На постсоветском пространстве закономерным образом возникли и получили распространение явления, призванные заполнить духовный вакуум, образовавшийся после распада СССР. Отсутствие единого источника и свода абсолютных моральных законов и принципов, которое со времён отхода от «Домостроя» стало особенно явным, привело к возникновению целого ряда различных течений, корни которых якобы восходят к самому древнему и туманному Индийскому наследию — корпусу Вед. Данный выбор удобен прежде всего возможностью внести как можно больше мистификации и как можно меньше конкретики или же ссылок на первоисточники. На момент возникновения таких феноменов как «ведическая женственность» или же многочисленных течений неоязычества, первоисточники были труднодоступны для обычного читателя. В силу языка и стиля написания Вед, их чтение и анализ — трудоемкое и непростое дело даже для специалиста-индолога.
По большей части из-за особенностей текста Вед, их образности и неоднозначности, сами создатели и последователи вышеперечисленных течений, как правило, не обращаются к тексту оригинала, останавливаясь на материале, который щедро предлагается авторами псевдонаучных книг для подкрепления собственной позиции. Одним из самых ярких примеров подобного рода заблуждения можно считать феномен «Ведической женственности» авторства Олега Торсунова.
Основная цель автора — издание свода правил и наставлений, направленных на создание особого существа — Ведической Женщины. Это послушное, удобное в быту, лучезарное и «энергетически» богатое создание, у которого есть особое предназначение — служение мужчине и удовлетворение его потребностей (в первую очередь в быту). Реализуя свой неиссякаемый «женский» потенциал, Ведическая Женщина преобразует окружающий мир в особое поле, в котором мужчине было бы удобно работать и, в свою очередь, реализовывать свой бесконечный мужской потенциал. В своде правил настоящей Ведической Женщины перечислены порядка шестидесяти пунктов, которым необходимо следовать, чтобы аккумулировать внутреннюю энергию и дарить ее мужу (мужчине).
Женщина мыслится в первую очередь в качестве жены, поскольку это единственный способ полноценного существования существа женского рода как бы «по природе своей». Следуя этой же «природе», женщина обязана носить юбки, которые аккумулируют энергию и выполняют сакральную функцию, вплоть до обладания целительными свойствами и способности исцелять бесплодие. Исполняющей предписания женщине обещаны гармоничное существование и «женское счастье», выстроенное в первую очередь вокруг отношений и построения классической патриархальной семьи.
Обрисовав приблизительный образ того, что выдаётся за «ведическое», вернёмся к непосредственному анализу того, что на самом деле имеет право так называться. Какой образ женщины на самом деле соответствует тому периоду, который принято считать ведическим?
В истории Индии статус женщины менялся многократно. Это обусловлено не только культурными особенностями индийской традиции, но и многочисленными завоеваниями, которым подвергалась Индия. К примеру, после завоеваний Моголов (захватчиков, пришедших в Индию с территории Афганистана приблизительно в XV веке нашей эры — прим. авторки), женщины официально утратили практически все права и оказались в зависимом от мужа (а до замужества — отца) положении.
В конечном итоге, если у «Ведической Женщины» и есть первоисточник, то это точно не Веды, самая ранняя из которых — Ригведа — была составлена около 1700-1100 гг. до н.э., а поздняя — около 500 г. до н.э. Однако существует в индийской истории нечто на самом деле похожее по содержанию на заветы Торсунова — Кодекс Ману.
Ману — легендарный великий прародитель человечества, который, согласно писанию, даровал людям свод правил. Именно кодекс Ману, Ману-смрити, отчасти похож на то, о чем пишет Торсунов. Кодекс был написан во времена, когда великие империи Маурьев и Шунга распались, вызвав серьезную нестабильность в период с I в. до н.э. вплоть до II в. н.э. Реакцией брахманов на шаткость социального строя послужил именно Ману-смрити.
Кодекс Ману был первым сводом законов, который ограничивал женщину в правах. Например, в нем прописано, что женщина лишена права проходить церемонию Упанайя (церемония второго рождения человека в качестве ученика, в процессе которой его принимает на обучение гуру, дарует ему священную нить «ягиупавита», знак допущения до сакральных знаний — прим. авторки), а следовательно и права на образование. Дальнейшие ограничения и предписания касаются экономических свобод — женщина, наравне с рабом и ребёнком, не имеет права владеть и распоряжаться каким-либо имуществом. Ману также описывает меры, которые необходимо принимать для защиты женщины от её злых наклонностей. В случае, если эти наклонности проявятся, обе семьи (и жены, и мужа) обречены на бедствия и несчастья. Кодекс также осуждает женское безбрачие, говоря о том, что незамужнее состояние — следствие некоторой внутренней неполноценности. В качестве одного эпитетов для описания женщины Ману использует слово «прамада» — «искусительница», что опять же говорит об отношении к женщине как к существу, которое необходимо контролировать, как бы «оберегать от самой себя» на протяжении всей жизни. Таким образом, «Ведическая Женщина» восходит корнями скорее к Ману-смрити, но не к Ведам.
Общество времён Ригведы, хоть и предпочитало рождение мальчика рождению девочки, но практически никаких ограничений по половому признаку не вводило. Женщина могла даже изучать писание Вед, заниматься научной деятельностью, проходить обязательный ритуал посвящения. Об этом свидетельствует упоминание женских имён среди риши — древнеиндийских мудрецов. Возможность только прикоснуться к священному тексту считалась в то время одной из высших привилегий человека.
В тексте Ригведы есть несколько фрагментов, написанных мужчиной от имени женщины (Лопамудра, Гарги и Матрейя), а также фрагмент, написанный женщиной (согласно Майклу Витселу, современному исследователю ведийского текста и роли рассказчика в нем) — Шачи Пауломи - десятая книга Ригведы. Шачи Пауломи — эпическая героиня, устами которой, вероятно, говорит царица Прабаватигупта одного из царств Кашмира. Гимн так и озаглавлен - «самовосхваление женщины», характерный отрывок гимна, описывающий ее торжество:
«Мои сыновья - убийцы врагов,
А моя дочь - властительница.
Я же - победительница:
Для мужа мой зов самый высший.»
Риг. 10.159.3
Женщины могли заниматься живописью и игрой на музыкальных инструментах, причем не в целях увеселения мужа или семьи, но из профессионального интереса. К тому же, в ведийский период еще не существовало морально-этического кодекса Пурда, который принуждал женщин к затворничеству (впоследствии высшая каста раджпутов ввела это правило в обиход — прим. авторки).
Незамужние дочери имели полные законные права наследования имущества как отца (при отсутствии сыновей), так и матери — материнское имущество делилось между детьми поровну.
В ведийский период женщины обладали уникальной автономией, особенно по сравнению с другими этапами индийской истории. Это подтверждает информация, доступная нам из корпуса Вед.
В Ведах женщина часто описывается как повелительница, хозяйка дома:
«Отправляйся в дом, чтобы стать хозяйкой дома!
Да будешь ты провозглашать жертвенную раздачу как
повелительница!»
Риг. 10.85.27
В описании освобождения знания от невежества и сохранения его:
«Когда Сарама нашла пролом в скале,
Она сделала великое древнее защищенное место направленным на одну цель
Прекрасноиогая повела главу коров.
Знающая, она первой отправилась на зов»
(Корова часто является олицетворением знания — прим. авторки)
Риг. 3.31.6
В тексте Вед акцент неоднократно ставится также на разум женщины, когда речь идёт о замужестве (что говорит нам о том, что женщина не ассоциировалась исключительно с детородной функцией и телесностью):
«Мысль была ее повозкой,
А небо было крышей (повозки).
Два светлых (месяца) были упряжными,
Когда ехала Сурья в дом (жениха).»
Риг. 10.85.10
Таким образом, мы проводим довольно очевидное различение между реальностью и вымыслом.
Современный конструированный образ «ведической женщины» невозможно считать историческим заимствованием или переводом или чем либо связанным с научной средой и научностью. Обращение к Древней Индии как к зоне мистики только усиливает стереотипы о великой цивилизации, порождая невежество.
За последние несколько лет феномен «ведической женственности» неоднократно описывался такими изданиями, как Wonderzine и даже Cosmopolitan. Это свидетельствует о том, что читательницы, вопреки заветам Торсунова, занимают активную позицию и готовы идти против навязывания им стереотипного и «удобного» поведения. Отсутствие негативной реакции на «ведичность» в момент ее появления и возобновленный интерес к этой теме в современном обществе являются своего рода лакмусовой бумажкой, показателем того, насколько идеи феминизма необходимы и актуальны.
Авторка: Пахомова Анна
