> Луна Триптон-2-1
> Пустоши экваториального пояса
________________________
Задрав голову, я провожаю челнок взглядом и пробую внутреннюю связь.
[Доброй охоты, Рик.]
"Твой сарказм восхитителен... Но спасибо и на том, шутник. Скоро увидимся."
Нет, ну в самом деле - какой может быть охота на планете, лишённой жизни? На кого тут охотиться?..
Внутри скафандра мне тепло и отрадно. Знаю, что скоро всё изменится - поэтому изо всех сил ценю момент, не отпускаю своих ощущений. Они ускользают, но я успеваю их отследить: свобода, лёгкость и тишина. Пустота и холод. Одиночество. Отчаяние и...
А сейчас мне тепло и отрадно. Пока это ещё так, нужно идти вперёд - и я иду. Сапоги ступают по ровной поверхности с мелким стуком, каждый шаг отдаётся вибрацией в компенсаторах скафандра. Атмосфера здесь слабая, но она хотя бы позволяет слышать.
Раскалённый солнечными лучами панцирь этой луны простирается во все стороны синей плёнкой. Плёнка не идеальна, она стара и изранена миллионами лет химических реакций. Местами плёнка похожа на ажурный узорчатый хаос, местами - на бежевые ожоги. В чём причина?
Я изучил все основные процессы, ещё когда был прикован к орбите. Если говорить конкретно о синем минерале поверхности, то он по-своему интересен: блестит металлическими вкраплениями на свету, меняет свой оттенок; иногда вспыхивает яркими взрывами, заполняя окрестности грохотом и эхом, оставляя на своей поверхности огромные пузыри из соединений кремния. Эти пузыри похожи на купола из тонкой полупрозрачной субстанции разных размеров - от совсем мелких до огромных, в несколько метров диаметром. Самые крупные из этих образований из-за тяжести своего "купола" сплющиваются вниз и постепенно разрушаются, остаются осколками на ветру. Мелкие пузыри живут в несколько раз дольше, но в итоге тоже разрушаются. После этого на синем и остаются проталины, которые медленно вновь зарастают синим.
Я иду мимо этих пятен, заглядывая внутрь, но не останавливаясь подолгу. Вокруг меня всё те же мёртвые равнины... которые, наверное, могли бы стать живыми.
Я останавливаюсь, как вкопанный. Мысль приводит меня к оцепенению, лишь синий триптонский ветер вихрится кругом. Ветер будто спрашивает меня - а почему бы и нет?
Тебе что, трудно что ли?
Рик?..
На меня снова нападает тоска. Она всегда берётся из неоткуда и врывается ко мне внутрь - плевать ей на трёхслойный герметичный костюм, на макигласовый* шлем и на разницу давления. Тоска уже здесь - она требует безвольно свесить руки, лечь плашмя прямо в пустоши и остаться здесь навсегда. Она хочет одного и того же, каждый раз.
На самом деле сейчас мои мысли оправданы научно, хоть и похожи на колдовство... или даже на новую религию. Я не ищу в этом сакрального смысла, но вдумываюсь в техническую возможность провернуть такое.
Если лечь сейчас на этот шершавый панцирь, то можно ободрать верхний слой изоляции скафандра. Сначала это не будет заметно, но, спустя месяцы или годы пескоструй и скалы сделают своё дело, оболочка покроется надрывами и трещинами, сотрётся до блеска металлических нитей и потемнеет. Нити со временем сдадутся тоже, тогда верхний скафандр начнёт рваться лоскутами по ветру... Разложение дойдёт до внутренних слоёв - до кирасы, термооболочки и комбинезона охлаждения, до управляющих систем и воздуховодов. Оголённые провода в песке сточатся и лохмотьями будут торчать из своих портов, рваные и ненужные. Примерно тогда же медленно начнёт осыпаться максиглас шлема - трескаться такое стекло не умеет. Оно просто будет истончаться, пока не прохудится.
Что будет со мной? Чтобы победить костюм, ветру понадобятся годы, целые десятки лет. Тем временем астронавт, заключённый в нём, полностью утратит человеческие формы, химический состав и вообще какую-либо комплексность. Разумеется, сначала асфиксия и недостаток воды приведут к полному истощению организма, сердце остановится, а мозг перестанет функционировать. Синапсы погаснут навсегда. Интеллект, воспоминания, ассоциации и рефлексы, опыт и переживания - всё то, что люди зовут личностью, стихнет, когда откажет нервная система.
Но это не станет концом.
Бактерии, которые методично переварят живые ткани, останутся жить. Среди них есть и анаэробные - те, кому кислород не нужен. А остальные волне могут довольствоваться атмосферой Триптона... наверное. Вся эта жизнь, произошедшая из уже оконченной, однажды выберется на волю и столкнётся с этой планетой. Начнёт приспосабливаться и выживать. Каким именно образом: подстраиваясь под хищные ветры или питаясь кремнием, прогрызая синий щит поверхности вглубь или обживая удивительные узоры, оставшиеся от "пузырей"? Этого сейчас никто не знает наверняка, потому что будущее предсказать невозможно. Можно ли предложить тысячи разных способов - а физика с химией всё равно выберут свой, и только один.
Возможно, эти бактерии выживут и шагнут вперёд - как когда-то уже шагнули на Земле. Возможно, они дадут начало существам настолько развитым, что они опередят животных Земли; обгонят людей, выйдут в космос и найдут в нём своё место... а потом, когда-нибудь найдут тут остов скафандра, вросший в песок. Найдут его и спросят - а что это? А чьё это? А откуда это?...
Ветер налетает новым свирепым порывом. Я мотаю головой, и наваждение уходит. Тоска спадает с меня вязкой массой, но я прогоняю её прочь.
Сейчас я жив и пока не намерен заниматься подобными экспериментами. Они оправданы, но их время ещё не пришло. До сих пор свежа память о том, что случилось на Инеум-3. Повторять эту ошибку я не стану.
________________________
* Максигласы - семейство сверхстойких материалов; прозрачные и semi-прозрачные стёкла с примесями металлов и полимеров. Предназначены для нужд передовых областей промышленности - в том числе для ВПК и аэрокосмического комплекса.
________________________
"Океан миров" #105