30.
Он пошел ее провожать.
- Как это мило, - отбивалась она, - я и сама дойду, не надо.
- Знаю, - Максим быстро натянул джинсы и вышел с ней.
Ночь была теплой. И светлой. Белая ночь. Может быть, последняя или предпоследняя в этом сезоне. Они пошли по направлению к Литейному. Ей вдруг вспомнилось, как два года назад, она впервые вышла на Чернышевской и сразу влюбилась в этот район Питера. Эти спокойные серые дома, которые можно было рассматривать часами, сторожили вечность. Они были здесь до меня и будут после – и ничего не изменится, поняла она. Она шла устраиваться на работу, секретаршей – больше ничего не умела, да и опыта работы никакого не было. На ней было синее пальто, которое она сшила сама, следуя выкройкам журнала «Burda Moden», ботинки с собственноручно нашитым мехом, втихаря споротом с маминого соболиного воротника, и фетровая мужская шляпа, которую кто-то забыл в электричке, а она нашла. На работу ее не приняли под предлогом, что ее английский недостаточно хорош. И она вернулась к станции метро, купила на последние деньги шаверму, и начала есть, облизывая майонез, вытекающий наружу. Несмотря на неудачу, настроение не испортилось. Собеседование проходило в одном из этих каменных домов со львами на барельефах, она вошла в величественную парадную, поднялась наверх по мраморной лестнице. Казалось, время остановилось. От вида этих высоких потолков, громадных окон, дубовых дверей веяло такой вдохновенной стариной, что ей показалось – сам Питер распахнул чугунные объятия и пригласил войти.
Она хотела посмотреть на разведенные мосты, каждый раз видя эту картинку, она испытывала лирический оргазм. А по дороге оргазмы были настоящие: два раза в подъезде, один - в припаркованном спящем троллейбусе, секс на скамейке, минет на набережной, там, где они встретились. Мимо проплывали туристические катера, с одного послышались аплодисменты.
- Надо передохнуть, - наконец сказала она. – Давай где-нибудь просто посидим.
- Все каменные лавки заняты.
- Смотри, кажется, вон там есть места, - показала она.
- Там какая-то тетка…
- Ну и что? У меня нет сил, я сейчас упаду.
- К Вам можно? – спросил он женщину, сидящую с бутылкой шампанского в руке.
- Да-да, присаживайтесь. - пригласила та. Голос у нее был расстроенный. – Заодно и бутылку откроете. А то я боюсь, вдруг выстрелит и всё разольется.
- Вы никого не ждете? – поинтересовался Максим, открывая шампанское.
- Нет. Составьте мне компанию, ребята, у меня даже есть куда наливать.
Женщина полезла в сумку и вытащила пластиковые стаканы. Глаза у нее были на мокром месте.
- У Вас всё в порядке?
Женщина помотала головой. Было видно, что еще немного, и она расплачется.
- Дамы. - Максим разлил шампанское по стаканам. – За что пьем?
- Давайте за свободу выпьем, - предложила тост хозяйка каменной скамьи. – Иной раз она приходит, когда ее совсем не ждешь и непонятно, что с ней делать дальше.
- Да не огорчайтесь Вы так! Смотрите, какая чудесная ночь, лето, погода шикарная. Всё наладится, вот увидите.
- Спасибо, ребята. Как я вам завидую! Вы такие молодые, красивые, любите друг друга.
- Да мы только сегодня познакомились, - запротестовал Максим. – Я даже не знаю, как ее зовут!
- Почему ты ему не скажешь? – спросила женщина.
- А смысл? – ответила она. – Лишняя информация. Если знакомство на одну ночь, то называй, как хочешь, хоть Пусечкой.
- Для Пусечки ты слишком суровая, - хмыкнул Максим. – Ты, скорее, как ежик в тумане: одни колючки и ни хрена не ясно с какой стороны у тебя голова. Кстати, а если не на одну ночь? Ну, знакомство?
- Что ты предлагаешь?
- Вернуться и продолжить.
- Согласна.
- Теперь ты скажешь, как тебя зовут?
- Утром скажу. Если останется время на разговоры.
Утром она проснулась рано, Максим еще спал. Свои джинсы она нашла под кроватью, майку у входа, бюстгалтера не носила, а вот трусов нигде не оказалось, с люстры они не свешивались, под подушкой лежал носок с удостоверением. Носок отдельно, ксива – отдельно. Но рядом. Наверное, в этом был какой-то сакральный смысл, но разгадывать его было некогда. Она оделась, допила остатки кока-колы, хотела захлопнуть дверь, но она закрывалась на ключ, поэтому пришлось аккуратно прикрыть за собой. Она вышла из подъезда, и солнечный свет на мгновение ослепил ее. Она зажмурилась от удовольствия, скорее всего, единственного на сегодняшний день. День обещал быть не веселым. Сегодня ее муж переезжал, а так как она не ночевала дома – предстоял тяжелый разговор, в котором она опять предстанет виноватой. В последнее время это случалось всё чаще, но, тем не менее, расставались они по ее инициативе.
Когда она пришла домой, Глеб паковал вещи. Треск скотча был слышен еще на лестничной площадке. Она села на стул у двери и принялась расшнуровывать кеды.
- Где ты была? – спросил он.
Она не ответила.
- Где ты шлялась всю ночь? Неужели нельзя было позвонить?
- Зачем?
- Ну, например, сказать: «Извини, дорогой, я жива и здорова, со мной всё в порядке. Потрахаюсь и приду. Котлеты в холодильнике»? Слабо?
- Слабо, - призналась она.
- Я волновался, не спал. Кругом полно уродов. Может быть, это глупо, но пока я здесь, я несу за тебя ответственность.
Глеб сел в кресло напротив. Он плакал. Она заметила, как он похудел, килограммов на семь-восемь. Для парня, который никогда не терял надежды выиграть «Мистер Олимпия», минус восемь кило – это серьезная потеря. Черная майка, размер XXL, висела на широких плечах. Короткая спортивная прическа потеряла форму, и ему давно не мешало бы посетить парикмахерскую.
- Тебе надо постричься, - сказала она на автомате.
Он ухватился за эту фразу как за соломинку и посмотрел на нее с такой надеждой, с такой немой просьбой в загнанных глазах, что у нее заболело сердце, и чувство вины навалилось грозовой тучей. Она тоже не каменная! Но если сейчас она позволит себе расклеиться, пожалеет его, они помирятся, и будут жить дальше, но ей совсем не этого хотелось! Она уже выросла из их отношений, и надо было идти дальше, но по разным дорогам. Кому-то надо было быть мужиком в этой ситуации, и она даже догадывалась кому.
- Я ухожу, - она быстро зашнуровала кеды. – Я вернусь вечером, оставь ключи у соседки.
продолжение следует...