Как Туташ разбила дверь перед носом начдива Азина
В ту пору в Агрызе красной армией командовал товарищ Азин. Агрыз поднялся на ноги. Повсюду военные, все работают. Командование требует вымыть и почистить вагоны, в которых приехали красноармейцы. А агрызские обыватели не идут. После этого во мне зародилась смелая мысль. Я решила организовать одну женскую группу. Собрала работниц и говорю:
– Вы, товарищи, что делаете, чего боитесь, они же сражаются за нас. Если мы пойдем почистим вагоны, они нам скажут спасибо! Кто вы думаете такой красноармеец? Все они те, кто пожертвовал ради нас кровью, душой, – стала я агитировать их.
Все зашумели, а я продолжила:
– Вот, завтра я к девяти пойду на вокзал, кто пойдёт со мной?
После этого стали по одной записываться: «Я пойду… Меня тоже запиши». Нас стало шестеро. Я говорю:
– Товарищи, нас стало всего шесть человек. Это очень мало. Нам ведь очень стыдно, как мы пойдём в таком составе? – говорю, а они раскричались:
– Ну, вот, вы сами сначала сходите, а мы посмотрим. «Если вернетесь невредимыми, завтра все пойдём, – говорят.
Что поделать, пошли вшестером. На каждую дали по два вагона. Порученные нам вагоны мы хорошенько вычистили и передали коменданту. Коменданту понравилась наша работа, и он попросил, чтобы в следующий раз нас пришло больше. Мы вернулись домой уставшие, но удовлетворенные. Наутро нас уже было двадцать женщин.
Я зашла к коменданту и говорю:
– Я сегодня привела двадцать человек.
– Вот молодцы, – ответил он.
В этот раз нам дали больше работы. Физическая работа для меня была непривычной, поэтому в этот день я хорошенько устала. С ведрами, щетками, тряпками в руках я выходила из вагона, а мимо шёл товарищ Азин со своими товарищами, делая обход состава. Он приблизился к нам и сказал:
– Молодцы, девчата!
Я так обрадовалась:
– Товарищи, вы слышали, что сказал нам товарищ Азин? – от волнения я уронила из рук кувшин, который врезался в дверное стекло и разбил его вдребезги. Я ужасно испугалась. Товарищ Азин усмехнулся:
– Чего трухнула, а? – Я, краснея от стыда, извинилась. А он продолжал открыто улыбаться. – Ничего, ничего… Это не беда. – Он велел коменданту починить окно и пошел дальше. Товарищ Азин был рослый, широкоплечий и красивый светловолосый человек. На голове его была черкесская шапка, а на плечах – черкесская накидка.
В один из дней, вернувшись из Сарапула, товарищ Азин собрал своё войско на митинг. И мы на него пошли. Товарищ Азин произнес такую прекрасную и горячую речь, что поднял дух всего народа.
ИЖЕВСК
Через несколько дней красные разбили белых, 7 ноября 1918 года взяли город Ижевск. На следующий день от нас в Ижевск отправился эшелон солдат. Мне тоже очень хотелось поехать в Ижевск. Я и моя приятельница учительница попросили начальство посадить нас в этот эшелон. Нам дали разрешение.
Вот, мы приехали в Ижевск. Город был тих, на улицах ни души. На какую улицу мы бы ни вышли, натыкались на убитых белыми людей. Мертвые были на каждом шагу. Город в ужасающем состоянии. У коммунистов дел невпроворот, работают день и ночь, не покладая рук. Когда город привели в порядок, на улицах стали показываться горожане. Я тоже принялась за своё дело. Организовала татарский драматический кружок. Нам дали большое здание кинотеатра. Мы собрали все оставшиеся музыкальные инструменты и организовали еще и музыкальный кружок. Дела наши пошли на лад, почти ежедневно ставим спектакли, даём концерты. Дважды в неделю играем для молодежи, в остальные дни – для Красной Армии. Октябрьская революция открыла нам дорогу. Театр, клуб, музыка – нам дали все возможности. Теперь мы могли работать в полную силу.
В таком режиме мы работали до 1919 года. Весной 1919 года, когда стал приближаться Колчак, нам пришлось временно переехать. Меня вызвал комиссар нашего театра Бажутин.
– Все учреждения и театры должны переехать сегодня. Вы что будете делать? – сказал он.
– Я готова, когда прикажете ехать?
– Сегодня в пять часов собираемся в театре, будьте на месте без опозданий.
Члены моего кружка все работали на заводе. Кого-то не отпустили родители, кто-то стал бояться, что по дороге его убьют белые. Поэтому они все остались в Ижевске, пожелав нам скорейшего возвращения. А я вместе с русским театром поехала на фронт. Работала во Второй армии на Восточном фронте. Наш эшелон всегда находился в двух километрах от линии боевых действий. Временами даже не могли окончить начатый спектакль. Раздается приказ, и нас отправляют на другую точку…
Красные взяли Сарапул. Там нам пришлось работать довольно долго. Затем красные снова взяли Ижевск. Через некоторое время мы вернулись в Ижевск. Здесь открыли отличный Коммунистический клуб. Собрали лучший силы из числа артистов и взяли туда на работу. Туда позвали и меня.
Здешние режиссёры были хороши, работать с такими большими талантами было легко и в удовольствие. Мы, актеры, теперь были очень хорошо обеспечены. Работали прекрасно. Видя мою работу в театре, татары тоже стали проявлять интерес и написали заявление в Облоно, что им тоже нужен театр. Просьбу татарских рабочих там не оставили без внимания. С тех пор я начала работать два дня в русском театре, два дня – в татарском. Это усложнило мне жизнь. Поэтому я попросила направить меня только к татарам. Но Коммунистический клуб не отпустил.
В те времена татарская молодежь была очень невоспитанной. Многие из заводской молодежи в карманах носили кирпичи и ножи. Поэтому надо было помимо театральных постановок заниматься воспитательной работой. Поначалу мне было трудно. А позже я к ним очень привыкла. Они тоже меня полюбили. Для них моё слово – закон. В этом клубе я работала семь лет. За это время мои парни изменились до неузнаваемости. Кто-то из них стал инженером, кто-то – прокурором, кто-то врачом. Марзия Миннибаева – известная артистка татарского театра когда-то тоже училась у меня. Я была инициатором отправления ее в Казанский театральный техникум…
Вот так прошли годы. Я еще не стара, но к этому моменту многое пережила. И здесь я вам рассказала лишь малую долю того, что выпало на мою голову. Но боюсь, что и это вы не сможете прочитать до конца, устанете.
(«Советская литература». – 1941. – №1. – Б. 85–98. Текст взят из журнала)