Обычно, предчувствуя пургу, никто не трогается в путь.
Если бы там, в Ветроваяме, речь шла именно- о пурге, то Брянцев, наверное, отложил бы поездку.
Но теперь было поздно об этом думать. Надо готовиться, чтобы выстоять, сберечь людей и собачек. Главное, не спаниковать и не дать упасть духом другим.
Сам он на это не имел никакого права, чувствовал себя старшим, бывало, пурговал. Надеялся на Куткеви и на Коеркова.
Беспокоил только этот новичок, Гордэй.
- С-с-щу-гу-у-у! — дико завывала пурга и неслась на
встречу людям, застилая белой пеленою путь. Все труднее становилось ехать. Порывы ветра сдерживали бег собачек, сбивали их с ног, поворачивали вспять.
Куткеви, а за ним Брянцев и остальные спешились и, держась за баран, шли вслед за нартами. Пока можно, надо было продвигаться вперед: там, за сопкой, есть где укрыться.
Временами ветер ослабевал, и тогда впереди просматривался путь, но затем с новой силой наваливался на людей, залеплял снегом глаза, останавливал путников.
Улюлюкал в зарослях кедрача, беспрепятственно гулял в просторах корякской тундры.
Стоило повернуться лицом навстречу снежной стихии, как моментально захватывало дыхание.
Брянцев подбежал вплотную к своему каюру и прокричал:
- Куткеви, что будем делать?!
- Бутем ехать, нацяльник, там бутет цяевка, — махнул Куткеви рукой вперед.
Иван Евгеньевич дождался вторую нарту и прокричал Гордэю:
— Вот и пурга, но вы не бойтесь! Главное, чтобы не потерялись, иначе погибнете, держитесь за нарту!
Затем обратился к участковому:
- Коерков! Пристегните его к нарте. Да смотрите в оба! Отвечаете головой!
Брянцев догнал свою нарту, взялся за баран и, отворачиваясь от встречного ветра, упрямо зашагал вперед.
Глава 5. «Откуда тут волки, Куткеви?!»
Пурга тем временем неистовствовала все сильнее.
Впереди не видать ни зги. Как управлял своими собачками Куткеви — никто не знал.
Собачки совсем уже не хотели идти. Уставшие и разгоряченные, они жадно хватали снег и мешали друг дружке.
До места чаевки, где предполагалось укрыться от пурги, оставалось совсем немного.
Но вот собачки остановились как вкопанные: сколько ни толкал их остолом Куткеви, они ни с места. Затем он прислушался к вою ветра: в него вплетались иные звуки.
Новый порыв ветра почти ясно донес до Куткеви сигнал опасности.
- Фолки! — крикнул он Брянцеву. — Дальсе ехать нелься: совсем блиско фолки!
-Откуда тут волки, Куткеви?
- Сы Чукотки сытаи!
Брянцев с тревогой стал прислуживаться и уловил далекое завывание-зверя.
Вой этот на мгновение прерывался, затем возобновлялся и приближался к людям.
Звери еще издалека учуяли запах собачьего пота и шли на него. Все явственней раздавался их голодный вой, и становилось жутко.
Куткеви знал, что делать.
Освободил от постромков собак, привязал их к кедрачу неподалеку от себя так, чтобы можно было в крайнем случае полоснуть ножом и спустить их на волков. Коеркову отдал свою «ижевку», затем повернул нарту поперек приближающейся стаи, достал свой старый винчестер и залег.
Точно так же сделали и с другой упряжкой и нартой. Брянцев взял у Коеркова пистолет. Безоружным был только Гордэй.
- Ложись, — крикнул ему Коерков и подал остол с железным наконечником.
Собаки прижали хвосты, и потихоньку скулили.
Они тоже боялись волков, потому что были на привязи.
Стоит дать им волю, как они разъяренно бросятся на волков, скаля зубы; изорвут волчью шкуру в клочья, погибнут сами, а будут драться до последнего. Но Куткеви не хотел оставаться сейчас в тундре без собачек. Для людей это означало бы явную погибель. Все четверо залегли за нартами и готовы были встретить волчью стаю.
Ждали недолго. Вскоре между порывами пурги показались три темных движущихся пятна, потом еще, еще... Куткеви выстрелил. Волки остановились. Выстрелил Коерков. Но пурга не давала возможность прицеливаться. Волки отошли, снова остановились и дружно завыли.
Тем временем один отделился от стаи и отважился напасть на собак. Он был уже хорошо виден, и Куткеви метким выстрелом сразил его. Волк ткнулся мордой в снег и закружился в агонии. Заметались остальные.
Голод заставлял зверей то и дело приближаться к людям, но выстрелы их отпугивали. Волки явно не хотели упускать добычи. Люди берегли боеприпасы и ждали, когда звери подойдут поближе.
Куткеви понимал, что волков надо истребить, иначе они всю дорогу будут преследовать и воспользуются малейшей оплошностью человека. Собаки же в страхе разнесут нарты, и тогда все станут легкой добычей алчных зверей.
«О-о-у-у-у!» — протяжно выли волки.
Казалось, звери попеременно набирали в себя побольше воздуха, чтобы не прерывать вой и нагнать на людей страху, парализовать их волю, дождаться темноты и безжалостно растерзать путников, устроив кровавый пир.
Чем больше вслушивался Брянцев, тем невыносимей становился жуткий вой. Эти раздирающие душу звуки казались все страшнее с приближением темноты.
—О-о-у-у-у! — долго и тягуче раздавалось совсем близко, смешивалось с диким завыванием слепой пурги, и не было больше сил ждать милости от навалившейся на людей стихии.
Брянцев вдруг поднялся во весь свой могучий рост и, держа пистолет наготове, шагнул навстречу стае. Как только он отделился от стрелков, волки оживились и, предвкушая верную добычу, устремились к нему.
— Назад!.. Назад! — не поняв Брянцева, испуганно закричали Коерков и Куткеви.
Куткеви кинулся к собакам, выхватил паренский нож, обрезал ремень и спустил с привязи прирученного волка Нылныла, надеясь, что тот, смешавшись с сородичами, как-то отвлечет стаю. Сам Куткеви побежал вслед за своим другом, чтобы отвести беду от Брянцева.
...Продолжение в следующей части.