ГИТИС, ВГИК, Театральный институт имени Щукина, ВТУ им. Щепкина и школу-студию МХАТ называют «золотой пятеркой» театральных вузов, куда стремится попасть каждый, кто мечтает стать актером. Но поступить туда для большинства так и останется мечтой. Для поступления абитуриент должен пройти как минимум три тура прослушивания и конкурс. Сначала поступающие читают наизусть так называемую программу: прозаические отрывки, стихотворения и басни, затем проходят коллоквиум на знание истории и теории литературы, театра и кино. К концу отбора из нескольких сотен претендентов остаются 30—40 человек.
Мы пообщались с теми, кто уже пытался — успешно или не очень — попасть к именитым мастерам. Они рассказали, почему парням поступить проще, чем девушкам, какую программу лучше не читать и как на прослушивании могут развернуть за несоответствие личным предпочтениям преподавателя, монголоидное лицо или некрасивые зубы. А сами преподаватели поделились тем, какие ошибки чаще всего совершают абитуриенты и что все-таки самое главное для будущего актера.
Юля, абитуриентка, поступала первый раз, не поступила
Я ходила на прослушивания в четыре вуза из «золотой пятерки»: ГИТИС, МХАТ, «Щепка», «Щука», в РГИСИ в Питере и еще в ИТИ и в ИСИ.
У меня программа от двух учителей, хотя так нельзя делать, потому что у каждого свой подход. Из прозы у меня «Письмо к Рильке» Цветаевой, отрывок из воспоминаний Тэффи, очень смешной, про то, как кого-то расстреляли, «День делового человека» Аверченко и «Чужая жена и муж под кроватью» Достоевского. Несколько стихотворений и три басни.
По программе у преподавателей бывают предпочтения. В «Щепке», например, Велихова слушает только классику. Велихову все поступающие знают, у нее прозвище «Зубная фея», потому что она любит смотреть на зубы. Она меня отчитала за то, что у меня в анкете сначала стоят Тэффи и Цветаева, а потом только Достоевский: «Ну нельзя же так, у тебя Достоевский третьим стоит! Где Тэффи, а где Достоевский!»
Только в «Щепке» пускают в сам университет. В ГИТИСе, например, тебя вообще держат около ворот перед прослушиванием, забирают на прослушивание как скотину на убой, не пускают даже во внутренний дворик. Из всех мастеров ГИТИСа самый жесткий отбор у Кудряшова, у него есть предварительный тур. При этом у Кудряшова хотя бы слушают — иногда ты сталкиваешься с тем, что люди тебя не слушают. Мне на первом туре в «Щуке» преподаватель сказала, что я какая-то зазнавшаяся, дала мне прочитать две строчки и отправила на выход.
В «Щепке» отсеивают по типу лица и форме зубов: тебя просят открыть рот, если слышат какой-то дефект, видят неправильный прикус — «спасибо, до свидания». Это логично, но довольно жестоко. Отсеивают, и если человек хорошо читает, но читает материал, не подходящий ему по психофизике. На первом туре в «Щуке» была довольно полная девочка, читала отрывок из «Белых ночей» Достоевского. Ей сказали, что она хорошо читает, но отказали в очень жесткой форме, потому что она читает программу для маленьких и худых. Она даже расплакалась. Вообще абитуриенты часто плачут. Те, кто уже не первый год поступают, по-философски к этому относятся, а вот те, кто в первый год пролетают, плачут.
Идешь к университету, а тебе навстречу кто-то в слезах, понимаешь сразу — не прошел
Это, конечно, дискриминация, но понятно, откуда она берется. Мастер набирает приятных людей или для их будущего продвижения, или для будущего продвижения курса. В спектаклях же важен не только талант, но и то, как ты выглядишь.
Нестандартная внешность — хорошо везде, кроме «Щепки», там очень консервативные взгляды. Например, очень маленький шанс пройти ребятам другой национальности, девочку с монголоидным типом лица отправили на выход сразу же.
Еще может быть такое, что у тебя интересный типаж, но курс набирают при театре. Меня слушал мужчина очень симпатичный, на кролика похож. Я видела, что ему понравилось, как я читала, но меня не взяли. Я зашла, спросила, что не так. Он ответил, что все так, но курс при театре и нужны типажи, которых еще нет.
Я в итоге никуда не прошла, пойду подавать документы в МГУ и во ВГИК на сценарный. Там этой фигни с типажами нет. Но актерской деятельностью заниматься продолжу. Я хожу в театральную студию, у меня там очень хороший режиссер, учился у Фоменко и у него в театре бы работал, если бы не забухал. Буду поступать и на следующий год, а если не получится, то и еще через год. Сейчас перебешусь со своей обидой на весь мир и снова в бой. Я же поступаю на актерский, чтобы в будущем поступить на режиссерский, но на режиссерский берут обычно людей с уже готовым одним образованием. А если так и не получится на актерский поступить, доучусь на сценарном и пойду на режиссерский.
Варвара Шмыкова, актриса театра и кино, поступила в МХАТ с пятого раза
Никто никогда не аргументировал, почему меня не брали. Нет и нет. В этом смысле поступление в театральные — безжалостное зрелище, потому что ты можешь быть сколько угодно красивым и харизматичным, но у всех мастеров разный вкус.
Я для себя сформулировала причину, по которой меня не брали. Вот у меня такая внешность яркая: веснушки, длинные волосы, фигура, голос, темперамент. Моя душа была не готова поддерживать такую внешность. Во ВГИКе Михайлов сказал мне, что я в принципе выбрала не ту профессию, Любимцев сказал, что ему не нравится впадинка на подбородке. Кому-то рост мой не нравился. В ГИТИСе однажды женщина на прослушивании попросила юбку задрать аж до середины бедра, на ноги посмотреть.
В годы моего поступления не было ни дня, чтобы я не видела какую-то плачущую девушку. Я сама была этой плачущей девушкой. Я прекрасно помню самые тяжелые мои не-поступления, это были как раз не-прохождения во МХАТе. Там каждый год я доходила до третьего тура и на нем слетала. Это была почти традиция. Поэтому, когда я прошла третий тур у Рыжакова, у меня началась паника. Я не знаю, что будет дальше, что делать, как поступать, я не знаю, что такое конкурс. Я училась в ГИТИСе на эстраде, но там другой конкурс, а тут учебный театр — Табаков, Золотовицкий, Брусникин, студенты и артисты МХАТа. Это было очень важное событие в моей жизни.
Наш мастер однажды сказал, что у всех есть свой типаж, и нам придется ему следовать. Но очень уж хочется делать что-то новое, рушить стереотипы, расширять горизонты. Я хара́ктерная актриса, героиней я быть могу, но для этого нужно приложить очень много усилий, встретить своего режиссера, найти свою команду людей, которые будут готовы сделать что-то экстраординарное. Почему я не могу быть Джульеттой? Или Офелией? Тем более в театре, не в кино! Мне кажется, это такая глупость. Но я борюсь с этим, потому что мне не нравятся стереотипы, которые заложены в театре.
Поступление в театральные — безжалостное зрелище, потому что ты можешь быть сколько угодно красивым и харизматичным, но у всех мастеров разный вкус
Когда я поступала все эти разы, у меня уже были друзья, которые учились в институте. Я думаю, из-за того, что они хорошие друзья, они что-то говорили своим педагогам про меня. Связи ли это, блат ли это? Не думаю. А на чьих-то дочек и внучек просто обращают больше внимания. Я лично не знаю ни одного примера, когда кто-то не талантливый поступил из-за родственников. Гены обычно берут свое, и все ребята из театральных семей — прекрасные артисты.
Я немного слежу за тем, как проходит поступление, мне безумно интересно присутствовать на прослушиваниях. Мне кажется, что я закрываю какой-то гештальт, помогаю людям, расслабляю их. Я знаю, как им сложно. В последние годы стало больше современной драматургии и поэзии, какого-то высказывания личного. Хаски и Оксимирона читают как стихотворения, что, я считаю, очень круто, потому что это голос времени. Если раньше пытались чем-то удивить и брали малоизвестного автора, то сейчас люди в большинстве своем стали осознанными, они говорят о том, что волнует их.
Тем, кто поступает в театральное, хочу посоветовать: ребята, поймите, зачем вам это нужно. Театральный — это школа выживания. Надо двести раз подумать, готов ли ты отказаться от своей личной жизни, от своих друзей и заняться полностью этим делом.
Антон Петров, поступал первый раз, прошел в РГИСИ
Я поступаю первый год, ходил ко всем мастерам Москвы в «пятерке», пытался поступить в Ярославле и в Петербурге в РГИСИ, в итоге туда и прошел.
Мне высказывали претензии из-за того, что мне двадцать один год и это достаточно поздно для поступления в театральные вузы. А до поступления я полтора года учился на программиста, пока не понял, что это не мое и надо поступать в актерское. Многие мне говорили: «Что ты делаешь вообще на программировании, почему ты не поступаешь в театральные вузы?». И когда мне это сказали раз пятый или шестой, я подумал — а действительно! И в следующем году поехал поступать.
Когда я поступал, у меня были длинные волосы. Мне никто открыто никто ничего не говорил, но, думаю, много где это могло помешать поступлению, особенно в «Щепке» и «Щуке». Это была одна из причин, по которой я слетел в первый раз. Типажи и внешность в любом случае решают, особенно в вузах, закрепленных за театрами.
«Щепка» и «Щука» очень консервативны. В каждом вузе и у каждого мастера школа различается. Эти вузы подбирают людей под свой театр, а Малый и Вахтангова довольно старомодны. То, что можно в МХТ и в школе-студии МХАТ, считается слишком современным в «Щепке», «Щуке» и их театрах, но, чем больше различных театров и школ, тем лучше, чтобы каждый мог найти что-то для себя.
Чисто статистически для парней поступление легче. Как правило, на мальчиков больше мест на курсе и их меньше поступает. Но это не значит, что если ты совсем ничего из себя не представляешь и выучил полторы басни и одно стихотворение, у тебя все получится.
В РГИСИ давали много странных заданий: показать животных, показать миксер, показать грузинский миксер, японский миксер. После чтения программы все должны были встать, по очереди представиться и сделать что-то коротенькое, чтобы запомниться.
Одна девочка сказала: «Я королева бала, всех в рот ебала», — из-за чего ее не взяли, хотя до этого говорили, что возьмут
В ГИТИСе или во МХАТе это могло бы зайти, но в Петербурге вряд ли. Вузы вообще сильно отличаются друг от друга. В ГИТИСе все живые, все двигаются, что-то вечно происходит, а в «Щепке» все размеренно. МХАТ похож на ГИТИС, но более спокойный. Там маленькие помещения и ходит много студентов, а реквизит выставлен прямо в коридорах — все это создает впечатление того, что вот-вот начнется спектакль. Абитуриенты сразу выходят на сцену, это задает тон прослушиванию. Мне больше всего понравились МХАТ и ГИТИС, они очень живые, там все время что-то происходит, а мне нужно постоянно заряжаться энергией, потому что сам я достаточно мертвый внутри человек.
Мария, абитуриентка, поступала третий раз, не поступила
Мне 25 лет, в этом году была уже третья попытка поступления в вузы «золотой пятерки». До этого я отучилась на другой специальности и зарабатываю рерайтом и копирайтом, но я всегда хотела быть актрисой. Не хочу прожить только свою жизнь, хочу примерить на себя другие образы и ситуации, которые со мной в жизни не случатся.
За практику поступления я поняла, что есть только один критерий: ты либо нравишься, либо нет. Талант, умения — это уже вторично. В какой-то момент мне начало казаться, что решают, возьмут или нет, сразу как группа заходит в аудиторию.
Я могу не нравиться, потому что я комедийная актриса, драматических любят больше, всем нравится, когда девушки страдают. Андреев сказал, что я старая. Мы все потом очень смеялись над этим, потому что о том, что я старая в 22 года, мне сказал мужик, которому 88 лет. Потом выяснилось, что Андреев берет к себе только 17-летних высоких блондинок. Часто врут про свой возраст, документы ведь приносят уже после прослушиваний, а победителей не судят.
В прошлом году во ВГИКе набирали по росту: на втором туре мастер еще до того, как ты начнешь читать программу, смотрел на рост и выбирал только высоких. В «Щуке» и «Щепке» любят традиционные славянские лица, трагичных девушек, но такая традиционность не идет на пользу. В «Щепке» учится мой знакомый, рассказывал, что там до сих пор учат как в XX веке, но сейчас уже 2018 год, проснитесь! И то же самое в «Щуке», они учат по системе Вахтангова и не отходят от нее ни на шаг. Может, из-за этого у нас и нет хороших актеров, откуда их взять?
Сейчас ввели электронную очередь. Ты приходишь к своему времени, тебя прослушивают и ты уходишь, а не стоишь там с четырех утра, не зная, прослушают тебя или нет. Даже отойти никуда нельзя, потому что, стоит отойти, а тебя вызовут. Хорошо что хоть разрешают переодеться перед прослушиванием, юбки для девушек обязательны, а стоять в них бывает холодно. Теперь электронные очереди везде кроме МХАТа, там по-прежнему живая и приходить туда надо к семи утра. Там не приветствуются ночные стояния, они категорически против списков, которые абитуриенты сами составляют, вплоть до того, что всех, кто в таком списке, могут вообще не допустить до прослушивания. Но даже электронная очередь не гарантирует того, что тебя прослушают: в этом году Меньшиков послушал три десятки, сказал, что он устал и прослушивание закончено, а перезаписаться нельзя.
Самое важное для поступающего — не бояться, что бы тебя ни просили сделать
Я доходила до конкурса в четырех мастерских, и на конкурсах подбирались одинаковые люди. Не просто внешне похожие, они даже программу читали одинаковую. Подбирают все равно под определенный типаж и определенные роли. Роль — это внутреннее состояние, твой внутренний типаж должен сочетаться с внешностью.
Наиболее проблематичным было поступление у Карбаускиса, потому что его прослушивание было похоже на издевательство. Неприятно, когда мастер тебя не слушает и сидит в телефоне. Потом он еще просил петь по десять песен. Ты поешь строчку, а тебе говорят: «Другую. Другую». Я дошла у него до конкурса и слетела после коллоквиума, два дня была истерика. Слететь с первого тура не так обидно, как с конкурса.
Коллоквиум — это беседа с мастером один на один или с преподавателями. Вопросы могут быть любыми, от «привет, как дела?» до «кто был фараоном Египта в какой-нибудь семнадцатой династии?», то есть, вообще любые, но меня чаще всего спрашивали про любимого актера и какие спектакли я видела. На коллоквиуме самое главное — не молчать и не говорить, что чего-то не знаешь, это даже не на знания, а на то, растеряешься ли ты.
Самое важное для поступающего — не бояться, что бы тебя ни просили сделать, а попросить могут рассказать программу, смеясь или крича из окна. Многие люди в такие моменты теряются. Помню, у Плотникова в ГИТИСе девочке дали задание рассказать программу на каком-то выдуманном языке, а меня просили читать басню и рыдать.
Игорь Ясулович, народный артист России, заведующий кафедрой актерского мастерства во ВГИКе
Однозначно нельзя сказать, какие критерии важны для поступления. Все абитуриенты — разные люди, обращаем внимание на все, в том числе на внешность. Не обязательно красавцев ищем, должны быть интересные ребята, живые, открытые, ненаученные. Они приходят учиться, а не показывать то, что они уже наработали.
Главное — угадать, распознать, есть дарование у человека или нет, не случайно ли он пришел к нам. Бывает, приходят люди, которые так готовятся, что невозможно понять, [что за этой подготовкой стоит], приходится разминать. Если они заинтересовали, то важно понять, насколько они закрылись подготовкой. Еще раз повторяю, насколько абитуриенты живые и открытые, как они общаются, — самое главное. На все обращаешь внимание, это процесс, объяснить что и как до конца невозможно. Очень важно, чтобы личностное начало было в человеке. Бывает, увидишь человека и тебе кажется, что в нем что-то есть, что-то он из себя представляет.
Валентина Николаенко, актриса, педагог театрального института имени Щукина
В первую очередь обращаем внимание на внешность. Это публичная профессия, человек должен быть обаятельным, привлекательным, он должен быть чем-то озарен, талантлив. Это все входит в понятие внешности, внешность — не просто хорошенькая мордочка. Типажами при приеме мы не руководствуемся, они нас не волнуют. Для человека, поступающего в Щукинский институт, важно иметь душу. Не просто в интернете взял рассказик, выучил наизусть и шпарит, это не интересно. А когда он этот текст сделал своим и ему хочется рассказать про что-то — про войну или про любовь, не важно — вот тогда это другое дело.
Такого, например, чтобы абитуриентке сразу отказывали из-за лишнего веса, быть не может, это ерунда. Только если девушка весит под сто пятьдесят — двести килограмм, а это явно нездоровая полнота. Я училась на одном курсе с Гундаревой Натальей Георгиевной, да, у нее была большая фигура и много веса, но это не значит, что каждая толстая отъевшаяся девочка — Гундарева.
Легенды абитуриентов — это полный бред. Речь идет о лучшей театральной школе мира, Европы точно. Легенды абитуриентов есть две: я пришел, пукнул и меня сразу взяли, а вторая — я вошел и мне сразу сказали «спасибо, не надо».
Приходит очень много психически нездоровых людей. Таких слушаешь долго, чтобы не обидеть, не расстроить. Есть особенные дети, им кажется, что они могут быть актерами. Человека, допустим, с тиком тоже нельзя обидеть, но их нет времени слушать, потому что в день приходит по сто человек и больше. На первом прослушивании слушаем быстро, потому что проверяем материал, есть ли внешность, обаяние, выговаривает ли буквы. На следующем туре слушаем поподробнее, конкурс — очень подробно.
Если говорить об опыте набора, то я могу посмотреть в стоящую толпу и понять, что вот это не наш человек, я такого не хочу, я хочу высокого, красивого. Я хочу, чтобы у него была фактура, чтобы он потом снимался в кино, чтобы он этой профессией мог зарабатывать деньги. Я хочу набрать курс, который будет создавать славу училищу и себе, работать в профессии.
Олег Кудряшов, заслуженный деятель искусств России, художественный руководитель мастерской в ГИТИСе
Нужны, в первую очередь, способные талантливые люди, хорошо бы еще музыкальные, с хорошим певческим голосом. Я уделяю большое внимание музыкальной стороне обучения, поскольку считаю, что музыка должна являться главным предметом в обучении актера не только музыкального театра, но и драматического.
Лицо и глаза — зеркало души, я меньше всего обращаю внимание на то, что можно назвать смазливостью, на красивенькие кукольные лица. Мне очень важно живое, разнообразное, подвижное лицо, подвижные глаза, подвижные мышцы, которые очень хорошо реагируют на любое внутреннее движение. А такого критерия, что надо набирать только красивых молодых парней и девушек, у нас нет.
Первая главная ошибка абитуриентов на прослушиваниях — они излишне стараются. Они слишком волнуются и выдают лишнее. Во-вторых, они чрезвычайно настаивают на своем решении в отношении материала. Программа становится невероятно агрессивной, очень активной, и из-за этого зачастую теряется суть.