О средневековой Франции мы говорим с Зои Лионидас, лингвистом и историком, переводчиком старинных хроник и документов.
- Мы с Вами говорили о различных ветвях власти средневекового Парижа. Король, церковь, знать городская. Вы упомянули, что была еще одна власть. Кто же это?
- «Власть» низовая, народная, выражавшаяся в бунтах и вспышках неповиновения. Вообще, надо сказать, Париж был городом для управления тяжелым, своенравным, кичившимся своим положением столицы. Обычное (и надо сказать, ошибочное) мнение состоит в том, что средневековые люди обладали феноменальной узостью мышления, и мир для них кончался за городскими воротами. Конечно, этот миф не имеет ничего общего с реальностью. Новости в столицу доходили из всех уголков тогдашнего мира – вплоть до Индии, Китая и Африки, правда, принимали порой причудливые формы. В частности, Великая Чума, начавшаяся, как известно, в Монголии, для парижан изначально представлялась следующим образом:
В Великой Индии… в первый день прошёл ливень из лягушек, змей, ящериц, скорпионов и подобных им ядовитых гадов, на второй с неба разили молнии и сполохи огня, вперемежку с градом невиданной доселе величины, и, наконец, на третий день с неба сошёл огонь и смрадный дым, каковой смел с лица земли все, что еще оставалось живого среди людей и иных тварей, и сжёгший все бывшие там города до самого основания. (…) Затем последовал великий мор…, поразивший и все страны вокруг посредством смрадного ветра.
Новости появлялись в столице со всей скоростью, на которую был только способен тогдашний транспорт, их несли и разносили по самым глухим переулкам моряки, купцы, пилигримы, мелкие лоточники и крикуны – тогдашняя разновидность рекламы, люди, которые специально ходили по улицам, громким голосом расхваливая то или иное заведение.
Не обходила Париж и религиозная пропаганда, причем фанатичные проповедники порой доводили массу буквально до белого каления, в частности, сохранился рассказ о пламенных проповедях брата Ришара – францисканца, которого полагали, среди прочего, духовным наставником Жанны. Так вот, красноречие этого монаха доводило парижан до слез и обмороков, до того, что прямо тут же, на кладбище Невинноубиенных, где он имел обыкновение произносить свои речи, разводились костры и мужчины швыряли в них игральные кости и карты, а женщины – дорогие ткани и головные уборы. Впрочем, карьера брата Ришара в Париже оказалась достаточно короткой: англичане, в те времена владевшие городом, не без основания заподозрили его в приверженности к партии опального дофина, после чего проповеднику было предложено немедля покинуть город.
- Очень удобный инструмент воздействия на людей.
- Надо сказать, что этот механизм не менее успешно использовался властями для пропаганды (надеюсь, никто не думает, что это чисто современная штука?) и внедрения собственной точки зрения в народных массах. В частности, с этой задачей весьма успешно справлялись проповедники, усиленно внедряя в сознание простых граждан официальную на тот или иной момент точку зрения.
Так, уже упомянутый Граверен, верный клеврет английской власти, произнес перед гражданами проповедь, посвященную Жанне (в те времена уже казненной), что его речь, которую сохранил в своем «Дневнике» безымянный Горожанин нужно только цитировать:
Также, в день святого Мартина Летнего была совершена общая процессия к церкви Святого Мартина, что в полях, где прихожане выслушали проповедь брата ордена святого Доминика, бывшего в то время инквизитором веры, магистра теологии, кратко рассказавшего о деяниях Жанны Девы. Он рассказал, будто она была дочерью нищих родителей, и в возрасте около XIIII лет она стала одеваться и вести себя по-мужски, посему ее отец и мать готовы были наказать ее смертью, если бы могли сделать это без ущерба для своей совести, пo каковой причине, одержимая адским духом, она их оставила, и с того самого времени кровью и огнем вершила злодеяния против христианской веры, до тех пор, пока не была казнена на костре; также он говорил, что случись ей раскаяться, ей сохранили бы жизнь и обрекли на покаяние, иными словами назначили IIII года тюрьмы на хлебе и воде, из которых она ни дня ни отбывала бы наказания, но в тюрьме с ней обращались бы как с дамой, и враг рода ченачили IIII года тюрьмы на хлебе и воде, из которых она ни дня ни отбывала бы наказания, но в тюрьме с ней обращались бы как с дамой, и враг рода человеческого являлся ей в III-х ипостасях, иными словами под видом св. Михаила, св. Катерины и св. Маргариты, как она то и говорила, и [так] боялся ее лишиться, что указанный враг принимал вид этих III святых и говорил ей: «Злобная тварь, из страха перед смертью ты отказалась от своей одежды, не бойся, мы сумеем тебя спасти от любой беды.» По каковой причине, она без колебаний совлекла с себя все, что на ней было надето и вновь облачилась в костюм, в котором воевала, каковую одежду прятала в соломе, бывшей ей постелью, и доверилась врагу, настолько что заявила во всеуслышание, будто кается в том, что рассталась со своей прежней одеждой. Когде же Университет и все, кто был с ней, увидели, что она закостенела в своем упрямстве, ее передали в руки светской власти и обрекли на смерть. Увидев, что произошла, она взывала к демонам, каковые ей являлись ранее под видом святых, но после осуждения, ни один из них уже не являлся ей несмотря на все призывы, и наконец она решилась заявить о своем раскаянии, но было уже слишком поздно.
Впрочем, «светская» пропаганда ничем не уступала духовной, причем в моменты напряжения, тревоги или накопившегося недовольства в таких случаях хватало буквально искры. В частности, во времена пресловутого английского владычества одной прочувствованной поэмы о бедах Франции хватило на то, что возбужденная толпа с камнями и палками попыталась атаковать английский гарнизон. Однако, в этом случае оказалось, что резать солдат куда сложнее, чем бесправных итальянцев или евреев – вид лучников, уже изготовившихся дать отпор, сразу остудил страсти и народ тихо-мирно разошелся по домам – до следующего раза.
- Всегда ли безотказно действовало?
- Пропаганда и новости могли вызвать реакцию также негативную, и в этом случае вестнику приходилось порой серьезно опасаться за собственную жизнь. К примеру, в малолетство все того же короля Карла VI, когда правящие регенты решили, как водится, поправить свое материальное положение и ввести новый налог исключительно в свой карман (официально об этом, конечно, не сообщалось) один из вестников потребовал для себя премию исключительно из золотых монет и самого быстрого коня. Условие было выполнено, и в самом деле, этот конь спас своему седоку жизнь ,когда в ответ на призыв заплатить новый налог в вестника полетели палки, камни, глиняные горшки – и вообще все, что попадется под руку. В результате подобная попытка вылилась в полноценный бунт, вошедший в историю под именем «восстания молотобойцев» (или на французский манер «мальотенов»), который пришлось подавлять с помощью армии – и надо сказать, результат оказался ощутим. В течение как минимума следующего десятка лет власть уже не решалась повышать налоги.
- Так а в чем могло выражаться недовольство людей? Имели ли место серьёзные противостояния официальной власти?
- Быть может, удивлю кого-нибудь сообщением, что в Париже XV века состоялся... самый настоящий «майдан» - закончившийся столь же закономерным результатом. Чтобы понять произошедшее, давайте сначала сформулируем для себя, что есть «майдан» или как более модно сейчас выражаться «оранжевая революция».
- Даже так?
- Это, по сути дела, попытка не отягощенной образованием массы силовым путем достичь для себя невозможного. История, как бы ни досадно для нас звучало, на каждом этапе своего движения, ставит для нас границы – как достижений, так и падения, и попытка переломить эти законы, к сожалению своему, столь же не зависящие от людей как законы физики, приводит исключительно к кровопролитию и обнищанию, т.к. на попытку достичь невозможного затрачиваются огромные силы и средства, которые при разумном положении дела могли быть истрачены на нечто более реальное.
- В чем же была суть конфликта?
- Король Карл VI сошел с ума. Это была величайшая трагедия во времена, когда король был единственным и несменяемым стержнем всей системы, причем ситуация еще более усугублялась тем, что Столетняя война была еще далека от своего завершения. Но вернемся. Как водится, при безумце началась борьба за власть, в которой в некий момент схлестнулись королевский брат- Людовик Орлеанский, и кузен – Жан Бургундский. И вот тут начинается самое интересное.
До этого времени аристократия относилась к общей массе народа в лучшем случае презрительно. Народа для нее либо не существовало, либо он воспринимался как средство набить свои сундуки и обеспечить собственное благополучие. Так вот, Жан Бургундский сделал для того времени совершенно гениальный ход, непосредственно обратившись к парижским простолюдинам.
- Заценили?
- Для них в тот момент уже сам факт, что кузен самого короля доверительно с ними общается и выказывает даже (!!!!) знаки уважения – это было само по себе событие столь же потрясающее воображение, как если бы сейчас, скажем, римский папа или председательствующий в ООН пришел к вам на чашку чая и доверительно стал общаться «за жизнь». Но этого было мало! Великий демагог Жан Бургундский бросил в народ искру надежды совершенно нереальной, но от того еще более притягательной. Жизнь без налогов! Утвердите меня на месте регента и всю жизнь работайте сами на себя, государство не потребует от вас даже медяка! Как вы понимаете, обещание совершенно невыполнимое – но звучало оно столь сладко и с толь притягательно, что головы закружились. Париж взялся за оружие, начались убийства и грабежи, король с супругой оказались по сути дела, в плену победоносного герцога, а в город вошли бургундские войска. Бежать сумел только дофин – в позднейшие времена его армию возглавит Жанна – и дальнейшее вам известно.
-Да но, как сложились отношения новой власти с теми, кому они наобещали благ?
- Пока же обещания остались обещаниями (вас это удивляет?) а для того, чтобы отговориться от необходимости держать собственное слово, раз за разом находились отговорки – тем более, что феодальная Франция, не собиравшаяся мириться с произволом временщика, взялась за оружие. Началась гражданская война, под шумок в страну в очередной раз вторглись англичане. Зачинщик всей ситуации пал жертвой очередного заговора.
Но потрясенный Париж немедля принял в качестве регента его сына – Филиппа Бургундского. Новый герцог, понимая, что своими силами удержаться против войск дофина будет проблематично, немедля принес клятву верности английскому королю. Из страха перед местью дофина, парижане были на сей раз вынуждены открыть ворота захватчикам, и терпеть бесчинства и грабеж, из последних сил надеясь, что «золотой безналоговый век» рано или поздно все-таки настанет. Парижу придется испытать на себе и голод, и холод, и эпидемии, и полное отчаяние, когда уже знакомый нам Горожанин, двадцать пять лет спустя запишет в своей Дневник – неужели бургундец нас обманул. Признаюсь, что переводя эту часть, я не сумела удержаться от злорадной мысли: дошло все-таки?
- Как же разрешилась эта ситуация?
- Париж, эту неприступную крепость, новому королю удалось вернуть себе совершенно невероятным для тех времен уловкой. Вообще, Карлу VII феерически повезло с тещей, Иоланда Арагонская была одним из лучшим политиков и умов своего времени. Так вот, она предложила зятю попросту... пообещать парижанам... что мятеж будет прощен, и если французы войдут в город за тем не последует ни конфискаций ни казней. Недоверчивые жители столицы потребовали, чтобы сама королева Иоланда заверила своей подписью соответствующую бумагу (репутация королевы была непререкаема!) и получив желаемое – в очередной раз открыли ворота, на сей раз французам, и едва ли не взашей вытолкали прочь английский гарнизон.
- Парижан король простил. Горожане оценили этот жест?
- Воздействие этого невиданного по тем временам милосердия настолько потрясло умы, что вплоть до смерти нового монарха Париж ни единого раза не проявил недовольства, даже в самые тяжелые времена, а во время т.н. «Прагерии» - бунта знати против короля, пытавшегося отнять у вельмож право держать собственные частные армии – твердо объявил о верности монарху, притом, что попытка мятежных принцев в очередной раз пообещать отмену всех налогов уже никого не обманула. Столица осталась спокойна, и так будет в течение десятилетий. На чем позвольте поставить точку.
Если Вам интересна тема средневековой Франции, то предлагаем вашему вниманию цикл материалов с Зои Лионидас:
1. Чем пахнет Осень Средневековья
2. Средневековый Париж
3. Никакой свободы, никакого равенства, никакого братства
4. На дне Парижа
5. Кто здесь власть?