- У приговорённого есть последнее желание! - Объявил глашатай, находясь на помосте перед эшафотом.
Сигурд стоял и спокойно смотрел на петлю, предназначенную для него.
« Сигурд, позволь помочь, и ты будешь свободен!»
« Нет, демон. Ещё не время.»
« А когда будет? Когда ты решишься бежать, будешь вздёрнут!»
« Дождись самого последнего момента, помоги мне исчезнуть от людских глаз на некоторое время. Нескольких лет вполне будет достаточно, чтобы обо мне забыли.»
Демон ворчал, но согласился. Ничего другого ему не оставалось. Если же он нарушит клятву, то может сгореть. Крестик на его плече всё ещё жёг кожу.
- Что ты хочешь напоследок?
Сигурд опустил взгляд:
- Хочу лишь одного, - затем поднял голову и посмотрел на собравшуюся на площади толпу. - Слушайте:
Всевышний произнёс свой приговор, Его ничто не переменит;
Меж нами руку мести он простёр И беспристрастно всё оценит.
Он знает, и ему лишь можно знать, Как нежно, пламенно любил я, Как безответно всё, что мог отдать, Тебе на жертву приносил я.
Во зло употребила ты права,
Приобретённые над мною, И мне, польстив любовию сперва,
Ты изменила — бог с тобою!
О нет! Я б не решился проклянуть!
Всё для меня в тебе святое: Волшебные глаза и эта грудь,
Где бьётся сердце молодое. Я помню, сорвал я обманом раз Цветок, хранивший яд страданья, - С невинных уст твоих в прощальный час
Непринуждённое лобзанье; Я знал: то не любовь — и перенёс; Но отгадать не мог я тоже, Что всех моих надежд, и мук, и слёз Весёлый миг тебе дороже! Будь счастлива несчастием моим И, услыхав, что я страдаю, Ты не томись раскаяньем пустым.
Прости! - вот всё, что я желаю...
Сигурд дал волю слезам, но голос его не дрожал. Он смотрел на притихшую толпу и ждал... осуждения, презрения, но никак не:
- Ты прощён!
- Ты прощён!
- Ты прощён!
И не один раз звучали эти слова, но, что должно свершиться, то свершится.
Палач накинул петлю ему на шею. Хоть узник и получил прощение, казни ему не избежать. Петля туго охватила шею.
…
Дункан вошёл в камеру, в которой Сигурд так долго ждал своей казни. Отрубание головы позволило бы его душе очиститься, но комендантша заменила его на виселицу.
- Лучше никакой матери, чем такая. Ха, а он был прав.
Когда-то он,
Здесь, в это самое мгновенье, Сидел, тоскою удручён И ждал судьбы своей решенье...
- Эта боль ещё долго не пройдёт. Если он когда-нибудь сумеет совладать со своим демоном, его жизнь переменится к лучшему. Надеюсь, как убийцу, я его больше не встречу.
- Я так понимаю, вы теперь комендант.
Дункан повернул голову. В камеру вошла Даная, помощница комендантши, а теперь уже его.
- Ты права, Даная.
- Ваша мать...
- Она пыталась убить целительницу, которую вызвала к себе. Я убил её.
- Что прикажете делать?
- На её столе должен быть приказ о моём назначении на должность коменданта. Найди его. Это важно. Её похоронить. - Он придержал девушку. - Прошу, сожги мой плащ. И её тоже. Прах развей по ветру.
- Так похоронить или сжечь?
- Лучше сожги, но так, чтобы никто не видел. Не хочу, чтобы об этом судачили.
Даная поклонилась и, прежде чем покинуть камеру, бросила:
- Тебе — тебе мой дар смиренный,
Мой труд безвестный и простой,
Но пламенный, но вдохновенный
Воспоминаньем и — тобой!
...
Я дни мои влачу, тоскуя
И в сердце образ твой храня,
Но об одном тебя прошу я:
Будь Ангел смерти для меня.
...
Явись мне в грозный час страданья,
И поцелуй пусть будет твой
Залогом близкого свиданья
В стране любви, в стране другой!
Дункан подошёл к ней и за руку втянул обратно в камеру.
- И долго ты собиралась скрывать?
- Вы поначалу были обручены с целительницей, а потом, когда вы расстались, я уж не хотела навязываться. - Взгляд её опустился. - Да и кто я такая? Всего лишь помощница коменданта.
Дункан слегка приподнял её голову за подбородок. Их глаза встретились.
- Вот именно — помощница. Пожалуй, я был неправ, когда не обращал на тебя внимание. - Они слегка коснулись губами друг друга.