О новых проектах, фильмах, кинематографе в целом и не только беседуем с моей соотечественницей, талантливым кинорежиссером Анной МЕЛИКЯН.
— Сейчас много спорят о том, как указывать соотечественников, проживающих за рубежом: к примеру, армянский композитор из США или американский композитор армянского происхождения. А как вы считаете? И вообще, как ощущаете свои корни?
— Я считаю себя ереванской, хотя у меня в паспорте написано Баку. Там я родилась, а выросла в Ереване. После окончания школы переехала в Москву, поступила во ВГИК.
В студенческие годы, когда пыталась делать первые шаги в кино, после просмотра очередной моей короткометражки наш мастер Сергей Соловьев говорил: ну вот, мы посмотрели еще один армянский фильм. Мне, признаться, тогда было непонятно и даже обидно: ведь я старалась, снимала фильм совсем не об армянской среде, да еще и с участием российских актеров. Почему же он армянский? Но сейчас я понимаю, Соловьев был абсолютно прав: как ни крути, но воспитание, влияние места, где прошло твое детство, его аромат и воспоминания — все это не может пройти бесследно: непременно найдет отражение в твоем творчестве и мировоззрении в целом. Так что я снимала, снимаю и, разумеется, буду снимать армянское кино — хочу я того или нет... Мое кино — это я, а я — армянка.
— А каково было возвращаться на родину?
— Я уехала из Еревана 20 лет назад. Спустя годы вернулась уже как режиссер, чтобы представить на только открывшемся кинофестивале “Золотой абрикос” свой фильм “Марс”. Признаться, было странно приехать в город своего детства в качестве гостя или туриста...
В последнее время стала чаще приезжать в Ереван, однако пока не удается изучить его во всей глубине: видны положительные, но, разумеется, вместе с тем поверхностные изменения. Я знаю, что существует и другая, более тяжелая часть жизни города, и я чувствую очень сильную связь с ним.
— Анна, а чем был обусловлен некогда серьезный перерыв в вашем творчестве?
— Специального перерыва не было, более того, мне вообще кажется, что я все время снимала, просто время как-то быстро пролетело... Действительно, семь лет прошло, а мне кажется, я вчера снимала кино, сейчас снимаю следующее, завтра буду снимать еще одно кино. То есть я вообще не чувствую этой дыры, может быть, потому, что я все время была в процессе, продюсировала фильмы.
— Считается, что режиссер должен каждый год что-то снимать...
— Кому должен? Я для себя решила, что я никому ничего не должна. Это просто жизнь, мы ее проживаем. Сегодня занимаюсь этим, завтра — другим. Я считаю, человек дожжен говорить вслух, когда ему есть что сказать.
— Поговорим об одном из ваший фильмов: как появился сценарий “Звезды”? Вообще, истории ваших фильмов в чем-то автобиографичны? Какие аспекты стараетесь затрагивать?
— Несомненно, у меня все очень личное, но далеко не автобиографичное. Я использую все, что кружится вокруг меня, весь этот мусор — вокруг меня огромный поток информации, и я выхватываю то, что мне интересно. У меня полно записей — я называю это “корзиной идей”, — в какой-то момент многие записанные там вещи сами собой складываются в историю. Я иду не от большой идеи, замысла, темы, у меня всегда все начинается с ерунды — с детали, картинки, наблюдения.
Что касается насущности сценария, у меня нет такой задачи — просто рассказываю истории, которые почему-то во мне живут и потом просятся наружу. Я их выпускаю, а уж что они там затрагивают, это не мой вопрос.
— Какой опыт вы приобрели, продюсируя фильмы? Как он отразился на вашем киноязыке и режиссерском подходе к созданию новой картины?
— Побывать в шкуре продюсера, в принципе, полезно для любого режиссера. У постановщика ведь чаще всего складывается ощущение, что его обделяют, ущемляют, не дают полностью раскрыться творчески и, конечно, не понимают. И ему совершенно не хочется знать о проблемах, с которыми сталкивается продюсер, стремящийся выполнить все пожелания режиссера. Это важный опыт — находиться с двух сторон, знать, чего ты хочешь и сколько это стоит.
Как это меня изменило? Я просто перестала ругаться с администрацией, мы стали дружить, чувствовать, что мы в одной лодке, и вместе решать проблемы. Раньше, когда мне говорили: “этого нет”, “смен больше не дадим”, “объекты дорогие”, “переработки невозможны” и так далее, я всегда всех подозревала во всем, обижалась. Сейчас я сама за это отвечаю и сама знаю, что могу себе позволить, а что — нет.
— Возможно ли, чтобы авторское кино было коммерчески успешным?
— Это ведь зависит от проката. Мы же все понимаем, что это связано не с несчастным двухнедельным прокатом, в который мы все попадаем, а с долгоиграющим. Конечно, это возможно. Та же “Русалка” в свое время была лидером у пиратов, а в прокате прошла незаметно, потому что тут уже многое от таланта прокатчика зависит.
У меня совершенно другое отношение к понятию “авторское кино”. Оно для зрителей, но честное. А фильмы, которые склеены по голливудским лекалам, они нечестные. Там сидят очень умные ребята, осознающие, что пекут плохие пирожки, но умеющие их хорошо продать. Им все равно. А создателям авторского кино не все равно. Искренность всегда видна. Какой бы жанр ни был, всегда видно, с какими помыслами человек делает кино. В любом жанре.
— А где для вас проходит грань между авторским и коммерческим кино?
— На самом деле это болезненный вопрос. По большому счету я никогда не попадаю ни туда, ни сюда. Для авторского фильма я недостаточно многозначительная и заумная, а для коммерческого фильма — недостаточно тупая и веселая. Я как будто посередине и не делаю это специально. Мне хотелось бы попасть в какую-нибудь категорию, но когда я снимаю фильм, я вообще не думаю об этом.
— Героем большинства ваших фильмов является Москва...
— Да, если Ереван — больше город воспоминаний, то Москва — та реальность, в которой я живу: хочется показать в своих фильмах свою среду и окружающих ее людей, поэтому Москва “невольно” оказывается в главной роли. Тем не менее я часто думаю о том, чтобы снять фильм в этом пространстве, чтобы создать другую картину, не однообразную...
— И напоследок, над чем сейчас работаете и чего ждете от будущего — какого кино?
— Я всегда жду новых людей, которые могут удивить, потому что хочется очень удивляться. Удивить собой, своей историей, неважно в каком жанре, не копированием Голливуда или лидеров мирового артхауса, а своей самобытностью, своей головой и фантазией. Я с большим оптимизмом смотрю вперед, мне кажется, несмотря на все наши сложности, процесс пошел!