Мы с мамой идем по полю. Мои туфли покрылись пылью, подмышки вспотели. Солнце жарит, но нам не хочется снимать кофты. Я надела темные очки. Дует ветер и пробирает меня до мурашек.
С левой стороны на нас смотрят разные лица. Молодые, старые, веселые, грустные. Я тоже смотрю на них, читаю надписи. Этих людей уже нет, от них остались лишь фотографии, даты жизни и имена. Я ничего не знаю про них и вряд ли когда-нибудь узнаю.
Бабушки
Мы с мамой идем по южному кладбищу.
Здесь покоятся наши бабушки Тамара и Рая, и мы пришли их навестить.
Они лежат рядом, у них один памятник с двумя фотографиями. Мама и дочка.
Прабабушку Раю я совершенно не помню, она умерла, когда я была совсем крошкой. А вот бабушка Тамара была со мной очень близка. Она часто говорила, что любит нас, внуков, сильнее, чем детей. Как будто мы ей дети, а не внуки вовсе.
Я помню, как она расчесывала свои длинные и седые волосы, на гребне их оставалось много-много, и она аккуратно складывала их в мешочек. Бабушка верила, что если разбрасывать волосню, то после смерти тебя не примут в рай, пока ты не соберешь все свои раскиданные локоны.
Бабушка аккуратно заплетала две косы, закрепляла их между собой и надевала платок. Сколько я ее помню, она всегда носила платок.
Мы заходим за ограду, я трогаю холодный гранит. На нем пыль, немного осыпавшихся семян березы, листья.
— Привет, бабули! — говорю я и сажусь на скамейку.
— Привет, мам. Привет, баба Рая. — У мамы слезы на глазах. Ей трудно быть самой старшей в нашем роду, я понимаю и молча сижу.
Яблоки
Однажды бабушка принесла нам яблоки. Время тогда было очень непростое, мы жили бедно, и родители покупали только самое необходимое. Яблоки, да и вообще свежие овощи и фрукты, были не самым необходимым, да и дорогим товаром, в феврале. И вот, бабушка принесла яблоки, где-то купила по-дешевке некондицию. На плодах были такие коричневые пятна, которые мы срезали и ели чистую мякоть. Я до сих пор помню вкус этих яблок, они были такие сладкие, спелые, сочные. Самые вкусные яблоки в моей жизни.
— Мам, давай перчатки, я прополю на могилке.
Мама достает из сумки перчатки для меня, я начинаю полоть. А мама стоит и рассказывает о нашей жизни, благодарит родных женщин за то, что они присматривают за нами с облачков. Я с корнем вырываю сорняки, рыхлю землю. Почва влажная, мне легко удается быстро расправиться с травой.
Труд облагораживает
— Лизонька, пойдем, я научу тебя вышивать, — воспоминания молнией проносятся в моей голове.
— Неее, бабушка, потом!
Бабуля всегда пыталась меня приучить к труду, хотела научить меня шить и вышивать. А я, непоседливая девчонка, совершенно не хотела учиться этому женскому делу.
— Смотри, бабушка, какой я рисунок нарисовала!
— Очень красиво.
Бабушка всегда была на моей стороне. Когда она к нам приходила, то всегда целовала меня три раза, в обе щеки и лоб. Мне сейчас так не хватает этих теплых ладоней, держащих мое лицо, этих светло-голубых глаз, смотрящих на тебя с безусловной любовью, этого запаха, такого родного и теплого.
Бабушка была маленького роста, худенькая, но здоровая и сильная.
— Бабушка, почему ты не ешь пельмени? Ведь они же такие вкусные! — я обмакнула в сметану пельмешек и отправила его в рот, закатив от удовольствия глаза.
— Так у меня не меньшая вкуснота. Посмотри, картошечка с квашеной капустой, намного вкуснее ваших пельменей. Бабушка была вегетарианкой.
— Дай попробовать!
— Конечно! — и, забыв про свои пельмени, я нагло наяривала из бабушкиной тарелки капусту с картошкой. И она никогда не возражала, даже когда я съедала все у нее, а потом у себя.
Я заканчиваю полоть землю, сажаю цветы. Потом мы с мамой поливаем наши посадки, еще немного молча стоим у памятника, смотрим на лица наших бабушек и думаем о чем-то своем.
Жизнь продолжается. Она расцветает в детях, внуках и правнуках.
Я чувствую в себе большую силу моего женского рода, силу моих предков.
Эта энергия заземляет меня, тормозит на жизненных поворотах и оберегает.
А вы чувствуете силу рода? Напишите в комментариях.