Запрещенный фильм известного в будущем режиссёра Надежды Кошеверовой. Это первая самостоятельная работа Надежды Николаевны, и хотя официально значилось, что одна из причин запрета – низкое качество сценария и режиссерской работы, но в реальности главной была вторая причина – «...В фильме неверно показывается работа нашего тыла в период войны с белофиннами».
Галя (Евгения Вдовина) – школьница. Отец Гали (Петр Кириллов) – скульптор, он заканчивает скульптуру красноармейца на конкурс, но вынужден прервать работу из-за призыва на Финскую войну. Галя остается с бабушкой. У них крайне сложное материальное положение, помощи ждать неоткуда, а просить и вообще жаловаться Галя не умеет в принципе.
Поэтому она делает вид, что всё в порядке, трудности – временные: совсем-совсем временные. И на вопрос подруги Нюрки (Мария Барабанова) – что собирается делать, как выживать, Галя рассказывает о некоем Аристархе, который им с бабушкой помогает. Аристарх и водоропровод починит, и дров пришлет, и еду, и деньги.
Конечно, Нюрка не верит, но Галя так убедительно говорит… Только вот ничего об этом Аристархе не рассказывает. А однажды Нюрка тихонько подсматривает как Галя рубит на дрова табуреточку и окончательно убеждается, что подруга в критическом положении, ей срочно нужна помощь. Понимая при этом, что напрямую Галя помощи не примет.
Зима, холод, в квартире Гали без верхней одежды находиться невозможно. Нюра обсуждает ситуацию с друзьями из школы, и ребята придумывают план – как помочь Гале так, чтобы она не смогла отказаться…
После просмотра фильма становится понятно – что не так с «работой нашего тыла» и почему идеологически картина не могла пойти на экраны. Но это жаль – ведь история-то совсем не про «работу тыла», а про верных друзей, про то (если говорить пафосно), что советские люди помогают друг другу и не бросают товарища в беде. Причем, они способны помочь тайно, не афишируя себя, не хвалясь и не ожидая награды.
Но, хоть я и написал про «пафосно», - в реальности Кошеверой удалось снять всё это без пафосного надрыва, а довольно просто и по-человечески. Вообще тут удивительная штука… Надежда Николаевна рассказывала: «В любом событии надо видеть жизнеутверждающий смысл. Время было жестокое. А в кино нет места унынию, только мажор. Но мы искренне верили в необходимость того, что делали».
И ведь в «Гале» есть этот самый жизнеутверждающий смысл, но фон к нему не пришелся ко двору… Я вполне могу понять Кошеверову, избравшую такой сюжет – ведь анонимная помощь в сложной жизненной ситуации отражает дух товарищества куда лучше, нежели коллективные мероприятия, как это было, например, в дебютном фильме Гайдая «Трижды воскресший». Нет, я не отрицаю такие мероприятия, но когда тайно – это совсем другое дело. Вместе с тем, я могу понять и тех, кто запретил, ибо у них сразу вопрос: «А, собственно, где был комсомол, партия? Почему никто не задумался о бедственном положении семьи, лишившейся кормильца?».
Конечно, такое было сплошь и рядом, но – это не для кино. В этом, кстати, одна из основных проблем советского кинематографа, из-за которой позже, в перестроечные времена, и полезла «чернуха»: нельзя всё время делать сладко, умалчивая о проблемах. Если в тридцатые-сороковые «мажорное кино» было необходимостью и поддержкой, то в семидесятые-восьмидесятые – преступлением. Кинематограф не научился раскрывать проблемы общества – потому он и качнулся в сторону безнадеги. И это надо было пережить, чтоб прийти потом к росту и синтетическому отображению реальности.
Хотя, разумеется, период роста все еще продолжается, и отечественный кинематограф пока еще, хоть и вырос из детского сада, но пребывает в тинейджерском возрасте.
