Продолжим рассказ Ирмы Андреевны.
Мы прибыли в место назначения. Я очень боялась, что Вас отнимут и я не смогу видеться с тобой и Леней. Но, видимо, Бог услышал мои молитвы. Все дети, пока мамы работали, находились в детском саду. Работали мы с семи утра до девяти вечера. В воскресенье разрешался выходной, этот день я проводила с Вами, когда могла забегала к Вам в обед.
Наша работа заключалась в обработке рыбы, для дальнейшей консервации. Рыбу привозили в огромных количествах. В цеху было очень холодно. Мы стояли на студеном, бетонном полу в этой вонючей жиже часами. Многие умирали от переохлаждения и болезней. Так случилось с тетей Мартой, она оставила нас после месяца работы. Вышла из цеха вечером и упала на улице замертво. Ее похоронили в одной из общих могил.
Мы жили в холодных бараках на много человек. Коек не хватало, спали по очереди. Зимой в умывальниках замерзала вода. Люди выживали. Каким образом? Одному Богу известно. После двух месяцев работы руки мои покрылись гнойниками, но мне не разрешили покинуть рабочее место, а перевели на другую, более тяжелую работу. В то время я малодушно помышляла о смерти.
Однажды упала в обморок и очнулась в лазарете. Надо мной склонился старый, седой доктор. Звали его Семен Семеныч. Когда я открыла глаза он сказал:
- Ну и напугали Вы нас голубушка, пять дней в горячке.
Я давно отвыкла от человеческого обращения, мне хотелось улыбнуться этому доброму старику, но только слезы были ему ответом.
- Ирма, Вы помните, что говорили в горячке. Про спасение советского офицера, про замужество, помните, - ласково спросил он.
- Нет, - ответила я.
- Но это правда.
Я рассказала ему про Алексея и про то, как мы с Юргеном спасали его. Я не сказала, что Юрген мой муж, сказала родственник из Мюнхена.
Старик принял живое участие в моей судьбе. Он пригласил ответственного товарища из органов и попросил повторить всю историю заново. Я рассказала и расплакалась.
В лазарете я пробыла еще две недели. Семен Семеныч, под личную ответственность, забрал меня в свой дом. Его жена, Марфа Сергеевна приняла нас без радости, но ко мне и к Вам, моим детям, относилась хорошо. Марфа Сергеевна работала медсестрой в том же лазарете. Она во всем поддерживала мужа, поэтому согласилась, чтобы мы временно заняли одну из комнат их дома. Старики были одиноки, оба сына погибли на войне, так и не успев жениться.
Леня помнил это время, он часто меня спрашивал потом про этих людей, но я просила его позже не вспоминать.
В это время в саду требовалась няня и до выяснения обстоятельств моей жизни меня определили на работу туда. Я очень уставала за день, я старалась к каждому ребенку относится как к родному, пока их мамы лишены возможности заботится о них. Работа с детьми стала моим спасением от горестных мыслей.
Через три месяца приехал важный господин и рассказал вот что:
- Ирма, факты подтвердились. Ваш муж Алексей Смирнов геройски сражался и погиб на подступах к Берлину. После его возвращения с оккупированной территории в материалах допроса фигурируют его жена и немецкий офицер по имени Юрген. Однополчане Алексея, также подтверждают, что слышали от него эту историю. В Риге, по месту жительства, не осталось свидетелей. Но то, что во время войны у Вас жил немецкий офицер и Вы родили ребенка - это факт подтвержден.
Я не понимала куда он клонит, промолчала. Мужчина испытывающе смотрел на меня, я не отвела глаз и выдержала его взгляд. Больше он ничего не сказал, а через месяц мне пришло письмо. Мне не разрешалось вернуться в Ригу и жить в больших городах. Я практически была свободна. Идти мне было некуда. Позже я узнала, что Семен Семенович попросил своего знакомого в Москве помочь мне. Я ежедневно благодарю Бога за встречу с ним. Марфа Сергеевна со временем смягчилась, а когда нам пришлось уезжать провожала, как родных и не отпускала. Снова в моей жизни наступила "белая полоса". Через год после моего "освобождения" в поселок на побывку, к родственникам приехал мой третий муж Корнев Сергей Николаевич, он смог снова сделать меня счастливой. Но и этот мой путь к счастью был тернист.
Продолжение следует...здесь