Что может быть дальше друг от друга, чем жизни крестьянского отпрыска и наследника российского престола? Простолюдин и царевич, шудра и кшатрий, плебей и патриций – они само воплощение социального неравенства. Но присмотришься повнимательнее к предметам, которые окружали их в детстве и отрочестве, и начинаешь замечать «странные сближенья».
В обычных обстоятельствах такое сравнение провести трудно, ибо соответствующие предметы хранятся в разных местах. Например, в Музеях Московского Кремля и Российском этнографическом музее. Но иногда (очень редко) они встречаются на выездных выставках, и тогда их родство просто бросается в глаза!
Прежде всего это касается предметов ухода за младенцами. Например, колыбель царевича Петра Алексеевича (будущего Петра Первого), серебряный с позолотой рожок для искусственного вскармливания, стеганое одеяльце и свивальник, - все это имеет свои аналоги в крестьянском быту, - рассказывает историк и музейный работник Ирина Мазова. – Скажем, серебряный рожок в точности повторяет форму коровьего рога, который издавна использовали на Руси для кормления младенцев. Применение свивальника связано с традицией тугого пеленания, которая, кстати, сохранялась вплоть до конца XX века. Считалось, что оно делает ребенка более спокойным и способствует правильному формированию скелета. Как говорили, «ребенок вырастает ровненьким».
По сути один и тот же ритуальный смысл имели родильные обеды у крестьян и широкие пиры по случаю рождения наследников у царей. После крещения ребенка крестьянская семья собирала родню и угощала гостей «бабиной кашей» - сладким блюдом из сваренного на молоке проса или гречи с добавлением масла, меда и яиц. Угощаясь им, члены рода как бы брали младенца под свое покровительство и защиту. «Родильные столы» у царей тоже отличались обилием сладких блюд. Когда родился царевич Петр Алексеевич, «родильный стол» ломился от фигур, целиком отлитых из сахара, - людей, животных и целых миниатюрных крепостей.
В старину младенческая смертность была высокой во всех сословиях, поэтому первый год жизни любого ребенка был сплошной борьбой за его здоровье. Отсюда и масса соответствующих традиций и примет. Например, как можно дольше не показывать новорожденного чужакам и применять специальную «магию» от сглаза.
Поскольку царские дети в силу своего статуса были вынуждены показываться на людях с раннего возраста, им на голову, под шапку, обычно насыпали соль. В народе соль тоже считалась действенным средством от дурного глаза. И считается до сих пор, - продолжает Ирина Мазова.
Этапы воспитания царевичей и сыновей простолюдинов тоже были схожи: до пяти лет на попечении женщин, а после – получение знаний и умений под началом мужчин. Учили их, конечно, разным вещам. Одних - править государством и командовать армией, других – земледелию, уходу за животными и ремеслам. А вот игры, особенно «ратные потехи», были почти один в один. Доказательством тому игрушечные ружья, мечи и кинжалы. Только у одних это были самодельные самострелы и пугачи, а у других – сделанные по спецзаказу уменьшенные копии настоящего оружия.
В воспитании девочек было гораздо больше общего. Как и их крестьянские сверстницы, царевны с самого детства учились рукоделию, и это была не просто дань традиции.
Увы, судьба царевен была, как правило, несчастливой. Шансов выйти замуж у них практически не было, ведь жених должен был быть не только ровней невесте, но и принять православную веру, а на это соглашались далеко не все иноземные принцы. Поэтому царских дочерей обычно ожидал монастырь, где они всю жизнь шили и вышивали для церквей. На этом фоне вполне понятной становится судьба царевны Софьи, единокровной сестры Петра Первого. Талантливая и хорошо образованная женщина, она вполне бы могла возглавить государство, но не имела никаких реальных шансов и закончила свою жизнь в Новодевичьем монастыре.
Кроме того, крестьянские и царские дочери принимали одинаково активное участие в воспитании младших братьев и сестер, которых могло быть достаточно много.
Народные традиции в воспитании царских детей сохранились вплоть до XVIII века. Потом вместе с чулками и накрахмаленными париками в высшее сословие стали проникать разные западные моды, и его пути с простонародьем окончательно разошлись. Но мы до сих слышим в повседневной жизни отголоски вековых традиций, бережно сохраненных деревенской культурой.