У меня высшее художественно-педагогическое образование, по специальности я учитель ИЗО и черчения. После окончания института выбор дальнейшей профессии был не велик — либо работать за копейки учителем, либо быть свободным художником. Денег было катастрофически мало, за съемное жильё нужно было чём-то платить, и эта работа позволила достаточно быстро зарабатывать неплохую сумму. Бонусом всегда хотела побороть страх погребальной атрибутики (венки, гробы), да и самой смерти тоже, так что убила двух зайцев сразу.
На работу попала по объявлению в интернете. Как раз начинался сезон памятников (да, в моей работе есть понятия сезон/не сезон), и я пришла туда абсолютно без опыта в этой сфере.
Сезон в гравёрке обычно начинается в апреле и заканчивается в октябре-ноябре. Многие удивляются, когда узнают о сезонности работы, часто спрашивают, неужели люди не умирают зимой? Ответ прост: памятники не устанавливают в мёрзлую землю, поэтому зимой заказы сводятся к нулю. А к пасхе идут первые подснежники.
Рабочий день проходит абсолютно свободно. Так как официально я не устроена, при наличии заказов в мастерской я прихожу по своему желанию. Обычно захожу в мастерскую (рано утром не хожу, очень любою поспать), нахожу свободный или срочный заказ, получаю на него наряд с указанием суммы и приступаю к самой работе. В процессе люблю слушать аудиокниги, с ними время летит незаметно. Иногда в процессе работы в мастерскую заходят клиенты, им я сдаю готовые портреты. Рабочий день заканчивается также по желанию, можно хоть всю ночь там работать.
За пять лет работы пришлось много всего выполнить — от фотографий детей и домашних животных до вертолетов, альпинистов, лыжников и даже школьного кабинета. Фантазия у людей довольно богатая, а вкусы порой специфические.
Профессиональный цинизм так и не удалось приобрести. Каждый мастер испытывает грусть от разных заказов. Те, у кого есть дети, гравируют детские портреты со слезами на глазах. У меня нет детей, но есть любимая бабушка. Мне невыносимо гравировать именно пожилых женщин с добрыми открытыми лицами.
Самый тяжёлый эмоциональный случай был четыре года назад, выполняла портрет 15-летней красивой девочки, памятник был очень дорогой, в виде сердца, и я очень постаралась. Принимать пришли родители девочки, держась за руки. Они очень оценили труд и душевно поблагодарили, рассказали, какой страшной смертью она погибла — убило током от проводов электрички.
Помню, проводила их и плакала час, настолько тронули эти люди. Через месяц я вновь получаю заказ на такой же дорогой памятник, но уже двойной. Читаю в наряде фамилию заказчика и понимаю, что это родители той женщины. У нас так принято, что заказы для одного заказчика делает один и тот же гравер. И снова сделала заказ, вложив всю душу. И вновь принимать пришла та пара, держась за руки, так же душевно поблагодарили.
Женщина поделилась, что смерть преследует её семью, и она очень надеется, что этот памятник последний. Очень надеялась, что вижу их в последний раз. Через полгода получаю заказ на очень дешевый акционный памятник, беру фотографию... И тут же хватаю наряд, не верю своим глазам. Та же фамилия. На фото — муж той женщины. Я не могла взяться за заказ около недели, да и пока делала, слезы постоянно подкатывали. Наверное, это лучшая моя работа была, но увидеть ту женщину я очень боялась. Она смогла прийти только через полгода, видимо, не могла отойти от очередной потери. Очень хочется верить, что она нашла в себе силы жать дальше.
В случае с этой женщиной я попросила коллегу сдать мой заказ. Я не смогла бы. Обычно люди приходят адекватные, которых не нужно успокаивать. Есть те, которые плачут, мне тяжело от их слез, но в то же время это признак того, что работа выполнена очень качественно. Я стараюсь не лезть с утешениями, не очень умею это делать. Бывают люди очень неадекватные, орущие «это не она/не он!», бывают даже угрозы. С людьми работаем по-минимуму, но и этого хватает вполне.
Я люблю эту работу. Но её необходимо чередовать с какой-нибудь другой, чтобы не разучиться контактировать с людьми. У меня была моя самая любимая работа, с которой мне, к сожалению, пришлось уйти. Я вела арт-вечеринки в ресторанах и учила гостей рисовать в очень легкой и шутливой форме с бокалом хорошего вина. Вот такой контраст в работе. Сегодня я молча и мрачно гравирую умерших, а завтра звонко и задорно зажигаю на вечеринке.
Самые главные особенности бывают в преображении портрета усопшего. «Переодеть» в другую одежду просят почти каждый раз. Просят «причесать» волосы, исправить косой глаз и убрать морщины. Сразу оглашаю, что любые изменения во внешности могут убрать схожесть, но наши клиенты любители рисковать. Однажды женщина просила сделать свою свекровь на памятнике именно злой, чтобы «прям как в жизни».
Но чаще всего гравируем скучные портреты плохого качества со старых фотографий либо с паспорта. Искренне не понимаю людей, у которых нет хороших фото, и им хочется изобразить вон того в пятом ряду с закрытыми глазами, жующего булку. Стараемся отговаривать от самых неудачных фото, лучше вообще не делать портрет, чем делать фоторобот. Помню, приходилось делать портрет по ксерокопии с керамической фотки старого памятника, а там такое фото 1800-х годов вообще, всё рисовано от руки.
Больше всего не люблю дежурные портреты с паспорта и портреты плохого качества. Студийные фото с хорошим освещением для нас всегда праздник, композиции с пейзажем, сложные ракурсы... Чем художественнее и качественнее фото, тем приятнее работать.
Гравируем на граните, редко на мраморе. Готовую работу покрываем акрилом, чтобы при дожде лицо не пропадало под влагой. Работа достаточно вредная, это и микродисперсная каменная пыль, и разбавители. Материалы храним либо в общем шкафчике, либо носим с собой.
Делала ли я цыганские памятники? Лично я не делала, обычно цыганские памятники делает старший гравер с 15-летним опытом работы, так как там целые шедевры нужно изображать. Обязательно в полный рост, во всех украшениях, в парадной одежде, ещё и в богатом интерьере, за столом, который до отказа забит всякими кушаньями. И с обратной стороны похожий сюжет, только уже на природе. Ещё с цыганами хочется выделить армян. Тоже любители покрасоваться, у кого памятник выше, круче, дороже, а портрет крупнее. Делала на таком метровое лицо!
Понравился материал? Читайте мрачные истории от похоронного агента из ДНР.