Предметы, которые вы видите на фотографии выше, - музейные экспонаты. Очевидно, что они только выглядят как бутылка коньяка и сапог. Но без этикеток трудно догадаться, что на самом деле это две миниатюрные гармоники. И принадлежали они весьма яркому и неординарному музыканту, хотя и почти неизвестному сегодня.
Его имя – Семен Николаевич Бельтиков. Баянист-виртуоз, певец, аранжировщик, композитор, автор множества переложений классических музыкальных произведений на гармонь, танцор чечетки, организатор самодеятельности и педагог, он был гением-самоучкой, имевшим за плечами лишь церковно-приходскую школу в Челябинске.
Зенит его славы пришелся на начало 30-х годов XX века, когда его концерты собирали полные залы по всему Уралу, Сибири и Средней Азии. Впрочем, это были не столько концерты, сколько музыкальные театрализованные представления, неизменно приводившие публику в восторг своей непохожестью ни на что другое.
Один из типичных номеров выглядел так. На сцену ставили стол, а на него - разные предметы, не имеющие к музыке, казалось бы, никакого отношения: женский сапог, бутылку из-под коньяка и другие вещи. Посреди сцены стояли стул и ящик перед ним. Выходил артист с баяном, садился на стул и… начинал играть ногами на ящике, который на деле оказывался ножной гармонью! Дальше – больше. Перемежая виртуозную игру и общение с публикой, музыкант менял инструменты и переходил к гармоникам все меньших размеров. В какой-то момент он хватал со стола бутылку, вертел ее в руках и неожиданно растягивал спрятанные в ней меха. Дружный возглас удивления, овации. То же самое происходило с другими предметами, которые оказывались искусно замаскированными гармониками. Номер заканчивался игрой на миниатюрной гармошке-«черепашке», которую Семен Николаевич извлекал из нагрудного кармана рубахи.
В другом эффектном номере Бельтиков использовал «клоунскую» гармошку концертину, тоже с секретом. В самый разгар выступления меха инструмента неожиданно рвались посередине. Озадаченный артист некоторое время стоял, держа в руках две половинки «сломанной» гармошки, пока из зала доносились сочувственные восклицания. Но гармонист вдруг начинал играть двумя половинками концертины по отдельности, ударяя себя ими в грудь и плечи, и заканчивал выступление в темпе presto.
Прибавьте к этому русские пляски, степ, народные песни, пантомиму, и вы получите некоторое представление о том, что представляли собой концерты Семена Бельтикова.
Столь самобытный жанр сформировала богатая творческая биография музыканта. В ней было все: игра по пивным и ресторанам, гастроли со Свердловской филармонией, работа композитором и импровизатором в кукольном театре и даже выступления в труппе факира-иллюзиониста. И везде Бельтиков стремился научиться чему-то новому. Например, нотную грамоту он освоил уже будучи профессиональным музыкантом, когда играл строевые песни в воинской части на Алтае, а у заезжих чечеточников в Челябинске научился отбивать степ. В каждом городе, где ему приходилось бывать, он скупал ноты и запоминал новые произведения на слух, а также приобретал всевозможные гармоники.
В 1933 году Бельтиков вернулся в Челябинск, где стал вести кружок баянистов на тракторном заводе. В 1942 году его мобилизовали в качестве руководителя концертной бригады, а после войны он занимался организацией художественной самодеятельности и детских музыкальных коллективов.
В некоторых моментах жизнеописание Семена Бельтикова обрывочно. Например, никто доподлинно не знает, сколько лет он прожил и когда умер. Но это только усиливает ореол легенды вокруг его удивительной личности. Да он и был настоящей легендой, по крайней мере — для истории исполнительского искусства.
