На чердаке у бабушки завелось множество бесов. Они постоянно шуршали там и топали. По ночам они вылезали через щели в потолке и роняли вещи или портили что-нибудь. Бабушка была уже старенькая и плохо слышала, но внуки все слышали очень хорошо. Они считали бабушкин старый домик опасным жилищем призраков.
Возможно, бесы с удовольствием лезли к бабушке на чердак, потому что там стояла в золочёной раме огромная икона, спрятанная еще бабушкиным дедушкой во время революции. Бесам нравилось скатать перед образом и издеваться над ним: «Никто к тебе не приходит!», «Никто в мире больше не молится» и всякое такое, что бесы любят нашептывать в уши, пытаясь вызвать злость и раздражение. Здесь они не стеснялись и пищали в голос, и внукам казалось, что у бабушки на чердаке кишели противные крысы.
Икона была покрыта стеклом. Раньше она стояла в домовой церкви помещичьей усадьбы, откуда ее и принес бабушкин дедушка. Святой оставался спокоен и не внимал бесовскому писку. Однажды, когда бесы во множестве собрались перед образом, пищали и кидали в него комки пыли и паутины, икона пошатнулась и разом накрыла всех мелких злодеев, кроме одного. Грохот был страшный, как будто на чердаке что-то взорвалось. Даже бабушка услышала. По дому распространился сильный запах серы. Бабушка полезла на чердак, чтоб посмотреть, что там случилось. Она поднялась по маленькой стремянке и открыла люк. Единственный оставшийся в живых бесенок ринулся вниз и сбил бабушку с ног. Старушка упала с лестницы, от боли она даже потеряла сознание. К счастью, внуки вскоре зашли навестить её. После этого бабушка долго лежала в больнице и так до конца и не выздоровела. Хотя ее выписали, ходила она с трудом, и вскоре оставила этот мир.
Разбирая бабушкины вещи, внуки нашли на чердаке большую тяжелую картину. Вся она была покрыта слоем черной сажи и невозможно было разобрать, что на ней изображено. Красивая рама и размер полотна намекали на его возможную историческую ценность, но никому не захотелось возиться с мытьем картины. В доме покойницы и так было полно дел. Образ поставили в сенях, как тогда еще называли прихожую, повернув стеклом к стене, чтоб пришедшие на поминки гости не испачкались сажей. Пока взрослые ели и вспоминали доброту и чуткость покойной старушки, дети носились по дому и саду. Самый младший мальчик двух лет спрятался за картиной в прихожей. Повертевшись между стеклом и стеной, он стер немного сажи и обнаружил, что из-за стекла на него смотрят добрые синие глаза. Его мама какое-то время с улыбкой слушала, как лепечет малыш, разговаривая с картиной, потом вернулась к столу. Она не знала, что образ целиком покрыт сажей. Как же она ругала сына, когда он вылез из-за картины, чумазый, как африканский абориген.
Прошло много лет, родственники забросили деревянный домик. Мальчик вырос, стал мужем и отцом, а мама его совсем состарилась. Устав от шумной жизни большого города, он заскучал по своему родному маленькому городку с красивой белой церковью и звоном старых колоколов. Он предложил жене переехать к маме. Жена пришла в ужас, сказала, что подаст на развод, из простого мирного предложения вышел большой скандал. И вот сын, собрав свои вещи, поехал к матери один. Ему хотелось вдавить педаль газа в пол и горько плакать. Жизнь зашла в тупик. Он так погрузился в свои печальные мысли, что сбился с пути и обнаружил это только когда машина запрыгала по кочкам грунтовой дороги. Он заглушил мотор и вышел на свежий воздух. Солнышко весело светило, деловито жужжали толстые шмели и место казалось смутно знакомым. Впереди у дороги лежала дверь, словно вывалившаяся из огромного куста шиповника. В кусте от этого получилась арка и, почувствовав себя маленьким мальчиком, мужчина шагнул в нее. Среди высокой травы невозможно было разобрать бетонной дорожки, ведущей к покосившемуся дому. В прихожей стояла какая-то большая картина. Он вынес ее наружу и прислонил к стене дома, потом сходил за водой и салфетками к своей машине, тщательно вытер стекло и раму. Какое-то время стоял, любуясь блеском рыжих лучей заходящего солнца на позолоченных деталях образа. Потом взял икону и аккуратно усадил в свою машину. Сначала хотел положить на бок на заднее сиденье, но передумал, отодвинул переднее и поставил образ вертикально. На душе стало легко и радостно. Что ж, конечно, тяжело, что дорогой человек посчитал отвратительными перемены, произошедшие в твоей душе, но жизнь от этого не кончилась. Весело напевая слова единственной известной ему молитвы, сын отправился к матери. Он легко нашел выезд на трассу. А рядом с ним на переднем сиденье улыбался синими глазами Николай Чудотворец.