Осенью, когда Свете было восемь лет, она четко для себя решила, что не наденет ничего желтого. Этот цвет ей напоминал опавшие листья, с которыми девочка категорически не хотела иметь что-то общее. Этим, как и многим другим, она ни с кем не делилась. Поэтому родители сильно удивись ее странной улыбке и поднятой брови, когда вручили дочке платье лимонного цвета.
Света любила своих родителей и хотела ответить на их любовь взаимностью. Но также вместо желтого платья ей хотелось носить зеленое, которое у нее уже было. Девочку не смущало, что оно старое — ей было важно, что оно зеленое. Глядя на этот цвет, она ощущала жизнь. Но желание порадовать родителей пересилило. И Света в бабье лето одевалась в новенькое платье цвета лимона.
Окружающие девочку взрослые с умилением улыбались ее внешнему виду. Но в ее движениях чувствовалась некая неуклюжесть. Иногда девочка останавливалась и умиротворенно смотрела вверх. Но когда глаза встречали пожелтевшие листья, девочка делала резкий подскок. Она будто желала выпрыгнуть из желтизны своего платья.
После одной такой прогулки, родители привели Свету домой всю в грязи. Особенно досталось платью, которое было в коричневых разводах спереди и сзади. Даже башмачки казались чище.
И хоть родители сохраняли спокойствие, лицами они чуть ли не кричали о том, какой их мучает гнев. Их сдерживал разум. Он им напоминал, что за дочкой такого не водилось, а значит это некоторое недоразумение. Света же, в отличие от родителей, счастливо улыбалась как человек, освободившийся от несправедливого наказания.
Однако к вечеру девочка уже не радовалась. Посреди комнаты, словно артист на арене, на вешалке подсыхало платье лимонного цвета. А рядом, в сторонке, стояла гладильная доска, на которой был утюг. Кроме Светы в комнате тогда никого не было.
И вот девочка, торжественно маршируя, выходит к родителям. Первое, что они увидели, было платье, на котором красовался выжженный след от утюга. А уже за ним следовало лицо Светы с перекошенной улыбкой и глазами, полными злорадства.
Ярость родителей вспыхнула сразу. Их лица стали багровыми, а от переносицы разошлись глубокие морщины. Но, переглянувшись, они испугались того, что увидели в лицах друг друга. Эмоции стихли, и действовать папа и мама стали иначе.
— Дорогая, — обратился муж к супруге, — мне кажется, пришло время, чтобы обучить дочку глажке белья.
— Да. — спокойно ответила мама — Мы тогда потренируемся на зеленом платье. Светочка, пойдем со мной.
Девочка такой реакции не ожидала. Ей было бы легче стоять в углу или слушать крик родителей, чем видеть, как мама аккуратно гладит ее зеленое платье. При этом мама что-то говорила. Но вникнуть в слова Свете мешал шок, однако ей было достаточно доброжелательного тона. И вот юбка, рукава и даже манжеты остались без единой складки. Зеленое платье было очень живым! Но родительская любовь, переполняя, выжигала Свету изнутри.
— Ну что? Завтра тогда выйдешь в нем погулять?
И тут Света в слезах и с ревом кинулась обнимать маму, будто желала спрятаться от самой себя. Глаза мамы тоже стали мокрыми от растерянности, потому что она не понимала горе своей дочери. Затем в комнату вошел папа и скрыл любимых в объятиях, словно спрятал за каменную стену. Так они просидели на полу, пока малышка не заснула.
Проснувшись, Света рассказала, что с приходом осени ей очень понравились желтые листочки. Но потом она видела, как они иссыхают, упав на землю. И вот некогда зеленые живые листья превращались в темно-коричневую труху.
— Я не хочу стать такой же. — закончила Света.
Тогда родители не были готовы говорить с ребенком о смерти. Они отложили разговор, чтобы как следует подготовиться. Но, возможно, внимательно выслушать было достаточно, потому что Света вновь гуляла в парке и смотрела на желтые листья уже без грусти.