by @YAACU
Пару недель назад в СМИ проскочило две вроде бы не связанных между собой новости, которые, впрочем, при сопоставлении друг с другом, наводят на некоторые серьезные размышления.
Но обо всем по порядку.
Летом мы писали об одном киснущем в Госдуме откровенно «трешовом» законопроекте, которым, в частности, предлагается полностью «освободить» пенсии от обращения взыскания, а также дополнить стадию возбуждения исполнительного производства процедурой «экспресс-проверки» имущественного положения должников.
Наши выводы относительно правовой «убогости» этой инициативы «народных избранников», как и ожидалось, во многом совпали с заключением Правового управления Госдумы на «законопроект». Процитируем наиболее важные его моменты:
«Проектируемые положения не регламентируют какие сведения и в каком объеме запрашиваются должностным лицом службы судебных приставов, что может привести к злоупотреблениям со стороны указанных должностных лиц, увеличению нагрузки на банки и иные кредитные организации, налоговые органы, органы, осуществляющие государственную регистрацию прав на имущество, Госавтоинспекцию, а также к нарушению прав должника».
«Положения ... проектируемой статьи ... предусматривающие возвращение исполнительного документа взыскателю без возбуждения исполнительного производства в случае получения от указанных органов информации об отсутствии имущества, на которое может быть обращено взыскание, и о наличии доходов, на которые ... взыскание обращено быть не может, не только не учитывают, что у должника могут быть другие доходы и имущество, не подлежащее регистрации в указанных органах и организациях (например, наличные деньги, драгоценности и другие предметы роскоши), но и противоречат задачам исполнительного производства по правильному и своевременному исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц ..., нарушают права взыскателя, и не учитывают положений ... об обязанностях и полномочиях судебного пристава-исполнителя в рамках возбужденного исполнительного производства, направленных на установление и розыск имущества должника, на которое может быть обращено взыскание, понуждение должника к полному, правильному и своевременному исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе, создание условий для применения мер принудительного исполнения.
Также из текста проектируемой статьи ... не усматривается, кто возвращает без возбуждения исполнительного производства исполнительный документ взыскателю, как оформляется данное решение и может ли оно быть обжаловано.
Введение процедуры предварительной проверки имущественного положения должника-гражданина по исполнительному документу имущественного характера приведет к увеличению сроков рассмотрения исполнительного документа по сравнению со сроками, установленными для принятия решения по поступившему в службу судебных приставов исполнительному документу.
Предлагаемое ... расширение перечня видов доходов, на которые не может быть обращено взыскание, путем включения в него ряда пенсий, ... даже при условии установления исключений из этого правила ... может привести к нарушению конституционного принципа исполняемости судебных решений, поскольку указанные пенсии могут быть единственным доходом должника-гражданина. При этом следует учитывать, что материальное положение и доходы такого должника могут быть значительно выше материального положения взыскателя-гражданина.
Положения проектируемой части ... ставят в неравное положение взыскателей, в отношении требований которых предлагается не применять ограничения ... (требования по обязательным платежам в бюджет и во внебюджетные фонды, а также об уплате задолженности по коммунальным платежам), и иных взыскателей, в том числе взыскателей граждан, государственных и иных органов и организаций.
(Заключение по проекту федерального закона № 739148-7 )
То есть, с учетом авторитетного мнения уважаемых юристов Правового управления, со всей очевидностью можно констатировать, что данный «законопроект» в правовом смысле не имеет перспективы быть реализованным.
Всё? Как бы не так! Оказывается, подобные «гениальные» идеи захватывают умы не только депутатов, но и чиновников Минэкономразвития — и вот уже газеты сообщают о том, что «подготовлен законопроект, которым предлагается, чтобы после списания по исполнительным листам у граждан оставалась сумма не менее прожиточного минимума». И те же «экспресс-проверки».
Вот это как понимать: информацию о доходах и имуществе ФССП будет получать от налоговых органов, от кредитных организаций, ГИБДД, Росреестра, а информацию о том, что у должника в квартире лежит, откуда приставы получать будут, Минэк не додумался?
Куда более существенное значение имеет вредительская сущность обоих «инициатив».
По нашему мнению, любые инициативы, которые смещают баланс интересов сторон исполнительного производства в сторону от классической формулы - «50/70» - вредны и являются, по сути, дешеным популизмом, тогда как на деле они напрочь ликвидируют движующую силу исполнения - формирование у должника мотивации к погашению задолженности.
Стоит отметить, что после кассационного определения Верховного Суда РФ, фактически запретившего обращать взыскание на пенсии без учета прожиточного минимума, и последовавшей за этим кучи жалоб «пенсионеров» вопрос сохранения этого минимума встал очень серъезно. В ходе обсуждения данной проблемы в ФССП России, в частности, высказывались предложения в введении исполнительского «иммунитета» прожиточного минимума в обмен на отказ от формулы «50/70», поскольку непонятно, почему условный должник с доходом в 500К должен быть в лучших условиях, нежели чем должник с доходом в 12К.
Однако, ответ на вопрос «почему» очевиден - дабы у должника сохранялась мотивация к наличию у него «белого» заработка.
В противном случае, при (не дай бог!) реализации «законопроекта» пышным цветом расцветут «антиприставы-антиколлекторы» с готовыми предложениями юридического сопровождения перевода доходов в «теневой сектор» (здесь прослеживается аналогия с реакцией населения на уровень фискальной нагрузки).
В условиях России, «страны с развитÓй теневой экономикой», продвигать такие инициативы, по меньшей мере, смешно.
Пенсионеров по-человечески, конечно, жалко, но, с юридической точки зрения, преимуществ у них должно быть не больше, чем у прочих граждан с низким уровнем доходов, оказавшихся в трудной финансовой ситуации.
Вот скажите мне, зачем изобретать «велосипед», причем заведомо кривой и кособокий? Какой смысл в предлагаемой «уравниловке», если есть институт отсрочки и рассрочки исполнения?
Да, перечень оснований для их предоставления, возможно, не мешало бы подправить, дабы суды были более либеральны в определении «тяжелых финансовых обстоятельств». Очевидно же, что с решением суда о предоставлении отсрочки еще можно как-нибудь смириться, но с тупым отказом от исполнения либо с противоположной крайностью - тупой «уравниловкой» - никакого примирения не может быть никогда и ни за что!
А потому предоставление таких вот «льгот» в обход классического механизма урегулирования имущественных споров (судебной процедуры) не имеет никакого отношения к праву и справедливости, только к сиюминутным популистским гешефтам. Ибо в имущественных вопросах все подчинено жесткой логике: если у кого-то прибыло - значит, у кого-то убыло. Хочешь помочь «пенсионеру» - сделай доброе дело, заплати за него долг сам. Иначе расплачиваться в той или иной форме придется всем гражданам. А оно им надо, если они этого не заслужили?
Обратите внимание еще на такой момент - из-под действия инициативы предлагается вывести долги по алиментам, ЖКХ, штрафам, налогам, ущерб от преступлений. Что же остается? Долги перед кредитными организацими. Но ведь банкиры не дураки, бичью en masse кредиты никто не дает - дают их относительно состоятельным гражданам. Получается странная ситуация: когда заемщик берет кредит - он платежеспособен и готов тратить часть дохода на его погашение. А когда теряет большой доход и не может исправно возвращать кредит - то ему надо непременно оставить «прожиточный минимум», отобрав все остальное - а вместе с этим и мотивацию к поиску дополнительного источника доход и вариантов реструктуризации долга.
Соответственно, пристав в этом случае теряет мотивацию к работе с должником, а про участок забывает напрочь, ограничиваясь формальными рейдами «для галочки» по бич-хатам с последующим «сливом» исполнительных документов с актами. А дальше будет происходить примерно то, о чем недавно хорошо написал канал Районного опера:
«Снижение интереса к результатам служебной деятельности. По-простому — *** [пофигизм]. И он день ото дня нарастает. Если в стране начнется что-то серьезное, утром будет стопка рапортов на увольнение. И абсолютно пустое здание... Классическая «революционная ситуация»: низы не могут, а верхи - не хотят».
Собственно, в этом и заключается вредительская сущность подобных «законопроектов» - в пресловутом «раскачивании лодки».
Конспирологические рассуждения на тему «кому это выгодно и зачем оно им нужно», пожалуй, оставим за рамками поста. Обратимся к фактам.
Практически одновременно с новостью о законопроекте Минэка в прессе прошла информация о том, что в Торгово-промышленной палате России (ТПП РФ) прошло рабочее совещание по проекту Федерального закона «О негосударственных судебных исполнителях». Совпадение? Ну, как сказать...
О перспективах «частного» принудительного исполнения в России наш канал уже высказывался, однако, изложенная ранее позиция с учетом поступивших вводных нуждается в существенном дополнении.
Сомнения коллег по поводу инициативы о введении в России института «частных» приставов понятны и закономерны, однако по-настоящему «железобетонным» в них является только пресловутый «географический фактор». Да, действительно, наша страна в плане географии на самом деле уникальна. Однако эта «уникальность» не мешает нам успешно заимствовать иностранные правовые институты, как и другим государствам — наши.
За примерами далеко ходить не надо, достаточно обратиться к опыту наших крупнейших соседей по СНГ. Законы об исполнительном производстве Казахстана и Украины в плане правового регулирования принудительного исполнения во многом сходны с нашим ФЗ-229.
Тем не менее, Казахстан в 2014, а Украина в 2016 г. решились на введение института частных исполнителей.
Нельзя сказать, что эти реформы везде прошли идеально, т. к. их результаты оказались ожидаемо противоречивы.
Как пишут украинские СМИ, в 2017 году вместе с государственными в Украине заработали первые частные исполнители. Сразу же, по сравнению с 2015 годом, доля успешно исполненных судебных решений увеличилось в 3 раза.
Цифры, безусловно, впечатляют!
Однако, сразу же выяснилось, что у контролирующего их деятельность украинского Минюста к «частникам» возникли некие вопросы из-за того что они якобы работают «чересчур быстро» по сравнению государственными исполнителями. В общем, «дело ясное, что дело темное».
Тем не менее, реформы реализованы, и частные исполнители постепенно закрепляются в сознании граждан соседних государств как «неизбежное малое зло» наряду с адвокатами, нотариусами и ЧОП.
Кто-то может возразить, мол, эти «ничего не отжимают». Отнюдь. Иные адвокаты и нашему брату-приставу «прикурить» дадут, если не в плане принуждения, то в плане убеждения — точно. И нотариат тоже не стоит недооценивать, т. к. они «создают» доказательства. А «отоварить» и ЧОП может. И все это — вполне легально.
Что же касается скепсиса по поводу возможных технических ограничений в деятельности частных приставов, то тут стоит отметить, что ФССП России отнюдь не принадлежит монополия на разработку систем делопроизводства и межведомственного взаимодействия. Вопрос, очевидно, упирается в возможность финансирования разработки этих систем и аттестации их на предмет соответствия требованиям к технической защите информации, а это, скажем так, недешевые мероприятия. Но и запредельно дорогими для бизнеса их также назвать нельзя. Все зависит от желания «заинтересованных лиц» нести подобные расходы. Не будет денег — разговоры о «частных приставах» так и останутся разговорами.
А вот будут вложения — инициатива будет принята и реализована, невзирая на протесты общественности.
В этом случае стоило бы больше не о набившей оскому «географии» задумываться, а о том, на каких фундаментальных принципах будет строится система «частного» принуждения.
Хотелось бы сделать акцент на трех основных вопросах.
1. Контроль. Кто и как будет контролировать новую структуру. Четкое понимание ответа на этот вопрос является одновременно ответом на вопрос в чьих фактически интересах она будет функционировать.
Позволим себе высказать предположение: монопольное закрепление полномочий по контролю над «частными» приставами за кокретным ведомством, будь то ФССП, Минюст, или кто-либо еще, породит колоссальные коррупционные риски.
В случае ФССП конфликт интересов налицо, ибо контрольные полномочия сосредотачиваются в конкурирующем с частными приставами ведомстве. Как следствие, создается благоприятная среда для появления на руководящих должностях в службе «эффективных менеджеров» (а по-честному — воров в погонах), заинтересованных в наличии аффилированных с ними «частников», которым в «добровольно-принудительном порядке», под легендой «соглашений о взаимодействии», можно будет спихнуть какбэ «на аутсорс» львиную долю нагрузки по достижению ведомственных показателей, с одновременным сокращением численности сотрудников вверенных подразделений и перераспределением в свою пользу образовавшейся «экономии» на оплате труда.
Кроме этого, без сомнения, лакомым куском для коррупционеров будет возможность контроля за «гонораром успеха», т. е. доходами частных исполнителей в виде процента от взысканных с должников сумм.
Но самой «вкусной» для лихоимцев будет, скорее всего, возможность контролировать финансовые потоки от «обнала» и легализации преступных капиталов, проходящие через частных исполнителей. «Миллиарды по удостоверениям КТС», полковник Захарченко отдыхает, ага. Что, без всякого преувеличения, несет прямую угрозу для безопасности государства.
Кто-то может возразить, что «такое в принципе невозможно, надо — всего делов-то! — грамотно прописать регламенты и инструкции по контролю за «частниками».
Однако, такой аргумент достоин разве что умов наивных идеалистов, в упор не замечающих, что вокруг них полным-полно ушлых циников. «Идеалистам-пуристам» невдомек, что настоящее, так сказать, (труЪ) принудительное исполнение это вовсе не отработка стандартного алгоритма «от сих до сих», а творческая деятельность, сродни искусству. Дело в том, что должники попадаются разные, среди них немало умных и сообразительных личностей, а схем уклонения от погашения задолженности — еще больше. Чтобы эффективно противостоять им, необходимо мыслить так же «креативно», использовать нетривиальные подходы к решению проблемы, подчас балансируя на грани допустимого законом.
Конкретный пример. Процитируем наш недавний пост:
Есть должник-предприниматель, единственный серьезный актив которого - полученное по договору выкупного лизинга дорогостоящее транспортное средство или промышленное оборудование.
Должник уклоняется от погашения задолженности по сводному, пользуясь тем, что на сам предмет лизинга в силу ч.1 ст. 23 Закона о лизинге до полной выплаты выкупных платежей взыскание по обязательствам лизингополучателя перед третьими лицами пристав обратить не может.
Желая вывести актив, должник оформляет на подконтрольных ему лиц контору, через которую лизинговой компании выплачиваются лизинговые платежи, а также тайком заключает с «прокладкой» предварительный договор купли-продажи предмета лизинга, рассчитывая после завершения исполнения обязательств перед с лизинговой компанией переоформить на «прокладку» выкупленное у него имущество.
Как быть приставу, чтобы «заблокировать» такую схему?
Самая простой выход — наложив запрет на совершение регистрационных действий в отношении предмета лизинга, дождаться, пока он не будет выкуплен, а потом уже его арестовать. Вот только никто не дает гарантии, что «прокладке» не удастся добиться отмены запрета, убедив суд в том, что право собственности на предмет лизинга перешло к ней.
Очевидно, что «выжидательная стратегия», исходя из условий вводной, приводит к тому, что фактор времени начинает работать в интересах должника, обеспечивая в итоге его победу.
Выходом из ситуации будет только игра «ва-банк» - через принудительное прекращение обязательств по договору лизинга и обращении взыскания на задолженность лизинговой компании по возврату выкупных платежей в порядке ст. 75 Закона об исполнительном производстве.
Надо ли пояснять, что какая-либо правоприменительная и судебная практика о перспективах такого процессуального решения отсутствует (по крайней мере, в ближайшее время не появится). То есть в подобной ситуации какие-либо «регламенты» и «инструкции» утрачивают всякий смысл, и могут быть, в зависимости от «у$$$мотрения» контролирующего органа, истолкованы как в пользу, так и против контролируемого. Причем неограниченное количество раз, что нивелирует эффективность оспаривания актов контроля в судебном порядке.
Думается, что в вопросе контроля за частным исполнением альтернативой ведомственному (т. е. государственному) контролю может быть общественный контроль. Это означает, что монополия на осуществление дисциплинарной власти в отношении «частников» не может принадлежать никому из заинтересованных лиц. Наоборот, эту власть на паритетных началах, действуя в составе коллегиального дисциплинарного органа, должны осуществлять представители исполнительной власти от юстиции, судейского сообщества, ассоциаций банков и профессиональных взыскателей, а также профессиональные объединения лиц, занимающихся защитой прав должников.
Эта идея может вызвать резонные возражения относительно того, что такой орган может превратиться в некое подобие «шляхетского сейма», в котором недобросовестное меньшинство делегатов будет саботировать принятие дисциплинарных решений.
Да, это вполне возможно. В этом связи единодушие делегатов относительно осознания приоритета защиты прав и законных интересов личности, общества и государства над узкокорыстными мотивами будет важным признаком «зрелости» гражданского общества, без гарантии наличия которого не может быть и речи о каких-либо реформах, связанных с передачей государством функций принудительного исполнения.
С первым, краеугольным, вопросом связан и второй.
2. Разделение компетенции. Как найти оптимальный баланс для наилучшей совместной реализации государственной и частной системами принудительного исполнения интересов частных, общественных и государственных? Как видно из вышеприведенной статьи, конфликты украинских частных приставов с местным Минюстом возникают из-за коллизий, когда в отношении одного и того же должника работают и частные приставы, и госисполнение.
Стоит отметить, что по-своему проблему такой «демаркации» решил Казахстан. Там государственное исполнение работает строго по государственным организациям и компаниям с государственным участием, а исполнение требований к прочим организациям, а также к физическим лицам отнесено к исключительной компетенции частных приставов. Что ж, такой подход имеет право на жизнь, однако, применительно к российским реалиям он представляется слишком радикальным, ибо чреват ростом социальной напряженности.
Ну и, наконец, третий существенный вопрос.
3. Ответственность. Если в основу ответственность закладывать «страховой» принцип, то надо понимать, что в этом случае решение этого вопросу будет в полной мере зависеть от отечественного рынка страхования, со всеми присущими ему недостатками. То, что страхование ответственности в нашей стране хромает на обе ноги так же очевидно, как и неэффективность формально «бесплатной» российской страховой медицины.
Подчеркнем, что эти вопросы — фундаментальные, системообразующие. Ошибка в их разрешении может очень дорого стоить.
Но ответа на них пока нет. Во всяком случае, ТПП ещё полностью не озвучило свои планы. И это, увы, вызывает тревогу, так как нам уже известен печальный пример «хромающего» антиколлекторского ФЗ-230, о недостаточной проработанности которого наш канал уже писал.
Хотелось бы надеяться, что законодатель будет с должной степенью внимания относится к любым инициативам в столь важной сфере правового регулирования, как исполнительное производство.
Суровый пристав - https://t-do.ru/pristavy
Суровые будни ФССП - https://t-do.ru/pristavy_day
Силовой Блок Замкадья - https://t-do.ru/SiloBZ
