быть в ужасе, что не удалось. А вот если сделать вид, просто сделать вид, что это кто-то другой, то голос перестаёт предательски дрожать, походка меняется, даже осанка становится другой, и приходит тот, кто может. Актёр, рассказчик, герой.
Оксана тихонько открыла дверь. Мама нехотя обернулась на дочь. И вышел он, герой.