32.
Полгода они жили в студенческой общаге на птичьих правах. За пятнадцать рублей в месяц шепотом и нелегально им сдали комнату. Ни телевизора, ни радио, ни газет. О том, что в октябре 1993 года в Москве случился путч, она узнала случайно, через несколько лет и сильно удивилась. В комнате стояла одна кровать на пружинах и письменный стол, завалившийся на один бок. И все. Ни стульев, ни других предметов мебели. Кривизну стола выправили стопкой учебников по квантовой физике, постельное белье она привезла с собой. А вот с матрасом и подушками были проблемы. Денег на новый не было, и Глеб откуда-то приволок односпальный матрас, грязный, в подозрительных пятнах, набитый искусственным наполнителем, который отвратительно шуршал под ухом.
Она не выдержала в первую же ночь:
- Я так больше не могу! Я не могу на нем спать! У меня мурашки по всему телу! И нервы!
- Что ты предлагаешь? – сонно спросил Глеб.
- Я не знаю!
Вариант был только один: Глеб спит на матрасе на полу, она – на койке, на чистой простыне, но на пружинах. Половая жизнь на полу, иногда - на подоконнике. Деньги быстро закончились. Устроиться на работу было почти невозможно. Проблема состояла даже не в отсутствии прописки, а в отсутствии телефона, по которому потенциальный работодатель мог перезвонить. Телефон на всех был один, на первом этаже, у вахтерши в будке. Когда у бабы Люси было хорошее настроение, к телефону тянулась длинная очередь. Что заранее обрекало на неудачу такой интимный процесс, как поиск работы по газетным объявлениям. Но она не отчаивалась: учила язык, аккуратно выписывая слова в общую тетрадь. График дня был намертво сбит: засыпала она в пять утра, чтобы проснуться в два утра и поехать на курсы английского. Деньги на курсы дала мама, от нее же требовалось найти деньги на жетоны в метро.
Питерская зима 94-го года выдалась суровой. Она стеснялась ехать в метро, ее пуховик нежно-сиреневого цвета давно потерял свою форму и приобрел другую, форму груши. Это перья, набивавшие китайский артефакт, уныло осыпались вниз и приподнять, взбить их, как бабушкину перину, не было никакой надежды. Она читала в метро книжки, забытые на подоконниках в общаге, большей частью детективы, и завидовала карманникам, их тонким ловким пальцам, чужие карманы и сумки манили ее своей доступностью, это ведь так легко – прижаться к чьей-то куртке и запустить руку в чужое тепло, а там будет сытный, вкусный ужин, она сделает плов или даже котлеты… Нередко в комнате температура не поднималась выше нуля – горячие студенты регулярно разбивали окна в коридоре, и сквозняк гудел веселой вьюгой. Тогда она продала свой ваучер, и они купили обогреватель. Чтобы купить макароны, хлеб и майонез «Провансаль» они сдавали пивные бутылки. Это был их тайный семейный подряд. Поздно ночью, дождавшись пока угомонятся самые буйные студенты, она выходила на охоту. Этажей в общаге было шестнадцать, на каждом, кроме первого, по мусоропроводу и кухне. А это значит ровно пятнадцать шансов на удачу. Она собирала бутылки – Глеб сдавал. Рано утром, к открытию пункта приема тары, тихонько, чтобы не звякнули бутылки, он проскальзывал в общий коридор с большой сумкой. Немного позора и обед на столе. Иногда они могли себе позволить даже банановый йогурт в маленькой квадратной коробочке, один на двоих, и это было счастье.
Глебу с работой везло больше. Редкое сочетание: косая сажень в плечах и светлая голова. Он работал ночным продавцом в ларьке, днем продавал чай, таскал на себе огромные коробки по всему городу, из магазина в магазин, машины не было. Два месяца торговал алкоголем в Апраксином дворе: бейлисом, амаретто-дисаронно, водкой «Абсолют» и предвестником абсента – жутким 70-градусным пойлом под названием «Тархун». «Поль Массон» в бутылках с широким горлом они себе позволить не могли, и она всегда завидовала влюбленным парочкам, покупавшим вино для романтического вечера вдвоем. Она смотрела на красивую бутылку и думала, что потом, выпив содержимое, ее можно будет использовать как вазу для цветов. Только какие цветы? Не было цветов: ни ни тычинок, ни пестиков. Однажды, когда на почерневшей от застывшего жира плите общежития она пыталась приготовить диетический плов из риса с морковью, к ней подошла знакомая студентка и сообщила, что Глеб больше не дежурит в ларьке, а работает таксистом в ночную смену. Она не поверила и, дождавшись утра, встала грудью на пороге:
- Почему ты мне не сказал?
- Не знал, как ты к этому отнесешься.
- Я много чего о тебе не знаю, например то, что у тебя есть права.
- Я их купил.
- Ох! Не нравится мне эта идея. Глеб, это опасно - у тебя же нет опыта вождения! И куриная слепота по вечерам! Ты же в сумерках продвигаешься наощупь! Есть подозрение, что и города ты не знаешь, так ведь? Одно дело проехать в метро от Озерков до Купчино и совсем другое – проделать тот же путь на машине. Нельзя быть настолько самоуверенным, прошу тебя!
- Да нормально всё, не парься, - обнял он ее за плечи. - Это мои проблемы. Потом я напишу об этом книгу: интересный опыт, случаются безумные персонажи. Вчера подвозил Боярского. Такой же как в телевизоре, только без шляпы. Работа как работа. Скоро будут деньги, начнем нормально питаться, каждую ночь мне снится кусок мяса на шипящей сковородке, я постоянно хочу есть. Я хочу мяса, жена, хочу жареного мяса!
- Глеб!
- Милая?
- Вечно тебе предлагают что-то странное, не как у людей. Помнишь, как ты чуть не уехал с цирком шапито, гастролировавшим в нашем городе? Мы пошли в цирк, тебя каким-то чудесным образом заметили, в антракте что ли, и пригласили поработать… забыла, как это называется…
- Нижним. Нижним акробатом. Жалею, что не уехал.
- Что?!!
Глеб начал оправдываться:
- Не уехал же. Из-за тебя. Был влюблен и все такое, - он заглянул под крышку кастрюли, - есть хочу, умираю.
- Мы не договорили, - она присела на край стола. – Я не хочу, чтобы ты работал в такси. Эта работа не для тебя. Где ты вообще находишь такие места? У тебя есть еще варианты? Давай обсудим.
Он помялся:
- Есть одна тема.
- Ну?
- Только не бесись, ладно? И не смотри на меня так.
- Говори.
- В Институте гриппа можно заразиться и за это бабки заплатят. Потом вылечат под наблюдением. Можем вдвоем лечь, если хочешь.
- В морге тебе еще ничего не предлагали?
- А что, есть вакансии? – оживился Глеб.
На первую же выручку с «двойных счетчиков» они сняли комнату на Адмиралтейском проспекте и съехали с общаги. Комната им досталась небольшая, но с телевизором и холодильником, у которого Глеб простаивал часами, заглатывая всю еду без разбора. По утрам она просыпалась от цоканья копыт – под окном проезжали кареты с туристами. А еще через месяц Глеб разбил машину, и им пришлось продать все, включая обручальные кольца.
продолжение следует...