Об условиях: деньги, оружие и жильё
За пять месяцев службы в Сирии я успел побывать в городах Алеппо, Хомс, Латакия, Дамаск и в пустыне на границе с Ираком. Люди хотят заработать денег, поэтому желающих ехать много, некоторые бывают там по нескольку раз. В день мы получали около 62 долларов, отслуживший там становится ветераном боевых действий. Не знаю, как отбирают и нанимают людей, когда в Сирию предложили отправиться мне, я был согласен.
Я работал с разведывательным оборудованием, подробнее рассказать не могу, извините. Моя группа состояла из четырёх человек, с напарником мы дежурили шесть часов, потом нас сменяли двое других. На вооружение мне выдали автомат с патронами, пулемёт и ручной гранатомёт «Муха».
Распорядок дня и дисциплину никто не контролировал, мы жили своей жизнью. Там, на передке, все наравне и «без погон». У каждого — своя задача, и выполнять её нужно быстро.
Жили по-разному, иногда ночевали в КАМАЗе, иногда — в КИМБе, домике, вмещающем от 4 до 6 человек. Старались создавать себе уют сами: если мы выполняли задание и были далеко от базы и столовой, то готовили самостоятельно. Кормили неплохо, воду доставляли даже в пустыню. Мы неприхотливые — думаю, выживем везде.
О войне: разруха в Сирии, обстрелы и боевики
Сирийские улицы наводят ужас: подорванные здания, обгорелые машины по обочинам, обстрелянные окраины и дети, которые бегают среди разрухи и просят еды. Видел разбомбленную школу — рассказывали, что в ней подорвал себя местный фанатик-смертник, обвешанный взрывчаткой. Понимать их веру я отказываюсь. Конфликты не должны решаться войной, в которой умирают дети.
В Сирии нас удивили огромные десятикилометровые норы, которые роют арабы. Дело в том, что земли там практически нет, поэтому им приходится копать песок и камни. Это очень трудно. В норах местные жители спасаются от бомб, военные используют их в качестве точки отступления, а боевики создают внутри убежища. В случае атаки проще уйти «под землёй», чем по ней.
Мы жили в десяти километрах от боевых действий, но в Алеппо я попал под обстрелы. Боевики начали палить среди ночи из крупнокалиберного оружия. Нас предупреждали о возможной атаке, поэтому мы заранее заняли позиции, ожидая получить пулю в лоб среди непроглядной темноты. Стрельба продолжалась двадцать минут, никто не пострадал.
Боевиков я не видел. По-моему, они фанатичные, жестокие звери, и в плен им попадаться нельзя, лучше умереть сразу. Смотрел запрещённое видео, которое снимали боевики. На нём они без разбора стреляют по людям и отрезают головы. Видео длится час, но я останавливал его каждые пять секунд.
За время моей командировки было трое погибших, два офицера и солдат-контрактник. Я их не знал, рассказывали, что они шли в колонне, которую расстреляли боевики. Позже прибыла российская авиация и открыла ответный огонь.
Новости о Сирии я практически не читаю. Увиденное мной — ужасно, многое разбомблено, но кое-что уже начали восстанавливать. Арабы ждут нашей помощи всегда, именно от России. Думаю, кроме нас им бы никто не помог.
Об арабах: отношение к русским, бедность и менталитет
Сирийцы воспринимали нас как братьев, некоторые из них когда-то учились в России. Но ведь мы не знаем, что у них в голове: кто-то искренне нам рад, а кто-то может и притворяться. Все местные жители, военные и гражданские, которых я встречал, относились к нам с уважением.
Арабы — люди хорошие, безотказные в помощи. Если была возможность, мы выручали их, а они — нас. Мы заказывали у них еду, алкоголь и сигареты, просили сопроводить нас в магазин. Для этого подходили к любому военному сирийцу и спрашивали, сможет ли он добыть необходимые вещи. Если всё шло как надо, то уже через час товар у тебя в руках. За продажу алкоголя арабов наказывают, могут посадить на неделю в яму. Но деваться сирийцам некуда, им платят мало: хорошо, если лейтенант получает сто баксов в месяц. Но жить-то на что-то нужно. А вот воевать арабы не желают, в бою на них надежды нет, они чуточку трусоваты.
Однажды мне удалось пообщаться с сирийским офицером. Мы выпили с ним бутылочку местного алкоголя арака, поговорили по душам — нам помогал мобильный переводчик. Офицеру было около сорока лет, он рассказал о двух своих жёнах и четверых детях, уверял, что у него в доме кровь не прольётся никогда. Его жильё — вся пустыня, вместе с одной из жён и двумя детьми они пасли баранов. Ночевало семейство в палатке, внутри расстелены и развешаны ковры, в середине стоит печь, окружённая посудой.
Быт и условия жизни сирийцев сильно отличаются от наших. Большинство арабов напуганные войной бедняки, но есть и богачи с особняками и иномарками, живущие в уцелевшем центре Сирии. Автомобильное движение в стране никак не контролируется, о технике безопасности они даже не слышали. Города грязные, люди неопрятные, и я не думаю, что в этом виновата лишь война. Просто чистота их в принципе мало заботит.
Арабы обожают кальян и сладкое, которое они запивают чаем мате. Едят они лишь сухомятку, супов у них нет, хлеба — тоже, его заменяют лавашем. Практически все носят бороды и внешне друг от друга не отличаются. Женщины по улицам ходят мало, видимо, заняты домом, а мужчины зарабатывают торговлей. Наши военные привозят из Сирии домой оливковое мыло, зерновой кофе, сигары, платки и различные масла — от кокосового до жасминового.
Считаю, что присутствие российских войск в Сирии — это правильно. Если мы не прекратим войну, то гадина приползёт и в нашу страну, в наш дом, а России я подобного не желаю. Поэтому нужно рубить на корню.
